С улицы донёсся тихий скрежет. Первый вампир попытался пнуть собаку, но получил в ответ такой болезненный укус, что на время потерял способность здраво рассуждать. Вне себя от ярости прыгнул на собаку, та отскочила, и он оказался лицом к лицу с мельником. Вампир протянул руки, чтобы придушить его – не поесть, так хоть отомстить за унижения, – и в этот миг собака запрыгнула ему на спину и вцепилась острыми зубами в шею. Он взвыл, но тут подбежал второй вампир и пинком отбросил собаку в сторону. Собака зарычала так, что у вампиров заложило уши. Мельник уже слабо понимал, что происходит, и руками искал любой предмет для защиты от врагов.

Скрежет повторился. Прислонённая к мельнице берёза не могла долго противостоять лопастям и медленно кренилась в сторону. Жёрнова чуть дёрнулись. Вампир схватил мельника и с силой тряхнул, тот раскинул руки, раскрытая ладонь прошла под желобком в тот момент, когда оттуда просыпалось немного муки. Рука сжалась в кулак, и мельник почти рефлекторно бросил горсточку вампиру в лицо. Вампир пронзительно завизжал от невыносимой боли. Мука засветилась призрачным синим светом и насквозь прожгла его тело. Он бросил мельника, вскочил и завертелся на месте, громко вереща.

Собака налетела на второго вампира, тот перехватил её у самого горла и старался удержать на безопасном расстоянии. Окровавленные клыки лязгали, хватая воздух, перед его носом, и только сейчас вампир понял, что чувствует жертва вампира перед смертью.

Скрежет превратился в непрерывный шум, лопасти завращались, берёза рухнула на землю, мельник обессиленно упал. Первый вампир бился о стену, оглашая лес криками боли, второй боролся с собакой, когда лопасти встали перпендикулярно к земле, и мельница озарилась сиянием.

Взрыв потряс мельницу и раскатил её по брёвнам.

Наступившая тишина привела мельника в чувство. Последнее, что он помнил перед погружением в беспамятство, было ослепительное сияние, охватившее мельницу, и одновременно взорвавшиеся вампиры.

Он открыл глаза. От вампиров не осталось и следа, от мельницы тоже мало что осталось, он сам лежал на траве, придавленный обломком брёвна, а рядом виляла хвостом собачка. Вся в крови и с дикими зелёными глазами, она тревожно поскуливала, глядя на мельника. Тот присмотрелся повнимательнее, и его пронзила догадка. Собака казалась ему смутно знакомой, и если бы не кровь на шерсти… и не странные глаза… то вполне похоже на…

– Трезор? – тихо спросил мельник. ТотПёс от счастья чуть не встал на задние лапы. Бешено виляя хвостом, он лизнул мельника в щеку окровавленным языком, взвизгнул и радостно залаял. Потом скосил на мельника глаз, увидел, что тот слабо улыбается, и снова зашёлся счастливым лаем. А потом повернулся, в последний раз вильнул хвостом и убежал. Мельник осторожно отодвинул бревно и приподнялся, проверяя, целы ли косточки. Было похоже, что целы, но всё равно очень больно. – Я слишком стар для этого бардака…

Раннее утро. Домик Яги.

Прислонённая к стене тарелка с яблочком засветилась, яблочко покатилось по ободку. Появилось изображение коровы, размеренно жующей траву. Корова приподняла голову и басовито замычала. Яга испуганно вскочила с печи и уставилась на тарелку. Сплюнула от досады, зевнула и скомандовала:

– Яблочко, стоп!

Быстро позавтракав, Яга стрелой помчалась в деревню проверять, всё ли идёт по намеченному плану? Долетела до дуба с наблюдательной вышкой, достала подзорную трубу и посмотрела в открытое окно Алёнушкиного дома. Козлёнок спал.

– Непорядок.

А собака?

– Собака! – позвала Яга, всматриваясь в темноту конуры и тщетно пытаясь разглядеть внутри хоть что-нибудь живое. – Собака!.. Ну и собака же ты!

Плану не соответствует. Варвары, план насмарку пустили! От собаки один поводок остался! А ведь задумывалось-то всё наоборот!

