Глава 5

Они надеялись, что будут у Цына первыми, но просчитались. Как и предсказывал Гаррисон, президент «AIG» в столь поздний час ещё бодрствовал. Найти его удалось в одном из ангаров. Цын стоял, прислонившись к стене, и слушал невысокого мужчину в мешковатой серой куртке, на спине которой красовалась крупная овальная нашивка с изображением самолёта на фоне восходящего солнца. Я уже где-то видел этот овал, отметил Валентин Сергеевич, пытаясь припомнить, где именно.

Мужчина с овалом громогласно вещал:

– Это чёрт знает что! Или увеличиваете гонорар, или я отказываюсь работать в таких условиях! Бардак!

– Опоздали, – выдохнул Гаррисон и застыл на месте, как вкопанный.

Соломатин, не мешкая, бесцеремонно схватил его под руку и потянул за собой.

– Господин Цын, я вижу, вам уже всё рассказали! – громко выкрикнул Валентин Сергеевич на ходу.

Мужчина в мешковатой куртке замолчал и обернулся на голос.

– Рассказали, – откликнулся Цын, обогнул мешковатого и пошел навстречу Соломатину. – Очень неприятная история, – изрек он, поравнявшись с Валентином Сергеевичем.

– Такая уж неприятная? Ну упал человек, что страшного?

– А капитан Клейк, – Цын через плечо взглянул на мешковатого мужчину, – говорит, что русский намеренно сбил Брика с ног.

На это Валентин Сергеевич невозмутимо заявил:

– А тот самый русский говорит, что никого не трогал и, тем более, не сбивал! Пострадавший сам виноват, и вообще, под ноги смотреть надо, а то, неровен час, споткнешься!

Цын нахмурился, исподлобья глянув на Соломатина, покачал головой.

– Ли, да не переживай ты так, – ободряюще произнес Валентин Сергеевич. – Ерунда всё это! Ну, толкнул кто-то кого-то… или не толкнул… подумаешь, горе какое! Не делай из мухи слона! Мелочи жизни, чушь!

– Чушь, говоришь? – недобро заговорил Цын. – Завтра испытания, а у лётчика голова разбита!

– Других что ли нет?! – удивился Соломатин.

– Есть один.

– Вот видишь! Всё не так уж..

– Мне нужны двое! – обрубил Цын. – Именно двое!

– Ну-у-у… а если перенести испытания? – неуверенно спросил Соломатин.

– Время поджимает!

– Тебе не угодишь…

Цын как-то странно посмотрел на Соломатина, буркнул что-то под нос и задумчиво сказал:

– Валентин, можно тебя на пару слов?

– Конечно.

Они отошли подальше, так, чтобы не услышали ни Гаррисон, ни мешковатый Клейк.

– Валентин, вот что получается, – начал Цын, – я остался без испытателя, а сроки горят! Конечно, я отхожу от дел, и ты можешь считать, что мне должно быть всё равно, и я должен быть только рад… – Цын внимательно посмотрел Соломатину в глаза и продолжил: – Подставлять других не хочу. Люди трудились, а теперь всё насмарку? Нет испытаний – нет результата! Нет результата – нет денег. Нет денег – труд останется без достойной оплаты. Я мог бы поискать замену среди местных, но не думаю, что Гаррисон позволит рисковать его людьми.

– Что ты хочешь от меня? Говори прямо!

– Отдай мне кого-нибудь из своих. Я слышал, у тебя целая орава бандитов.

Услышав это, Валентин Сергеевич впал в лёгкий ступор.

– Что значит отдай? – через силу выдавил он. – Они мне не рабы. Могу лишь попросить…

– Попроси.

– Но не гарантирую…

– Не надо. Всего лишь попроси. Я ведь знаю, ты умеешь убедительно попросить.

– Ли, ты обещаешь замять дело? Гаррисон переживает, да и мне огласка ни к чему.

– Постараюсь.

– Настоящий дипломат, – криво усмехнулся Соломатин.

