«И что он молчит, старый пень. Зря я послушался Вику. Состарился дядя. Что он может подсказать мне. Десять лет из своей берлоги не выползает», – подумал Игнат, собираясь уже встать из-за стола.

– В тайге чужой, Игнат, или чужие. Но что-то не заладилось у него в тайге – вот он и вышел на людей. Нужно понять, что происходит в лесу, а Генри пока не понимает этого. Короче, не знаю я пока, информации мало, – Даниэль поднял тяжелой взгляд на Игната и тот, похолодев, пожалел о своей секундной слабости, вспомнив под его взглядом того самого дядю Дэнни, егеря национального парка, без разрешения которого не то что звери не охотились – птицы не летали. – Объедем заимки и осмотрим ручей. И покажешь мне места, где нашли трупы. Приготовь лошадей, Игнат, завтра с утра выдвигаемся.

Игнат кивнул, неожиданно почувствовав себя десятилетним мальчишкой, и потянулся за отброшенной ложкой.

– Почему с тобой всегда так сложно, дядя? – спросил Игнат с полным ртом. – Сколько раз заставлял на себя обижаться, ты же мог быть со мной немного помягче, – он покачал головой, зачерпнув ложку жирной ухи.

– Я твоя совесть, Игнат, а с совестью всегда неприятно иметь дело. Ты ешь давай, и хватит разговоров.

***

– Скучал по мне, – поговаривал Даниэль, похлопывая жеребца по загривку. Тот довольно фыркал, услышав знакомый голос.

– Помнит меня, – Даниэль повернулся к Игнату, скрестившему руки на груди. Забавно было наблюдать за оживленным старым егерем, который вернулся в родную стихию.

– Еще бы, – ответил Игнат, закрывая ворота открытого загона. – Он тоже постарел, дядя Дэнни, но, думаю, для спокойной поездки он еще годен, а мальчик?

Жеребец довольно заржал и, стукнув копытом, поднял облачко пыли.

– Ну, вот и хорошо, – Игнат повеселел, положив руку на плечо Даниэлю. – Запрягай, дядя, прокатимся.

Перевалив за широкую гриву, отделяющую широкую речную дельту от леса, Даниэль решил сделать привал. Тяжеловато спрыгнув с жеребца, он отдал вожжи Игнату и подошел к берегу. Чуть выше по течению в реку впадал ручей, закручиваясь в широкой заводи воронками, с причудливыми рисунками. Даниэль прошелся вдоль берега и остановился у устья ручья. Присев на корточки, он зачерпнул в ладонь воды, распугав пронырливых мальков.

– Тиной пахнет, – он прополоскал рот и сплюнул на землю. Вода в ручье была холодна и удивительно прозрачна, открывая взгляду мельчайшие детали дна. Распуганные мальки тем временем покружившись в стороне, на глубине, несколькими стайками вернулись к теплой, прибрежной воде.

– Болота, – отозвался Игнат, отпустив брыкающихся коней к воде.

– Точно, – согласился Даниэль, – давно я не пробовал этот вкус.

– Все реки пахнут тиной, – Игнат присел рядом, краем глаза следя за водопоем коней, – но в этот сезон запах особенно резкий, – он покачал головой. – Снежная зима, дядя. Уж не припомню такого, чтобы в болотах скопилось столько воды. Вся дельта, – он обвел взглядом реку, – заболочена.

– Достань-ка карту, – попросил Игната Даниэль. – Покажи, где мы находимся.

Игнат достал из рюкзака новенькую крупномасштабную карту и разложил ее на траве. Аккуратно примяв локтем ее пузырящиеся части, он достал из нагрудного кармана маркер.

– Сейчас мы здесь, – он сделал отметку, чуть повыше Жемчужного озера. В масштабе получилось около километра. – Озер, – он обвел неровный синий круг на карте, – считай, уже нет – сплошные болота. Но сигнальные маяки я по периметру все же оставил, – Даниэль утвердительно кивнул головой. – В принципе, толку от них немного, но они замыкают цепь, закрывая весь участок, от реки до водопада. С другой стороны лес ограничен горами. Ну, и здесь, – он показал пальцем на населенный пункт, – посёлок. У ангаров дежурят мои люди. Так что никуда он не денется, если конечно, не умеет летать, – Игнат довольно ухмыльнулся, и взглянул на Даниэля, ожидая, что тот ответит.