Стоп. Ведь именно так всё и задумывалось. Учитывая тот факт, что поводок лежит не в конуре, а на улице, собака дождалась-таки играющего зверя… Или кого-то другого?

«Какому идиоту вздумалось поиграть прошлой ночью именно перед этим домом? – нервно спросила себя Яга. – На Земле сто сорок стран, тысячи городов и деревень, десятки тысяч домов, миллионы зверей и птиц, а какая-то гадина вздумала поиграть именно с заговорённой собакой! Места ей мало, что ли?!»

Так кого погнала собака вместо козлёнка? И где она сейчас?

«Так, быстренько сочиняем правдоподобную версию. Например, собака могла пойти прогуляться по соседям, чтобы похвастаться обновлёнными глазами. Нет, исключено, гипнотическое воздействие не позволило бы ей сбежать со двора до выполнения задания. Что ещё?»

Яга призадумалась.

«Предположим, во двор проник некто, чьи действия собака приняла за игру. И кто же этот злобный, мерзкий, гадкий, отвратительный тип? Залётный вор? Местные знают, что там воровать нечего. Разве что Иванушку, но зачем им это нужно? Отпадает. Может быть, соседская собака луну облаяла? А это явно «перелай» всех собак деревни на всю ночь. Выбегать со двора при этом необязательно. Тоже отпадает. Тогда кто?»

Яга ещё раз осмотрела двор. Из курятника на шатающихся и подгибающихся ногах вывалился взъерошенный петух. Судя по всему, именно он был последним, кто видел собаку живой и здоровой, иначе с чего бы ему так нервничать?

Ага! Курятник! Гость, крадущийся во мраке ночи (чем не игра в разведчиков?), подстерегающая его собака, столкновение, и… весь план коту под хвост! Ну, конечно же, единственный, кто мог сотворить подобное злодейство, – рыжий и хвостатый хитрый зверь, до неприличия обожающий курятину и партизанские вылазки. Лиса! Наверняка та самая, которая дважды попадалась на глаза в последнее время.

А значит…

– Пропала собака, – вздохнула Яга. Куда ей тягаться с рыжей плутовкой? Завела бедного пса в глухомань, бросила на съедение волкам и спит себе спокойным сном в укромном местечке.

Придётся придумать новый план. Конечно, можно загипнотизировать другую собаку, но если лиса будет шляться по соседству каждую ночь, то очень скоро собаки в деревне закончатся. И абсолютно без пользы для дела.

– А у меня нет времени на бездействие! – гаркнула Яга, усаживаясь на метлу. – Домой, метёлка!

Высоко-высоко над ней летел до отвала наевшийся и дико довольный собой и своими успехами в общественной жизни коршун. Неделя просто на редкость удачная! Настолько удачная, что от прихваченного про запас сыра можно запросто оторвать приличный кусок собачкам на драчку. В кого бы только запустить? Вот потеха будет!

Выпорхнувший из облака замёрзший воробей, надеясь согреться, пронёсся перед клювом коршуна, нагло чирикнул и камнем ломанулся вниз. Коршун вздрогнул, в запале прокричал пару ласковых, прицелился и запустил в обнаглевшего задиру сыр. Оба вскоре превратились в точки и исчезли из виду. А затем из невидимой точки во все стороны разлетелись воробьиные перья.

– Есть!!! – воскликнул коршун и полетел дальше. Неделя на самом деле замечательная.

– Хочу есть! Есть хочу! – тоскливо каркала ворона, качаясь на ветке рядом с гнездом. Косточки в гнезде были неоднократно объедены и приобрели полупрозрачный вид. Кто виноват, что сезон охоты превратился в сезон диеты и страданий? Настолько больших страданий, что ворона даже услышала слова сочувствия от потенциальной еды, юркнувшей в норку прежде, чем ворона успела её поймать.

Вертикально вниз пронёсся воробей, ошалевший от адреналина в крови и удара сыром под хвост, а сверху пролетело что-то неимоверно вкусное, ударившее сногсшибательным убойным запахом. Сыр! Обалдевшая ворона вдохнула манящий запах, но сыр, едва оказавшись на уровне её глаз, внезапно исчез, и ворона надолго выпала из действительности, застыв в полном изумлении.

