– Я даже не знаю, Конь, что тебе сказать. Ну конечно, я мог бы закончить строить плот уже давным-давно. Но не знаю… Здесь комфортно, много жрачки, был бы интернет, я бы вообще никуда не спешил, – Эрик остановился и посмотрел на собаку. – Ну да, конечно, дома жена. Я чертовски её люблю, но ты же знаешь, что я не умею плавать. Стрёмно мне. Я знаю, ты мне уже говорил тысячу раз, что «страх режет глубже меча». Но я же делаю этот грёбаный плот, так что отстань. Лучше помоги мне тащить это бревно.

Эрик перестал болтать со своим верным питомцем и, поднатужившись, без слов принялся тянуть не бревно, а целое дерево. Правда, без листьев, всё скрюченное, но всё же оно будет лучшим приобретением для его плота. Поэтому он его и согласился тащить аж с самой дальней точки этого острова.

– А что это такое? – крикнул вдруг Эрик.

Собака сипло гавкнула, и они оба, бросив бревно, побежали к самому берегу.

От увиденного там ему сразу поплохело, что-то слева в груди больно кольнуло, а в голове всё вдруг поплыло. Казалось, сам остров вдруг ожил черепахой и по неизвестной причине стал кружиться по кругу, гоняясь за своим хвостом.

– Сука, о с…

Да, это была она. Женщина с бледной кожей и длинным тонким носом. Его бывшая соседка безмятежно качалась по волнам всего метрах в ста от берега и со знанием дела устанавливала парус на своём крепком, на вид надёжном плоту. Плот, который раза в три, не меньше, превосходил размеры плота Эрика. Даже с позитивным мышлением, что всё-таки он его когда-нибудь закончит, и тот не рассыпется на кусочки при первой же волне.

Дыхание Эрика участилось, а на глазу стал импульсивно дёргаться нерв, словно червячок. Но когда и она его заметила, что он там стоит на берегу, а она тут, вне его досягаемости… Эрик замер, казалось, даже перестал дышать, а сердце биться.

Как она смеялась! Как целый хор детей на весёлом утреннике смеется над клоуном. Клоуном не по профессии, а по призванию. А смеясь, выплюнула в его сторону столько слюны, что, казалось, само море поднялось по уровню. Но и этого ей было мало. Возможно, тогда, когда у неё пересохло во рту, или её ненависть к Эрику уже давно держала это в планах, никто не знает. Быть может, и она сама не знала, но, перестав посылать плевок за плевком в сторону Эрика, она вдруг выпрямилась и, высоко задрав свою юбку, стала стоя мочиться прямо на его глазах. Моча попадала на плот в воду и даже на неё саму. Но её это никак не волновало, она отвела свою душу по полной. Разрядилась, выплеснула весь гнев и ненависть на «этого подонка», и когда она закончила, она просто развернулась к нему спиной, поправила парус и, поймав попутный ветер, грациозно оставила всё у себя за плечами.

Морской переход

Эрик стоял и смотрел на чёткий силуэт этой твари, потом на мутное серое пятно. Затем на точку на горизонте. Стоял и смотрел даже тогда, когда эта точка уже давным-давно растворилась в воздухе. Он молился и умолял, как мог и кого только мог, чтоб этот плот потонул или его заглотил Моби Дик. Но ничего с ним, точнее с ней, не произошло, и она просто уплыла. Он с этим ничего не мог поделать. Она уплыла, а он нет. В его голове промелькнуло всё – от самоубийства до жизни изгнанника на этом чёртовом острове.

Но собака отвлекла его от мрачных мыслей, ударив лапкой по его ноге.

– А, что? – собака резко вскочила на все четыре лапы и, рыча, стала резво бегать вокруг него.

– Ты прав, не время для соплей. Нам нужно закончить работу. Я эту тварь урою. Она ещё пожалеет о том, что вообще покинула своё убежище. – И с таким небогатым запасом проклятий и ненависти Эрик принялся за работу. Не так, как раньше: принёс палочку – перекурчик, а работал как сам чёрт, без устали, сна и отдыха. Бывало, падал на тот самый плот от бессилия. Спал часа два и снова брался за работу, и так до тех самых пор, пока плот не стоял абсолютно готовый спуститься на тёмную гладь воды.

– Всё, плывём сейчас, – изнурённым тоном выдохнул Эрик, закрепив последним узлом парус, сшитый из тех же кусков кожи, что и его сапоги, его штаны и куртка, кусков кожи, что изредка вылетали из глубин пропасти этого острова. Но откуда они там берутся, Эрик никогда даже не задумывался, а просто хватал очередной кусок, найденый на земле, и совал его в карман.

– В хозяйстве всё пригодится, – говорил он псу.

Собака протестовала, облаивала его с головы до ног, рычала и не давала Эрику притронуться и пальцем к плоту.

– Да что ты за животное такое! Мне надо плыть. Да как же ты не понимаешь, там та тварь, мне нужно её найти. А ну брысь, вали в свою пропасть. Я больше тебя не люблю! Ну, пожалуйста, давай, ну миленькая. Коняшка моя, ну давай прекращай. Поплыли… – но ни на злость, ни на жалость и угрозы чудо-зверь никак не реагировал, кроме как лая и каждый раз клацая зубами воздух, прогонял все старания Эрика хоть как-то дотронуться до плота. Хоть мизинчиком.

В конце концов, Эрик сдался, хотя эта дискуссия и не заняла много времени. Эрик был обессилен, обезвожен, хотел есть и спать.

– Наверно, ты прав, Конь, сегодня мы не готовы к отплытию. Нам надо поесть и собрать чего-нибудь в дорогу. Ты как, проголодался?

Псина наконец сменила тон и завиляла хвостом.