Ни слова более не говоря, Цын развернулся и, не спеша, пошел к Клейку. Валентин Сергеевич тяжело посмотрел ему вслед, грубо выругался одними губами и побрел к Гаррисону.

– Ну что? – осипшим от волнения голосом спросил тот.

– Всё будет хорошо, – вяло ответил Соломатин.

– Точно? – не поверил полковник.

– Никаких проблем.

Остаток ночи Соломатин провёл без сна. Не раздеваясь, он развалился на диване и напряженно размышлял. Конечно, помогать Цыну я не обязан, думал Валентин Сергеевич, можно и отказаться. Тем более, Ли совсем скоро оставит свой пост… Но Паша… С ним еще работать! Как он отреагирует на срыв испытаний? Это когда-то я помыкал им, как хотел, а теперь придется считаться, мнение учитывать… Вот чёрт! Как Цын распишет, так он и отреагирует! Значит, надо, чтобы Паша услышал только хорошее: Валентин вошел в положение, не остался в стороне, помог! Ну ладно, я-то помочь готов, а пилоты? Не думаю, что они горят желанием поучаствовать в испытаниях. Кто просто так согласится испытывать оружие, из которого потом по нему стрелять будут? Только идиот, а на идиота никто из них не похож. Ясно, что просить бесполезно. Да и приказывать тоже. Сохранов не дурак, наверняка понимает, что моей власти есть предел. Надо как-то заставить! Придумать что-то… Припугнуть! – осенило Соломатина. Напугать последствиями драки! Севастьянов – вот, кто должен испугаться! За такие выходки если не голову, то погоны точно снимают!

Утро Валентин Сергеевич встретил с продуманным планом действий и вскоре поспешил претворить его в жизнь.

– Проснулись? – осведомился он, когда без стука вошел в комнату пилотов.

Те завозились, приподнялись в койках.

– Проснулись… – проворчал Голубков, подавив зевок. – Что в такую рань? Поваляться бы еще…

– Разговор есть, – начал Валентин Сергеевич.

– О чём? – спросил Алекс, уселся в кровати и сладко потянулся.

– О вчерашнем. Плохие новости, ребята…

Алекс резко помрачнел, остатки сна слетели с него мгновенно.

– Что стряслось? – спросил он.

– Ночью я говорил с Ли Цыном. Пришлось проявить чудеса дипломатического искусства и пообещать кое в чём посодействовать, чтобы убедить его пойти на уступки и спустить всё на тормозах, но…

Соломатин сделал паузу, обвёл пилотов тяжелым взглядом. Пилоты затаили дыхание, предчувствуя недоброе.

– Что за «но»? – не выдержав ожидания, воскликнул Савостьянов. Как пробка из бутылки, он выскочил из койки и принялся одеваться.

– Час назад полковник Гаррисон сообщил мне, что пострадавший летчик впал в кому, состояние критическое, врачи всерьез опасаются за его жизнь.

Севастьянов застыл, успев натянуть брюки лишь до колена.

– Сразу после этого мне позвонил Цын, – продолжил Соломатин, – и заявил, что в сложившихся обстоятельствах вынужден расторгнуть установленное ночью соглашение…

– Допрыгались, – выдохнул Алекс.

– Да, ситуация сложная, но выход есть! – поспешил заявить Соломатин.

– Какой?

– Ночью Цын просил о помощи, – ответил Валентин Сергеевич, – я решительно отказал. Но теперь помочь ему – наш единственный шанс. Я готов еще раз поговорить с ним. Попробую убедить не поднимать шума…

– Ну, так поговорите! – воскликнул Севастьянов и подтянул брюки чуть выше. – В чём…

– Подожди ты! – перебил его Алекс – Что за помощь? О чём вы? – обратился он к Соломатину.

– Тот янки должен был сегодня участвовать в испытаниях. Сразу же после инцидента Цын обратился с просьбой к начальству базы, чтобы выделили ему кого-нибудь из местных пилотов, но получил категорический отказ. Тогда он попросил у меня помощи в поисках замены… – Соломатин нахмурился и широко развёл руками. – Кто-нибудь из вас справится?