– Через болота путь ему тоже заказан, – задумчиво ответил Даниэль. – Остается ручей, по нему он пробирается в тайгу. Там и надо делать засаду. Ты же, надеюсь, хорошо знаешь эти места?

– Еще бы, – хмыкнул Игнат, – еще с детства, помнишь?

***

Мэри мерила шагами комнату Даниэля, приложив ладонь ко лбу, не пытаясь даже скрыть свою злость.

– Да как тебе вообще взбрело в голову тащить детей на свой сраный тир, – Мэри в сердцах тыкала пальцем в Даниэля, сидящего в кресле с отсутствующим видом. – Даниэль, да половина посёлка знала о твоем стрельбище в заповеднике. Никто просто не хотел связываться с тобой. Но сейчас ты переступил грань. И чем ты думал!? – ее голос почти срывался в истерику. – Какой же я была дурой, когда позволила им общаться с тобой. Да что говорить тебе об этом, – махнула она в сердцах рукой, – всё равно, что об стенку горох.

Мэри села на стул, и закрыв лицо руками, заплакала.

– Ты же сам как ребенок. Я-то верю тебе как себе. Но что другие подумают, – продолжала всхлипывать она. – Ты не понимаешь – тебя же выдворят отсюда. Пока что Генри закрывал глаза на твои шалости. О да, конечно, он ведь восхищается тобой. Еще бы, такой подарок судьбы, профессиональный охотник, ветеран, снайпер, где же он еще такого егеря найдет. Но что, если он узнает, что ты таскаешь на полигон его сына, и учишь, – она поперхнулась, – стрелять? – Мэри подошла и села на колени у ног нахмурившегося Даниэля. – Ну, что с тобой происходит. Не молчи, ответь хоть что-то, – почти взмолилась она, вытирая слезы.

– Не знаю, Мэри, – Даниэль поднялся, ухватив ее за подмышки. Обняв за плечи, он слегка встряхнул ее и посмотрел в глаза, наполненные влагой. – Ну, не мог я, глядя в его горящие глаза, отказать, Мэри. Всё началось как шутка. День за днем я наблюдал за ним. Казалось, всё, он не выдержит, откажется. Я видел, как он давит в себе слёзы обиды, но наступало следующее утро, и он снова стоял на пороге, в ожидании тренировки. Удивительное упорство. И когда настал момент взяться за оружие, я просто не смог ему отказать. Наверное, я старею, и становлюсь сентиментальным. Возможно, я не всегда прав, потакая детям. Но никогда, слышишь, никогда, я не позволил бы, чтобы с ними что-нибудь случилось. Обещаю тебе, что я уберу, спрячу «Волчицу» в самый дальний угол и больше никогда ее не достану.

– Себя ты в нём увидел – вот и весь ответ, – Мэри всхлипнула, отбросив его руки. Притихнув, она отошла к окну, и, ухватившись за спинку стула, устало склонила голову.

В тишине, прерываемой лишь шмыганьем Мэри, вдруг шумно хлопнула входная дверь. На пороге стоял растрепанный Генри, с растерянным видом переводящий взгляд с Мэри на Даниэля.

Присутствующие разом повернули в его сторону головы.

– Дети пропали, – хрипло произнес он.

Мэри, вытерев слезы, медленно села, почти сползла на стул, и, словно очнувшись, громко охнула. Генри после короткой заминки, резво, по-военному, повесил куртку со знаками шерифа на вешалку и, по-хозяйски пробравшись на кухню, набрал стакан воды. Жадно проглотив воду, он вытер подбородок рукавом и, подхватив стул, сел рядом с Мэри.

– Вы все в гроб меня хотите свести, – прошептала она не своим голосом.

Генри занес руку над Мэри, пытаясь приобнять ее, но передумал, взглянув на покачивающего головой Даниэля.