Вы могли бы понять истинные причины её изумления только в том случае, если бы просмотрели сцену падения сыра при сильно замедленной скорости. Потому что в этом случае вы увидели бы весьма интересную картину: вот ворона сидит на ветке, мимо медленно-медленно, с распахнутым клювиком и глазами навыкате, проносится воробей, а с неба неторопливо падает кусок свежего деревенского сыра. Вот он достигает уровня глаз вороны, тут её клюв резко раскрывается, шея стремительно вытягивается, клюв хватает сыр, ворона поворачивается, прячет сыр в гнезде, возвращается в первоначальное состояние и только тогда начинает принимать изумлённый вид.

Переполнившее ворону чувство неожиданного счастья выплеснулось наружу длинным, громким и невероятно восторженным вороньим кличем «Кааааааааааааааа…(всего четыреста сорок три буквы и сто двадцать децибел)…аааррр!!!» Причём прокаркала она по чистой случайности прямиком в ухо меланхолично жевавшей листок гусенице, уши которой вместе с листком тут же завяли. Для вороны это обстоятельство не имело никакого значения, в отличие от гусеницы и её потомков, ушей у которых нет до сих пор.

Нежданно-негаданно исполнившееся желание повысило настроение до седьмых небес, ворона выдохнула, вдохнула и старательно запела что-то импровизированное, распугивая тех, кого не испугал её восторженный крик. У гусеницы от хриплого карканья временно съехала крыша, а сама она съехала с завядшего листка следом за крышей и понеслась в свободном полёте в заросли травы, где и осталась жить до превращения в бабочку-невротика с дистрофическим тельцем.

Яга в подпорченном последними событиями настроении возвращалась домой и обдумывала детали нового плана, на этот раз с учётом всех возможных неприятностей. Крепко задумалась и чуть не столкнулась с выскочившим из-за деревьев ополоумевшим воробьём.

– В меня! Сыром! – возмущался воробей. – Да я тебе за это…

– Смотри, куда несёшься! – Яга резко изменила курс и влетела дерево. Ствол с корнем вырвало из земли, дерево рухнуло на землю. Из дупла выскочила обалдевшая белка с орешком и гневно уставилась на виновников аварии. В Ягу и воробья полетела скорлупа от орехов. – Когда-нибудь врежешься – мокрым местом на рубахе станешь! Потом отстирывать замучаюсь!

Воробей испуганно посмотрел на небо, облегчённо выдохнул и ответил:

– Так, не врезался же.

Яга проследила за его взглядом и увидела коршуна, парящего высоко в небе.

– Опять царя птиц доводишь? – спросила она. – И почему ты до сих пор жив? Я тебя на его месте с потрохами съела бы.

– А я мёртв! – зловеще похвастался воробей, вытащил из-под крыла маску-череп и водрузил её на голову: – Я только что восстал из могилы! Я мстительный дух адской мести! Я ворон… бей! Эм… Воробей… Да пофиг! Всем бояться!!!

– Гусеница ты кукарекнутая, – ответила Яга ему вслед, но воробей уже улетел. – Ну, увидимся позже, если тебя не придушат к тому времени… Слушай, хватит кидаться в меня скорлупой!

Яга вернулась в избушку, поставила метлу у порога, подошла к столу и легонько толкнула пальцем яблоко. Яблоко покатилось по тарелке, тарелка засветилась.

– Вызывай лешего! – приказал Яга. Спавшая в клетке лиса сладко потянулась и открыла глаза. Яга, удивлённая появлением непонятно кого в собственном доме, оторвалась от тарелки и взглянула на клетку. – Это что ещё такое?!

Перепуганная лиса только теперь обратила внимание, у кого спалась от Трезора! Приехали: вместо спасения попала из огня да в полымя!

– Здесь что, приют для бездомных лисиц?

Лиса до последнего мечтала, что хозяева окажутся милыми старичками и угостят её курочкой, и теперь была обескуражена не меньше Яги. Курочки, ясное дело, уже не дождёшься, как бы самой не попасть как кур в ощип. Она не знала, поедает Яга лисиц или предпочитает использовать их на воротник, но было ясно, что дело – труба.

