Это рассказ про подростка, который сильно потолстел во время болезни, и потом выяснилось, что у него рак щитовидной железы. Он умер в 14 лет только потому, что в доме совсем никто не верил в тонкую романтику души, честно настроенной на чистоту помыслов, – так умер поэт.
Медленный свет луны через болото сразу за пустырем продолжался толстым кабелем интернета, который вынесло на свет божий тяжелой техникой. Кабель чудом не порвало, но с него неслось в мир космоса нереальное количество ломаного, битого, колкого информационного хлама. Что же о нас подумают братья по разуму, неизвестно? Горькая ирония. Я привидение, которое беспокоится о том, чтобы мы как можно больше не сорили в космос. С тех пор как меня убили здесь из-за сотового телефона в начале эпохи сотовых, а потом бросили в воду с камнями под курткой, я долго, долго слушал еще тогда этот телефонный кабель под водой – это сейчас он интернет передает, а тогда разговоры. Вода слышит и искажается от такого мусора. Потом меня отпустила куртка, и я всплыл и почти мгновенно истлел, но меня никто уже не искал. Я живу теперь тут, в строительном хламе, которые нагребли бульдозеры после постройки нового микрорайона. Я не знаю, почему я тут хожу. Мне непонятен мир – я ждал чего угодно, но я не ждал, что после моего убийства я буду слышать провода, и никуда я не ушел. Никаких перевоплощений. Я призрак, от которого пахнет почему-то битумом – именно по этому запаху меня можно почувствовать. Я как очень слабая тень среди строительного хлама. Я тоже, видимо, хлам.
Мое болото, безусловно, живое, хотя здорово пострадало от стройки, но я люблю его. Люблю его слабые волны и сильное умение отражать лунный свет. Вот и весь мой мир. Мне по меркам людей все еще 14 лет. Бесцельные крики людям в глаза уже не влекут меня. Я долго пытался кричать, чтобы меня услышали или увидели, но я понял, что и в жизни меня никто особо не видел – хоть закричись. Телефон я носил для понта, брал его у бати, когда батя засыпал спьяну после своей беспокойной бандитской жизни. Я ходил с ним вечером, говорил типа по нему, типа деловой. Ни у кого сотика не было, а у меня был. Вот такие же беспонтовые меня и убили. Я их видел, конечно, потом много раз, но сил кричать уже не было. Сейчас я уже сам себе кажусь пустой коробкой от магазинных девайсов. Пофиг на все! Лягу в бетонную трубу смотреть в трубу. Убили бы меня снова, но как?
Случай. Странный случай. Так странно, но на мое место стал ходить мужчина с телескопом. У меня очень темно и никого нет – видимо, это важно для звездочетов. Он ставил его на берегу болота и смотрел, иногда отходя и делая записи. Но то, что я увидел, это изумительно. Из линз телескопа лилось несомненное чудо. Телескоп словно снимал с небес нектар света и изливал на бетонную крошку. Легендарная манна небесная – это наверняка свет звезд. Я украдкой смотрел в его телескоп, и в меня вливалась благодать небес. Удивительное ощущение захватывающей страсти узнавать жизнь. Бесконечный по человеческим меркам ближний космос уже невероятен. Господи, это так просто! После моего убийства я оказался в своем мире, где я только казался, – природа дала мне то, во что я верил. Мне не было интересно ничего, и я попал в мир неинтереса ко всему – все в точности, как я верил. Я ходил тут все время, потому что я и до своего убийства ходил тут, ничего не видя. Я казался всем и себе – таким и стал целиком. Так просто – то, во что ты веришь, и есть ты. О! Спасибо тебе, собиратель звездного нектара! Это так здорово, когда есть среди нас люди с интересами к большему!
Сейчас я собиратель стеклышек. Я готовлюсь к своему великому старту! Еще немного, и я воскресну. Я научился верить! Вязкий битум стал выходить из меня – ведь всего лишь была густая тьма неинтереса к жизненному приключению. Мои стеклышки, которые я научился собирать, уже настроены, и я готов к великому путешествию во Млечный Путь, собрав столько света, чтобы взлететь!
«Доброе утро, Боря! С днем рождения, наш хороший! Ты просил нас, и мы поговорили и решили купить самый лучший телескоп – гораздо более хороший, чем даже то, на что ты рассчитывал! Он собирает свет гораздо больше! Мы увидели, насколько тебе это важно!»