– Игнат с Викой с утра собрались в парк, – запальчиво сказал он, покосившись на Даниэля, всем видом показывающего ему, чтобы он выбирал выражения. – Я разрешил, он не в первый раз отпрашивается, но, всё же забил в его навигаторе координаты местности. А час назад я заметил, что связи с ними нет. Телефон Вики, – продолжил Генри, боясь посмотреть в сторону Мэри, закрывшую уши руками, – тоже не отвечает, даже и не знаю, что теперь думать.

– А что тут думать, одновременно телефоны из строя у них не могли выйти, – Даниэль оборвал невнятный лепет Генри, и Мэри с надеждой подняла на него красные от слёз глаза. – Телефон Игната, во всяком случае, точно. У него мой навигатор, профессиональный. – Генри кивком головы согласился, успокаивающе взглянув на Мэри. – Он ни влаги, ни ударов не боится, скорее всего.… Где пропал сигнал? – спросил он у Генри.

Тот, засуетившись, достал свой навигатор, слегка поколдовав на нем, развернул экран в сторону Даниэля.

– Они прошли Изумрудное озеро, в полдень вышли к Скалистым горам. Там сигнал и пропал, – пролепетал Генри. – Спасателей я уже вызвал, они займутся прочесыванием гор. Но я даже представления не имею, сколько у них на это уйдёт времени.

– Так, – задумчиво произнес Даниэль, – значит, на связи их нет примерно два часа. Скорее всего, дети забрались в пещеру, – Мэри, сдерживая крик, закрыла рот рукой, – потому сигнал и пропал.

Генри, не выбирая выражений, выругался, забыв о присутствующей Мэри. Выдохнувшись, он посмотрел на нее, но испугавшись ее почти ненавидящего взгляда, отвел глаза в сторону.

– У вас у обоих совсем, что ли мозги отсохли? – словно опомнившись, металлическим голосом произнесла она. – Там же сотни пещер, как мы теперь найдем их?

– Кажется, у меня есть идея, где они могут быть, – вздрогнул от вскрика Мэри Даниэль, – сейчас, подождите. Думаю, нам не придётся долго лазить по этим чёртовым Скалистым горам.

«Но лучше бы, я был не прав», – мрачновато подумал он, подошел к комоду, и поочередно, выдвигая ящики, торопливо переворачивал их содержимое.

– В любом случае, пока с ними не произошло ничего страшного. Игнат подготовлен к такому повороту событий – если он поймёт, что заблудился, то будет ждать помощь на месте. И, – Даниэль, оторвавшись от поисков, ткнул пальцем в сидящую парочку, – не шелохнется с места, потому что это правило я железно вбил парню в голову.

Генри, побагровев, попытался приподнялся, но Даниэль остановил его жестом, не терпящим возражений. – Сядь Генри, не до ссор сейчас. Нам всем нужно успокоиться и собраться с мыслями.

Пока Генри суетился со стаканом воды вокруг Мэри, Даниэль продолжал обыскивать шкаф, и, не найдя того, что искал, задумчиво почесал лоб, кляня про себя свою забывчивость.

– Что ты там ищешь? – спросил подошедший Генри.

– Пока еще не знаю, но сейчас, если ты не будешь мне мешать, – Даниэль раздраженно отмахнулся от него, – я попытаюсь понять, где сейчас находятся дети.

Генри, слегка обидевшись, отошел в сторону, и, достав телефон, в очередной раз набрал службу спасения. Даниэль, подавив приступ злости, отвернулся от него, сосредоточившись на поисках.

– Что значит «мы делаем всё возможное»? – разорялся Генри, пытаясь перекричать голос диспетчера. – Делайте больше! Труднодоступная местность? Не говорите мне о сложностях, я шериф парка, и прекрасно знаю все ваши дежурные отговорки.

– Даниэль, что ты делаешь? – подошедшая Мэри уцепила его за рукав, пытаясь заглянуть за его плечо.

– Да где же она, – выдохнул он. – Чёрт, ну, точно, – Даниэль замер, окончательно утвердившись, в своей догадке. – Вот оболтус. Подожди, только найду тебя, – обреченно прошептал он.