– Ну конечно, ты голоден, а когда было иначе, – посмеявшись, покачал головой Эрик, и вместе они пошли в своё уже давно обжитое логово. Где, несмотря на все изобилия острова, уже давно была складирована рыба тремя кучами: «мне», «Коню» и «на чёрный день».

Эрик давно уже не обременял себя готовкой, ел рыбу так, сырой. Хотя нередко из-за этого ругал себя и свою лень. Всё под рукой – и рыба, и костёр, который так и горел по сей день. Несмотря на то что он ни разу в него не подкидывал дров, горел и всё. Так и надо, только бери, чисти рыбу и жарь её. Но зачем заморачиваться, если и так вкусно, а было бы так несъедобно, разве бы тогда это собака ела? Так и убеждал он себя каждый раз. И в этот раз тоже пришёл изнурённый и голодный. Обгрыз спинки двух крупных рыбин неизвестной породы, куда-то их откинул, как всегда, и завалился спать на диван, оставив сапоги греться у костра.

Собака, отведав с головой рыбин тридцать, прыгнула на кровать к Эрику, бесцеремонно подвинула его, забрав большую часть дивана, и тоже уснула.

С утра, а это именно было с утра, словно по будильнику, как на работу, а не как он привык просыпаться, где-то после обеда, Эрик вскочил на ноги, полон сил и энергии. Заскочил в свои сапоги и рванул бежать трусцой к плоту. Плот стоял на том же месте и в том же состоянии, в котором он его и оставил.

– Фух, ну и сон. Просто говно, – схватившись за сердце, выдохнул Эрик, не сводя глаз с плота. – Ладно, давай собираться в море, животное. – Эрик обернулся себе за спину, в одну сторону, в другую. Но его питомца нигде не было.

Что за жизнь была у этой собаки, всей в шрамах и с выдранными клочьями мяса, без губы и с порванным ухом, было страшно даже представить. Однако к комфорту и новому распорядку жизни вместе с Эриком она привыкла очень быстро. И сейчас, когда Эрик смотрел на неё, лежавшую поперёк кровати, было совершенно ясно, что она уже не спит и яро держит глаза закрытыми, чувствуя, что на неё смотрят.

Эрик улыбнулся, но подымать её с постели не стал. Ведь кто знает, как она перенесёт морской переход, а вдруг её будет укачивать, и сейчас она спит в последний раз до следующего берега. А когда будет этот следующий берег?

Эрик, поразмыслив ещё немножко, постоял около кровати и ушёл так же тихо, как и пришёл, оставив животное отдыхать. Дальше он перенес на плот всю свежую рыбу, что выкинуло на берег за последние пару дней, и только потом – запасы из пещеры. Правда, не много, так как плот не был уж таким большим, как у…

Тихо про себя позлившись, вспомнив об этой Твари и о том, на каком плоту она уплыла, Эрик всё-таки взял себя в руки и, цыкнув, ласково крикнул. – Эй, Коняшь, давай, эту рыбу можешь съесть и погнали. Нет времени, мы и так уже сильно отстали.

Его собака, услышав такое, уже была тут как тут, и Эрик, как всегда, просто стоял и, не веря своим глазам, смотрел и удивлялся тому, сколько и как быстро может съесть это животное.

Пока собака жадно пожирала три кучи рыбы, Эрик за два раза перетащил в плот подготовленные заранее шесть плотно сшитых мешков из кожи с водой.

– Итак, двадцать, двадцать три литра воды. Есть. Надеюсь, хватит. Конечно, я планировал больше сшить мешков. Но что мне делать, Коняшь? У нас форс-мажор. Нет времени ходить и собирать кожу. Надо выдвигаться, верно говорю?

А кому это он говорил? Собака жадно доедала последнюю кучу «на чёрный день», и ей было абсолютно наплевать на болтовню Эрика. А доев, она одним разом облизала всю свою морду языком и довольным взглядом посмотрела на своего хозяина. Типа «ну всё, чё стоим, давай го го».

Хотя, возможно, это было лишь только в голове у Эрика. Но он всё равно ответил ей, что только её и ждёт, и вообще, что можно было и побыстрее есть. А собака ответила: как хочу, так и ем, я не раб, чтобы придерживаться каких-то временных рамок.

– Да, отлично, – уже вслух сказал Эрик и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, пошёл к выходу из пещеры. – Я тебя жду на плоту.

«Удивительно, но этого места мне будет не хватать», – подумал Эрик с полной уверенностью в том, что встав на тот берег, или там будет какой-то белый туман, но когда он до этого чего-то доберётся, то совершенно определённо очутится дома. Ещё раз посмотрел на вход в пещеру, разинутую пасть великана и, с неистовой яростью толкая, покатил по брёвнам плот к воде.

Увлёкшись, даже не заметил, в какой момент он уже был по пояс в холодной воде, и, резво прыгнув, залез на плот, погладил целое ухо своего питомца. Подошёл и, не теряя времени, стал ставить парус.

Тут, конечно, ничего хорошего не вышло, а как иначе? Что может выйти хорошего, если все знания о плотах и парусах были из фильмов, сериалов и книг, совершенно не специализированных на парусах? В итоге Эрик скрестил две палки, что образовали крест, воткнул его в центр плота. Кое-как его закрепил кожаными лентами и к трём сторонам креста хорошенько привязал свой парус.

Какое-то время ничего не происходило. Они просто медленно удалялись от острова по волнам, а затем, когда отплыли достаточно далеко, порыв ветра одним не очень и сильным рывком сорвал их парус вместе с мачтой: и положил его в метрах пяти от плота. Вся эта конструкция потонула быстрее, чем Эрик смог выразительно сказать: «Бля…»