Лётчики удивлённо переглянулись, на несколько секунд в комнате установилась гробовая тишина, нарушаемая только назойливым жужжанием кружащей под потолком мухи.

– А не пошел бы он! – вспылил, наконец, Севастьянов и засуетился на месте, путаясь в приспущенных брюках. – Ничего себе условия! Да хоть бы и сдох американец этот! Что нам сделают? Расстреляют прямо здесь? Нет! А на остальное плевать. Дома дальше фронта не пошлют. Да и как там узнают о случившемся? Только если кто-то растреплет, – Севастьянов подозрительно глянул на Соломатина. – Да и вообще, на месте отцов-командиров я б за такое медали давал!

– Если вы обо мне, то я ни на кого доносить не собираюсь, – заверил Соломатин. – Но, наверняка информация пройдет по другим каналам. Может, вас и не накажут сильно, а вот отметка в личном деле появится – факт! Вам это надо?

– А где гарантия, что она не появится, если мы пойдем на эту авантюру с испытаниями? – зло поинтересовался Севастьянов. – И где гарантия, что из-за этих испытаний нам не будет еще хуже?

– Хуже не будет, обещаю. Не сомневайтесь, предоставьте нам с Цыном решать все проблемы. В общем, думайте. Приказывать не могу, могу только предложить. Я пойду, погуляю, но через полчаса вернусь. Надеюсь, к этому моменту вы примете решение, – сказал Валентин Сергеевич и вышел из комнаты.

Некоторое время пилоты сидели молча.

– Вот влипли! – нарушил тишину Голубков. – Что делать-то будем? Конечно, можно послать всех подальше, а там будь, что будет. Может, всё обойдется… Ну, пошумит Звягинцев и успокоится.

– Ладно бы Звягинцев, – засомневался Краснов. – Бери выше. Поставили под угрозу срыва всю операцию. Нам такое пришьют! Слетятся столичные стервятники, и полетят наши пёрышки во все стороны. Может, конечно, и обойдется, но может не стоит рисковать, как думаете?

– А что думать? Не угадаешь, что и каким боком выйдет, – ответил Алекс. – Одна надежда – связи Соломатина. Видимо, они с Цыном хорошо знакомы… Может быть, если поможем Цыну, всё уладится?

Севастьянов обвел всех растерянным взглядом.

– Значит, соглашаемся? – выдохнул обреченно. – Так что ли?

– А есть другие варианты? – Алекс внимательно посмотрел в лицо каждому из парней. Они угрюмо молчали. – Значит, соглашаемся! – объявил Алекс. – Давайте решать, кому участвовать в этой авантюре.

– Чего тут думать?! – встрепенулся Севастьянов. – Из-за меня каша заварилась, мне и расхлёбывать.

– Ты у меня потом нахлебаешься, кашевар! – беззлобно прикрикнул Алекс. – Дай Бог выпутаться, всю жизнь нас коньяком поить будешь, так что не дергайся.

– Короче, расклад такой, – заговорил Краснов, – Севастьянов у нас в запасе, как коньячный монополист; у Олега жена и дочь, его тоже не трогаем. Остаемся мы с тобой.

– Значит, я, – твердо заявил Алекс. – Не обижайся, Серёга, но всё-таки опыта у меня побольше.

– Эх, говорила мама: «Сиди, сынок, дома…», – попытался пошутить Олег, но шутка не удалась.

Решение лётчиков приятно порадовало Валентина Сергеевича. Он немедленно связался с Цыном и уже через час представил ему Алекса.

– Знакомься, Ли! Капитан Александр Константинович Сохранов, – отрекомендовал Соломатин.

– Очень приятно, – сказал Цын и протянул руку.

Смурной и подавленный Алекс немного помедлил, но руку всё же пожал.

– Не буду врать, при других условиях могло бы быть взаимно, – пробурчал он по-английски.

Цын с интересом глянул на него и произнес:

– Ну что ж, дерзкий молодой человек, позвольте ввести вас в курс дела.