Мэри развернула Даниэля к себе, вцепившись в плечи.

– Что случилось? Говори, не молчи, я же вижу, что-то произошло, – прошептала она, требовательно посмотрев в его глаза.

– Нам пора, – ответил он, искоса наблюдая за ругающимся Генри. – Нужно собираться, Мэри, – он встретился глазами с ее взглядом. – Я точно знаю, где дети.

***

В жизни каждого настоящего мальчишки

наступает время, когда его обуревает

неистовое желание найти зарытый клад.

(М. Твен. Приключения Тома Сойера.)

– Давай быстрее, – Игнат протянул руку цепляющейся за край уступа Вике. – Ну чего ты копаешься, зря, наверное, я взял тебя с собой.

– Вот и ничего не зря, – обиделась она, шмыгнув чумазым носом.

Встав на четвереньки, дети с высоты утеса обводили взглядом парк. Так высоко они еще не забирались, и от одной только этой мысли захватывало дух. Виды шумящих водопадов и высоких сосен, тянувшихся ровной стеной вдоль разрезающих заповедник рек, отражались в блестящих от охватившей их радости глазах детей. Они взирали с раскрытыми ртами на открывшуюся во всём великолепии дикую красоту заповедника, совершенно забыв о долгом, утомительном подъеме. И лишь сейчас, когда они уже забрались на гору, до Игната дошло, как высоко они находятся. До земли было не меньше ста футов; только с вершины можно было понять, как до нее далеко. Мысль напугала Игната, но азарт и детская любознательность перевесили чувство страха.

Вдоволь насмотревшись на красоты парка, дети все же решили двигаться дальше по тропе, указанной на карте. Игнат, скрестив ноги, сел на пыльную дорогу, достал свой телефон и нашел файл со снимком карты, которую тайком утащил у дяди Денни.

– Это где-то здесь, Вика, – Игнат пальцами увеличил изображение на экране, наложив его на карту местности, – не зря дядя Денни пометил эту дорогу на карте. Пещера должна быть в конце тропы, – навигатор пискнул, отсчитав расстояние до цели.

– Давай, Вика, поднимайся.

Девочка с сожалением оторвалась от созерцания захватывающей высоты, и, уцепившись за куртку Игнатика, поднялась с коленок.

– Идем, – со вздохом произнесла она. – А долго нам еще идти?

– Не знаю, – покачал он головой, – не думаю. С километр, может и того меньше. Там видно будет. Главное не сходить с тропы, ты меня поняла?

Вика торопливо закивала, отряхивая пыль со своего спортивного костюмчика.

– Ну, вот, – захныкала она. – Мама купила его мне школу, а я уже его порвала, – она протянула Игнату рукав с оторванным лоскутом ткани.

– Потом купим тебе новый, – нетерпеливо ответил он и потянул Вику за руку.

Она, упираясь, непослушно зашуршала ногами по пыльной дороге, но Игнат уже не замечал ее девичьих капризов, крепко держа Вику за руку. Взгляд его был устремлен наверх, вдоль тянувшейся серпантином горной дороги, на вершину ущелья, к заветной цели. Так они и шли, за ничего не значащими разговорами и не заметив, как подошли к пещере. К той ее части, что была завалена осыпавшимся валуном.

– Игнатик, я устала, – заканючила она, теребя рукав его куртки.

Игнат не глядя, стряхнул ее руки, прошептав одними губами:

– Это она, Вика, – он на четвереньках заполз по камням к своду засыпанного входа, и, нагнувшись, посмотрел в небольшую щель, оставшуюся от завала. – Вика, заползай.

Вика вздохнула, поправив рюкзачок, и, взглянув на балансирующего Игната, поползла наверх, нашептывая в такт стишок:

«Humpty dumpty sat on a wall,

Humpty Dumpty had a great fall.

All the king’s horses,

And all the king’s men,

Couldn’t put Humpty together again».

– Что ты шепчешь? – спросил, обернувшись, Игнат.

– Ничего, – отозвалась Вика, прикусив язык. – Что там? – спросила она, поскальзываясь на камнях, с шумом ускользающих вниз, к подножью горы.