– А ну-ка, выметайся! – приказала Яга, но лиса и не подумала выполнить приказ: в клетке Яге до неё не дотянуться, а значит, здесь куда безопаснее, чем снаружи. Тоскливо положив мордочку на передние лапы, лиса жалобно посмотрела на Ягу и горестно вздохнула.

– Нет в жизни счастья, – пробормотал она.

Яга вздохнула, схватила клетку и вынесла её на улицу.

– Брысь с глаз моих! – приказала Яга и захлопнула дверь. Собака всё-таки выполнила приказ и доставила играющего зверя (развелось игроков, работать некому!) по назначению. Но дело не сдвинулось с мёртвой точки ни на шаг. И это очень плохо.

Лиса недоверчиво глянула на избушку. Яга просто ушла, оставив её на свободе? Это невероятно! Или тут какая-то изощрённая месть?

– Собака? – Лиса присмотрелась, не затаилось ли где вредное четвероногое, успешно маскировавшееся под обычную дворняжку все прошедшие годы.

Похоже, что нет.

Лиса медленно, опасаясь подвоха, выбралась из клетки и на мгновение застыла, ожидая грома с небес, диких победных криков и злобного рычания затаившихся в засаде монстров. Но ничего такого не произошло, и лиса моментально дала стрекача.

Ровно в восемь утра Кащей подошёл к двери спальни и начал ждать, когда царевна проснётся. Действие газа закончилось давным-давно, но почему-то царевна ещё дрыхла, как сферический послеобеденный кот. Кащей вслушивался в тишину и верил собственным ушам: кроме мерного тиканья обычных часов с кукушкой, никаких звуков! Не похоже это на поведение царственных особ. Любой царский отпрыск обязан устроить шумное пробуждение, переходящее в буйное помешательство на почве похищения. Особенно если во рту нет кляпа и свободны руки-ноги. От царевны он планировал наслушаться изысканных угроз, неописуемых оскорблений и поэтичных рыданий, но эта вредина упорно молчала! Неужели так боится, что не хочет напоминать о себе лишний раз? А вдруг… Нет, не может быть! Не хватало ещё трупов в доме!

– Ты хоть тарелки разбей, что ли? Зря я их оставил целую сотню? – пробурчал Кащей.

Да уж, вся операция пошла не так. Совершить забег по пересеченной местности с лучшими стражниками царства, усыпить всех царственных особ разом, перерубить сотни мечей и пик и устроить кучу впечатляющих взрывов, и всё ради чего? Чтобы нервно ходить по собственному замку и ждать, пока одна молодая особа раскроет рот и произнесёт слова, которые она по своей наивности считает ругательствами?

– Хватит с меня! – Если гора добровольно не идёт к Кащею, Кащей эту гору взрывает! – Царевна, подъём!

Кашей отомкнул внутренний замок и толкнул дверь. Он ждал, что сейчас в него полетит что-нибудь увесистое, но дверь не поддалась и не открылась. Что же, царевна точно жива и находится в полном рассудке, иначе бы ей никогда не пришло в голову подпирать дверь.

– Баррикады строим? – обратился к ней Кащей. – Практично! Но бесполезно!

Разбежавшись – а чего бояться, если ты бессмертен? – Кащей налетел на дверь, и она с треском вылетела из петель и рухнула на пол. При этом задел за край стола с сотнями тарелок и катапультировала посуду прямиком на Кащея. Сверху грохнулась сама столешница. От звона посуды зазвенело в ушах.

– Оп! – выдохнул Кащей. – Вот и разбили!

Выбравшись из-под обломков и отряхнув с себя мелкие осколки, он огляделся в поисках царевны. И не нашёл.

Сюрприз.

– Ушла?! – недоумённо воскликнул он. – Она просто ушла?! Что за народ эти царевны?! Команды сбегать не было!

Осложнение. Кащей никак не ожидал, что царевна сумеет взломать замок на двери. Да и кто будет ожидать такое от царевны? Она что, в перерывах между танцами обучалась взлому замков? Ей дома заняться больше нечем?

Куда катится человечество? Это же конец всему! А, да чёрт с ним, с человечеством. Куда катится царевна? И что самое интересное: куда она покатилась именно сейчас и где это она взяла отмычки? Хотя нет. Самое интересное – это как она вышла из комнаты и после этого забаррикадировала дверь?!