«Спасибо, мама, а мне очень тяжелый сон приснился…»
Рассказ-терапия для девушки, которая собирает деньги в интернете на операцию для удаления опухоли головного мозга. Ее глаза – настоящие ангельские. Совершенно случайно ее болезнь поселилась в моей душе, и рассказ родился сам по себе. Девушка, кстати, жива и, по-моему, выздоравливает, но ее притчи о здоровье набирают популярность в интернете.
Опять эти слезы. Уже восемь лет прошло после освобождения, а Наташа все заново переживала тот мистически мягкий удар, который она приняла сначала за наезд на обычный магазинский ящик. Но этот взгляд этой женщины, такой красивой, такой русской, которая просто вернулась в магазин, чтобы отдать 20 лишних копеек продавцу. Оранжевый дерматин коляски и, о боже, раздавленная голова ребенка. Он еще в судорогах – это уже никогда не вылетит из головы. Взгляд этой женщины в Наташины глаза был непередаваем. Там сомкнулось все: и суд божий, и месть, и утрата. Суд был очень неприятным. Родня Светы, мамы погибшего маленького Ванечки, иногда, казалось, уже была настроена приговорить Наташу к вечной муке в аду. Да Наташа сама себя приговорила. Два года колонии-поселения ничего не дали. Наташа могла и все сто лет там пробыть. «О боже, за что мне это!»
Мама, прошедшая мимо с точно такой же оранжевой коляской, снова вызвала тяжелые слезы. «Ох, Ванечка, ты мой хороший». Еще в колонии Наташа сделала куклу мальчика – назвала Иваном. Иногда ей казалось, что так она сможет хоть как-то позаботиться о нем, о его душе. Иногда она ощущала, что она стала роднее ему даже его родной матери. «Ванечка мой хороший!» Кукла получилась тоже словно осуждающая Наташу. Маета и обвинение словно поселились уже во всем, что окружало. Весь мир хотел отяжеления Наташиного креста.
Шли годы, церковь стала со временем единственным местом, где душа Наташи не испытывала такой тяжелой вины, потому что во взглядах приходящих она иногда видела таких же мучеников, как и она.
Платок, молитва и походка бабушки уже накрепко стали сопровождать Наташу – она как-то стремительно состарилась, хотя в молодости она была очень яркой – еще бы, дочка директора завода, истинного деятельного коммуниста, в доме всегда было все дефицитное, и этот злополучный «москвич» из первой серии. Ваня с его смертью возле магазина стал чем-то вроде Наташиной внутренней церкви. Казалось, уже все прошло и вспоминать там нечего, но что-то все равно вспоминалось, особенно всякие мелочи: несчастные 20 копеек, которые продавец случайно сдала больше, совестливость мамы Вани, которая, по сути, стала губительной для Ванюши – цена жизни ценой в 20 копеек, совесть или жизнь, ожог ладони утром в спешке, который привел к тому, что Наташа очень плохо держала руль, свет и тень жаркого дня возле магазина, которые ослепили левое зеркало машины и ослепили тем самым Наташины глаза, которые временно не смогли разглядеть в тени оранжевый цвет коляски, который удивительно совпадал с цветом машины, тяжесть машины, которая всего-то лишь толкнула коляску, а потом немного прижала к парапету и спружинила обратно, но голова Ванечки как раз была на том месте, где багажник москвича продавил ее в большей степени. Мысли путались, но это напоминало уже долгий сон, который просто никак не заканчивался. Начинали уже с возрастом дрожать руки – Наташа старела вместе со своим сном.
Вскоре это была уже совсем бабушка. Церковь, сирень, голуби, небо и колокольный звон – это была жизнь Наташи. Яркая очередная свадьба возле церкви. Наташа эти свадьбы видела уже множество раз. Но только в этот раз невеста была с большим животиком. Что-то материнское, намоленное проснулось вдруг внутри Наташи, так захотело благословить ее на счастье, но почему-то дрожащие руки Наташи вдруг на мгновение стали необычно уверенными, как сталь, и она твердым голосом сообщила: «Повремени немного у фонтана сегодня, потанцуй три танца вместо одного, так Господь велит».
О проекте
О подписке