– Смотри, – торжественно ответил Игнат и посветил фонариком в щель пещеры.

Дети вдвоем всматривались в узкую щелку свода пещеры, пытаясь угнаться взглядом за тусклым светом фонарика. Жадный луч света ворвался в темноту, словно этого только и ждал. Круглое светлое пятно скользило по черным стенам грота, без особых примет, пока не отразилось ярким блеском в каплях воды, падающих с потолка пещеры. Они стали дружно откидывать валуны в сторону, позабыв об усталости и голоде. Постепенно вход пещеры наполнился светом, открыв перед ними захватывающую картину.

***

– Что это, дядя Денни? – спросил Игнат, жуя бутерброд.

– Это, – Даниэль почесал затылок, раздумывая, как попроще растолковать мальчишке, – карта заповедника.

Карта выглядела довольно старой: желтоватый, местами потрескавшийся материал, на ощупь – допотопная бумага, которую теперь можно встретить разве что в музеях.

– Вернее местности, на которой сейчас разбит парк. Карта старая, принадлежала одному из местных старателей. С указанием всех действующих на тот момент шахт, и довольно подробными геологическими примечаниями, – Игнат вопросительно вздернул бровь, и Даниэль уточнил, – залежей полезных ископаемых.

– Золотые рудники? – переспросил Игнат.

– Точно, – согласился Даниэль. – Раньше здесь обитали племена индейцев Кри и Атапаски, – продолжил он. – Вот здесь, здесь и здесь, – Игнат внимательно следил за перемещающимся по карте пальцем дяди Денни, – находились их стоянки, пока всё коренное население не согнали в резервации, – Игнат перевел на него непонимающий взгляд, на что Даниэль лишь махнул рукой. – Не важно, как-нибудь потом расскажу, грустная это история.

– Угу, – мальчик задумался. – Дядя Денни, – Игнат со скрещенными на груди руками перевалился через стол, стараясь получше рассмотреть карту, – что означают эти пометки?

– Хм, – егерь хитро прищурился, – а это самое интересное. Вот, смотри внимательно, видишь, знак громовой птицы? – Игнат кивнул, и почти с животом залез на стол. – А здесь, смотри, знак гризли. И, чуть дальше, у ручья, видишь, знак волка.

– Что эти знаки означают? – мальчик со всей серьезностью взглянул на Даниэля, заставив того от смущения прокашляться, удерживаясь от того, чтобы не улыбнуться. Настолько у мальчишки был озадаченный вид.

– Тотемные знаки, столбы. Тотем символизировал гордость семьи за своих предков, ведущих свою родословную от этих священных животных.

– Волк священное животное? – удивился Игнат.

– Индейцы, Игнат, верили, что в старые времена волк был человеком, но в наказание был превращен богами в зверя, – ответил Даниэль. – С тех самых пор индейцы почитают волка как посланника духов смерти.

– За что же он был наказан? – озадаченно спросил Игнат.

– Он объявил себя равным богам, отказываясь приносить им жертвы. Разгневанные боги превратили упрямого человека в волка, предначертав ему судьбу вечной охоты. Вот почему Кри поклонялись волку, считая его добычу священной – жертвой, предназначенной богам. Убить волка означало наложить проклятие на свой род. Почитая его, индейцы ставили тотемные столбы в местах своей стоянки, как обереги от капризов богов и талисманы к удачной охоте. А охота, Игнат, для индейцев была не просто способом добычи пропитания, а образом жизни, определяющим их менталитет, верования и мышление. Они жили охотой.

Глаза мальчишки горели, завороженные рассказом Даниэля.

– Но особо они поклонялись золотому волку, спрятанному ими в одной из пещер Скалистых гор. Каждый день равноденствия самые достойные из родов индейцев несли к его лапам золото и драгоценности, пытаясь таким способом умилостивить духов смерти. И вот так, из года в год, столетиями, индейцы верой и правдой служили своему волчьему богу. А потом случилась война между племенами волков и гризли. С переменным успехом чаша весов склонялась то в одну сторону, то в другую, пока, наконец, волки не потерпели окончательное поражение, и ушли на юг. Теперь их называют Апачи.