– Стрелять вам не положено! – воскликнул Цын и спустя мгновение категорично заявил: -И, вообще, это было бы бесполезно!

– Неужели? – усомнился Алекс.

– Всей огневой мощности вашего хвалёного «МиГа» не хватит, чтобы сбить этого красавца, даже, если ни разу не промахнетесь! Мы прозвали его «Неуязвимым»!

– Ни одного уязвимого места? – спросил Алекс, скривившись. Всем видом он постарался выразить недоверие к словам собеседника.

– Сами понимаете, слабое место есть всегда, – ответил Цын. – Главное знать, где оно и как на него воздействовать.

– Будем искать, – вздохнул Алекс и подумал, что при таком раскладе война точно никогда не кончится.

– И обязательно найдем! – вмешался в разговор Соломатин.

– А посидеть в нем можно? – спросил Алекс, точно мальчишка, просящий разрешения посидеть в новой машине отца.

– Не выйдет.

– Боитесь, подсмотрю какой-нибудь секрет?

Цын покачал головой.

– Ни в коем случае. Но он не позволит вам находиться внутри.

– Как это? – удивился Алекс.

– В «мозг» занесен список пилотов, которые могут управлять им. Раньше для получения управления достаточно было произнести ключевую фразу, автоматика раскладывала голос на составляющие, определяла личность пилота и полномочия. Теперь учитываются еще и индивидуальные характеристики пилота: вес, частота пульса и множество прочих параметров.

– Хитро придумано.

– Воспринимаю это как комплимент, – сказал Цын и впервые за весь разговор улыбнулся: сдержанно, уголками губ.

Соломатин поморщился, потупил взгляд и, до боли сжав правый кулак, одними губами произнес:

– Обошли, ох, как они нас обошли…

Ну, ничего, наверстаем, придется поднапрячься, продолжил он мысленно. А всё-таки зря Ли решил устраниться. Заметно, как он преображается, говоря о деле, отвлекается от своего горя и продолжает пестовать «эту проклятую кучу железа». Надо бы поговорить с ним ещё, может, передумает?

– Знаете, – говорил тем временем Алекс, – мне всегда было интересно, наступит ли такое время, когда машина сможет обходиться без человека. И вот теперь вижу, что этот момент не за горами.

– Посвящу вас в маленькую тайну, – тоном заговорщика сказал Цын. – Сейчас вы стоите рядом именно с такой машиной.

При этих словах Соломатин весь превратился во внимание, напрягся и приготовился намертво зафиксировать в памяти всё, что услышит дальше.

– Она вполне может обойтись без человеческого участия для решения поставленной перед ней задачи, – продолжал Цын. – И она практически разумна!

– Разумна? – не поверил Алекс. – Разве это возможно?

– Практически разумна, – уточнил Цын. – Вы знаете, что представляет собой система, именуемая «мозгом», как она работает?

– В общих чертах, – пожал плечами Алекс. – Набор программ по распознаванию образов, речи и управлению механизмами машины.

– В общих чертах так оно и есть, – согласился Цын. – «Мозг» работает на основе заложенных в него критериев и правил, так же, как и человеческое сознание. Отличие человека в том, что на основе базовых правил, накапливая и обрабатывая поступающую информацию, он может строить другие правила. То есть, человек самообучаем. То же самое можно сделать и с компьютерной программой, создать такую систему интеллекта, которая, обладая базовыми навыками, будет накапливать знания, обрабатывать их и на основе этого принимать решения. Это, конечно, очень сложно, но возможно. И этот самолет тому свидетельство, он уникален! Несомненно, многое придется дорабатывать, но фундамент нового здания уже заложен. Теперь требуется правильно уложить кирпичи. А уж как их уложишь… от этого… – Цын запнулся, пристально посмотрел на Соломатина, жадно ловящего каждое его слово, и, не закончив фразу, продолжил: – Пока же всё обучение машин сводится к замене одной версии программного обеспечения на другую – с расширенными возможностями.

– С моим «МиГом» раза два такое делали, – подтвердил Алекс.

– Причем «мозг» любой боевой единицы после обновления может связаться с другими системами интеллекта и модернизировать их до своего уровня, – вмешался в разговор Валентин Сергеевич, показывая, что и он немало смыслит в обсуждаемом вопросе.

– До чего дошел прогресс… – угрюмо пробурчал Алекс. Желание садануть Соломатину в чёлюсть ещё не до конца покинуло его, и он мысленно примерился, каким манером это можно вот прямо сейчас осуществить. Мотнув головой, чтобы развеять такой привлекательный мыслеобраз, он обратился к Цыну: – А что вы имели в виду, говоря, что «Охотник» практически разумен?

– Заблокированы некоторые возможности, чтобы система не проявляла излишней самостоятельности…

– Ну да, – снова влез Соломатин, – как бы вам, капитан, понравилось, если бы вы приказывали ему повернуть налево, а он из каких-то своих соображений поворачивал направо, считая, что так будет лучше. Не стоит давать машине полную свободу мысли и осознание себя самой. Если позволить такое, она уже не будет машиной! Зачем иметь кофеварку, которую утром надо убеждать в необходимости сварить кофе?

Алекс представил процесс убеждения и сдержанно хмыкнул.

– Однако, время не стоит на месте, господа, – сказал Цын, взглянув на часы. – Сейчас, капитан, я покажу вам самолет, на котором полетите.

Алекс еще раз окинул взглядом «Охотника» и поспешил за Цыном. За грудой хлама в противоположной части ангара он увидел старенький, буквально допотопный истребитель F-160. Позапрошлое поколение. Кроме того, самолет буквально отживал свое: когда-то отполированные серебристые бока уродовали неглубокие вмятины и широченный царапины, кое-где сквозь обшивку фюзеляжа пробивалась ржавчина. Это зрелище не на шутку разочаровало и насторожило капитана.