Из замка царевна не выйдет: открыть ворота ей точно не под силу. Мимо она не проходила – Кащей обязательно её заметил бы. Получается, царевна отправилась бродить по замку, где никого не было несколько тысяч лет. Но зачем? Искать запасной выход?

«Что за ребячество? – подумал он. – Наслушалась сказок о потайных ходах и думает, что дворцы и замки строили по одному типовому проекту?»

Пылищи поднимет, жуть! Заблудиться, конечно, не заблудится – следы на толстом слое пыли сохранятся не одно тысячелетие, если, конечно, в будущем здесь не поселится зануда, повёрнутый на влажной уборке помещений. Но это вряд ли, ведь Кащей менять место жительства не собирается.

Кащей не любил бродить по заброшенной части замка – не хотел затеряться среди бесчисленных поворотов и параллельных коридоров. Кто построил замок, он не знал. Как не знал и того, почему его воспоминания начинаются с пребывания в полном одиночестве среди бескрайних лесов, незадолго до появления в замке. Как будто он материализовался из воздуха в придачу к бесхозному замку.

Несколько веков Кащей потратил на то, чтобы найти хоть какие-нибудь следы прежних владельцев или строителей, но пришёл к странному выводу, что замок никогда не был обитаем. При этом многие комнаты были забиты предметами, назначение которых было ещё более таинственной загадкой, чем загадка существования их мифических владельцев. Кащей постепенно впал в депрессию, потому что не мог ответить на жизненно важные для него вопросы. Депрессия перешла в злобу, а злоба со временем превратилась в мрачное чувство юмора. Он даже пытался покончить жизнь самоубийством, но обнаружил, что раз за разом возвращается к жизни. Убедившись, что смерть его не принимает ни под каким видом, Кащей понял: придётся жить и справляться со скукой. С тех пор он и стал жить на всю катушку, изучая мир и радуясь многообразию жизни. Иногда он устраивал экскурсии по замку и находил немало удобных гаджетов. Капсулы с сонным газом, фейерверки, летающие сапоги – всё было оттуда. В какой-то момент жизнь стала тихой и размеренной, пока Кащей не услышал о частично золотой Марии.

Кащей довольно быстро отыскал запылённый коридор со следами обуви уходившей в неизвестность царевны. Кащей остановится и громко произнёс в пустоту:

– Царевна! Мне спешить некуда. А вот ты скоро проголодаешься. Я знаю, царевны щепетильны в таких делах и предпочитают худеть, чтобы добавить себе привлекательности, но так и от голода опухнуть можно! Оно тебе надо? Мария! Ау!

В ответ – тишина. Разумеется. Что же ещё? Положение – не позавидуешь. Царевна сама не вернётся, будет бродить по замку до последнего в поисках спасения. С одной стороны, да и чёрт с ней, а с другой: как узнать ответы, если царевна окончательно заблудится и затеряется среди паутины с мёртвыми пауками и мухами? А потом ещё царевич прискачет, убьёт Кащея и тоже сгинет в глубинах замка. Царь не дождётся возвращения молодёжи, бросит царство и пойдёт войной на замок, ведь ему больше нечего терять. Тоже убьёт Кащея и тоже заблудится в замке вместе с войском. Ведь замок реально большой, намного больше, чем снаружи.

Это увлекательно, но совершенно не то, что нужно.

– Мария! Вернись и всё прости! – воззвал Кащей. Глас одинокого в пустынном замке. Слова эхом отразились от стен и умчались вдаль многочисленными повторениями. – Я ухожу! Кто спрятался, сам виноват!

Тишина.

– Повторяю для глухих! – прокричал он так громко, что со стен посыпались кусочки окаменевшей пыли. – Я ухожу!

– Ухожу! Ухожу! Бу-бу-бу! Бу-бу-бу! – забубнило эхо.

– Как хочешь! – Кащей махнул рукой. – Через месяц и в моём замке привидение появится. Будем коротать с призраком царевны столетия жизни, вспоминать о славных денёчках и пугать одиноких путников тёплыми безлунными ночами… А ладно, чёрт с тобой… Пора выручать эту рехнутую дамочку, пока она в ходячую мумию не превратилась. Доказывай потом, что ты не верблюд.