Цитаты из книги «Стеклянный страж»

шприцы. Он понимает, что тут ему делать нечего. Самое сильное и предельное лекарство человеческого мира – любовь ко всем без исключения людям. Чуть менее сильное – к некоторым людям. Еще менее – хоть к родителям, хоть к кому-то. Если человек наступил на любовь и пошел дальше – это уже финал. Он остается в таком беспросветном мраке, что непонятно, с какой стороны к нему вообще можно достучаться. К чему это я? У меня плохо получается заботиться о других. Вообще не получается

Когда ты ранен и лежишь на поле боя среди множества тел, то кричи, шевели ногой, рукой, стони, если сил нет. Делай хоть что-нибудь. Пусть санитары тебя услышат. Подберут, понесут и будут резать. И это будет больно. Но если ты боишься этой боли и не будешь пытаться шевелиться, стонать, то умрешь. Когда у человека инфекция, ему вкалывают антибиотик. Вначале тот, что послабее, потом, если не сработало, посильнее. Но если вдруг так вышло, что ему сразу вкололи ударную дозу самого мощного антибиотика, а инфекция осталась, то врач тихо собирает

Время жизни теряется просто на ровном месте! Собака я! Ошибаюсь, торможу. Многое себе попускаю. Дни наполняю не так, как мог бы. Самое большее на треть от maximит. Часто просто обвисаю, как холодная вермишель, не зная, чем себя занять! Я смог бы втрое больше, не будь у меня этого мерзкого, дряблого, никчемного разленения! Пинать себя каждый миг жизни! Бить палкой, а когда палка сломается, тыкать сломанным концом до крови! Скотина сонная!»

ползают, тянут тонкую паутинку – ты хихикаешь, считая, что всегда можешь ее порвать. А потом делаешь шаг и почему-то понимаешь, что ткнулся носом в пол. И между двумя людьми этот паучок всегда бегать начинает. Оплетает паутинкой ерундовых обидок, трещинок, недомолвок, сердиток. А затем дерг за паутинку, вы столкнулись лбами, а паучок дальше бегает.

Дурные мысли как мелкий паучок. Оплетают постепенно. Ползают по ногам

Мне вот какая мысль покоя давно не дает. Что наша жизнь – это проверка на вшивость. Каждый поступок, любая мысль, всякое движение – это проверка на вшивость. Я это лет в пятнадцать очень ясно поняла. И я знаю, что когда-нибудь я пойму, что так оно все и было. До последнего мгновения всю свою жизнь увижу. Вначале как размотанную нить, а потом и как клубок. И пойму, что вот тут, тут и тут – я могла бы поступить хорошо, а поступила мерзко. Не помогла, поленилась, отвернулась, пожалела себя, что-то не довела до конца, устранилась, ну и так далее… Может, мне даже это и простят, но само ощущение недовольства

кучу очков. Главная же надежда мрака – что мы побежим от его воображаемых кулаков и упадем в реальную, вовсе не воображаемую яму, которую сами же себе и выроем под мнимой угрозой его кулаков

Замах у мрака всегда страшнее удара. Другое дело, что из своего замаха он умеет сделать настоящее шоу и на одном ужасе выигрывает

Ну когда птенец вылупился из яйца, обратно в скорлупу его уже не затолкнешь. Он должен встать на крыло и полететь – хотя это и больно, и страшно, и тяжело. Если же захочет снова забраться в скорлупу, будет шевелить ее, пытаться поднять клювом – потеряет время. Змея ощутит, что шевелится трава. Приползет и – хрум!..

лет, то я, если оборвусь, рухну мгновенно. Враз.