Цитаты из книги «Агата Кристи. Чёрные сказки белой зимы»

соприкосновения. У меня тогда в душе накопилось слишком много эмоций. Я боялся, что я разорвусь, если я не выложу их в той форме, слушая которую, я сам бы себе поверил. Я абсолютно не думал о повторении коммерческого успеха "Опиума".

«Мы очень много колесили по России на автобусах. И очень часто проезжали через застывшие в веках деревеньки, леса. Возникало щемящее чувство тоски, разделённости с этим и безумное желание найти точки

Сочинение нового материала началось сразу после окончания летнего тура, но заняться творчеством прямо с колес получилось не у всех. «Гастроли очень сильно затягивают, – сокрушался Вадик. – Когда мы устроили перерыв в связи с записью альбома, я три недели привыкал жить по-новому».

«Когда мы садились в самолёт, он брал с собой пачку глянцевых журналов и весь полёт штудировал их, изучая, как знаменитые люди отвечают на вопросы. Это продолжалось примерно полгода, и он научился говорить то, что нужно журналисту и публике».

что-то нужно». «Не то чтобы мы им ставим это в вину, – поддерживал брата Вадик. – Просто действительно устаёшь от общения с фанатами, уборщицей, милиционером, которые работают на концерте… В общении с журналистами есть хоть какой-то смысл.

«На гастролях постоянно находятся люди, которым от тебя

«Когда ездишь по просторам родины, отыграв примерно 150 концертов, в каждом городе порядок примерно одинаковый: гостиница, площадка, пресс-конференция.

Насмотревшись передачи "Акулы пера", провинциальные журналисты хотят спросить что-нибудь этакое, но задают одни и те же вопросы. Когда это достаёт очень сильно, мы можем себе позволить выгнать кого-нибудь.

«Широкие политические жесты не входят в наши планы. Главное, чтобы не вернулось время идеологических запретов 70-х – начала 80-х годов, а мы при любой политической обстановке будем играть всё, что нам нравится, всё, что мы любим».

Глеб решил не выделываться и просто встал. Это эпохальное событие произошло 5 июля 1996 года в Зелёном театре столичного парка Горького: «Я встал, потому что началась клаустрофобия. Этот стул меня как бы замыкал, ограничивал мое жизненное пространство. И вот во время концерта я отшвырнул стул и больше не садился».