– Слушаю.

– Мы испытываем новую авиационную пушку. Пристреливаем, проверяем работу привода управления. Ваша задача – оказать нам небольшую помощь.

– Что я должен делать?

– Немного побыть в качестве подвижной мишени.

Лицо Алекса побледнело, в висках ударило так сильно, что он едва не пошатнулся.

– То есть, как это? – выдавил он.

– Самым обычным образом. Есть два самолета, два пилота. Они поднимаются в воздух, и один стреляет в другого, чтобы проверить работоспособность оружия. Все максимально приближено к боевым условиям.

Алекс часто замигал. В ответ на его недоуменный, требующий поддержки взгляд физиономия Соломатина расплылась в широкой ехидной улыбке. И в Алексе начала закипать злость. Чертовщина какая-то, подумал он, они тут все спятили, что ли? Злость забурлила в гуди капитана Сохранова, как смола в раскаленном котле.

– Валентин Сергеевич, мне кажется, кто-то из нас троих явно не в своем уме, и подозреваю, что этот человек не я, – процедил Алекс, с трудом держа себя в руках.

Валентин Сергеевич, не сдерживаясь, расхохотался и сквозь смех сообщил:

– Господин Цын не настолько кровожаден, чтобы подвергать вас реальной опасности.

– Конечно! – поспешил заверить Цын. – Капитан, неужели вы думаете, что я настолько выжил из ума, что собираюсь вас убить?

– А как я должен думать?! – рыкнул Алекс. Он зверел прямо на глазах. Лицо его перекосилось, губы искривились, обнажив крепкие чуть желтоватые зубы. Всё вместе это походило на оскал дикого зверя. Капитан почувствовал, что еще немного, и он кого-нибудь убьет.

– Ай-яй-яй, – скорбно произнес Цын, – вы неправильно поняли…

– А как я должен был понять? – оборвал его Алекс. – Как шутку? Это вы так шутите?

– Нет. Всё как сказал, но снаряды в пушке, естественно, будут не боевые. Мы специально разработали такой снаряд, который при попадании в мишень разрушается, оставляя на ней всего лишь кляксу и небольшую вмятину. Я вас успокоил? – всё это Цын произнес тоном, которым мудрый профессор наставляет бестолкового студента.

Соломатин вновь громко рассмеялся, и Алекс с трудом сдержал желание, пару раз заехать кулаком в его гладко выбритый подбородок, а потом всласть попинать его обмякшую тушку ногами. Моя бы воля, подумал он, я бы вас…

– Я, конечно, понимаю юмор, – процедил Алекс сквозь зубы, – но не тот, который связан с риском для моей жизни.

– Прошу прощения, если чем-то оскорбил вас, – извинился Цын, выражением лица подчеркивая искренность слов.

Алекс мысленно послал его подальше вместе со всеми его извинениями.

– Когда начнём? – осведомился он.

Цын посмотрел на часы, что-то прикинул в уме и постановил:

– Через два часа.

– Можно осмотреть то, на чем придется летать?

– Конечно. Идёмте.

По ощущениям Алекса до ангара они добирались примерно минут двадцать-двадцать пять. На этот раз пришлось идти пешком, что, впрочем, доставило ему определенное удовольствие. За последние полтора суток двигаться приходилось мало, а привыкший к подвижности организм требовал физической нагрузки.

Всем своим видом черная стрела, именуемая «Ночным охотником», выражала нетерпение, желание как можно скорее вырваться из железных стен и взмыть в небо. От этой картины у Алекса перехватило дыхание.

– Красив, черт! – вырвалось у него.

– Нравится? – поинтересовался Цын.

– Да. Никогда такого не видел…

– Самолет нового поколения! – с гордостью произнес Цын.

– И не жалко такую красоту расстреливать?

– Ни в коем случае! Это он будет расстреливать вас!

– Понятно, – огорчился Алекс. – Размечтался, что на нем полетаю. Ну, а мне-то стрелять придётся или надо просто подставлять хвост?