– И вот это способно летать?! – воскликнул он. – Корыто! Аэродинамика ни к черту! Да оно же развалится на взлете!

– Это корыто пока ещё неплохо справляется со своими обязанностями! – заявил Цын. – На нем установлена одна из последних версий «мозга».

– Ну да, – проворчал Алекс, – быть мишенью не сложно…

– Смотря какой мишенью! – парировал Цын. – Выжмите из этого самолетика максимум, проявите мастерство! Хоть юлой крутитесь, а сделайте так, чтобы в вас не смогли попасть! Хотя, готов держать пари на что угодно, ни одного шанса у вас нет.

…Первым на взлётку проворно вырулил «Ночной охотник». Коротко разбежавшись, он легко оторвался от земли и стремительно взмыл в небо. Набрал высоту и закружил над территорией базы, ожидая условного противника.

Эф-ка, вибрируя всем корпусом, преодолела земное притяжение.

– Полетаем, – выговорил Алекс так, словно вынес себе смертный приговор.

Превосходство «Охотника» он прекрасно понимал, и было оно таким, что шансов на победу не оставляло. И всё же сдаваться без боя капитан не собирался. В этой критической ситуации он, как это часто бывало, решил сделать ставку на превышение высоты, ведь одна из первых заповедей лётчика-истребителя гласит: в воздушном бою обычно побеждает тот, кто находится выше.

Повинуясь команде, Эф-ка задрала нос и тяжело пошла вверх. «Охотник» заметил её манёвр и начал сближение, чтобы выйти на удобную для прицельного огня дистанцию. Обладая высокой скороподъемностью, он неотвратимо настигал старенький самолётик, о чем Алексу незамедлительно сообщил «мозг».

– Да вижу я, вижу, – огрызнулся в ответ капитан. – Прекратить набор высоты.

– Выполнено, – отрапортовал «мозг» и выровнял самолет.

– Включить форсаж!

– Выполнено. Время форсажа не более пяти минут.

– Твою ж налево! – вырвалось у Алекса. – Консервная ты банка…

Обычно переход на форсированный режим работы двигателя помогал Алексу оторваться от преследования, но не в этот раз. «Охотник» настиг Эф-ку так быстро, словно она стояла на месте, а не неслась с огромной скоростью. Барабанной дробью спецнасряды ударили ей в хвост, оставив на металле чёрные кляксы и вмятины. Эф-ка поспешила выйти из зоны обстрела крутым отворотом вправо-вверх. На мгновенье навалилась перегрузка, впечатав Алекса в кресло. «Охотник» стремительно проскочил вперед, показав хвост.

– Десять процентов условного повреждения, – бесстрастно доложил «мозг».

В бою, вырвавшийся вперед, «Охотник» мог стать хорошей мишенью. Но сейчас он, не опасался получить вдогонку ракету или хотя бы залп из пушки и потому не стал утруждать себя отвлекающими манёврами, а спокойно развернулся и пошел в лобовую атаку. Расстояние между самолётами стремительно сокращалось, еще мгновение и лавина огня сметет беззащитный самолетик Сохранова. Влупить бы тебе прямо в физиономию, да было бы чем, зло подумал Алекс. Сманеврировав, Эф-ка вновь вышла из-под огня. Еще какое-то время «Охотник» пытался атаковать в лоб, но без успеха. Лишь пару раз его снаряды черканули по фюзеляжу Эф-ки, заставив Алекса грязно выругаться. Наконец, возня с наскоками и разворотами «Охотнику» надоела, и он принялся маневрировать, чтобы зайти противнику в хвост. Раз за разом Эф-ке удавалось вывернуться, но манёвры «Охотника» становились всё изощреннее. И Алекс понял, что бесконечно это продолжаться не может – более совершенная техника рано или поздно возьмет верх.

Так оно и вышло. Крылатый охотник завертелся вокруг самолёта противника, словно разъяренная оса. Пристреливаясь, он сделал залп, потом еще один, затем еще – снаряды легли точно в цель. И начался расстрел. Эф-ка едва не разваливалась под градом ударов. Она металась из стороны в сторону, бросалась то вниз, то вверх и, наконец, каким-то чудом вырвавшись из-под огня, рванула подальше от опасности. Догонять «Охотник» не спешил. Удовлетворенный успехом, он сделал мертвую петлю, затем бочку, показав, что всё еще полон сил, затем спикировал почти к самой земле, а после стремительно набрал высоту. И тут Алекс сообразил, что высокую скорость «Охотника» можно использовать против него. Но для этого…

Вести бой на ручном управлении Алексу приходилось всего пару раз, да и те по обязательной программе в училище. Как раз там он и услышал от инструктора об одном рискованном приеме, которым можно переиграть противника в воздушном бою. Попробуем, решился Алекс, включил ручное управление и бросил самолет вниз, надеясь увлечь «Охотника» за собой. Тот принял правила игры и начал снижение. Заметив это, Алекс включил форсаж и сымитировал попытку оторваться от преследования. Пользуясь преимуществом в скорости, «Охотник» начал сближение, готовясь открыть огонь. Внутренним чутьем Алекс уловил момент, когда до залпа оставалась какая-то секунда, потянул штурвал на себя и резко сбросил газ. Эф-ка рванула вверх, а затем как бы подвисла в воздухе, пропустив «Охотника» вперед.

Вот он тот самый момент, когда можно разнести хвост «Охотника» в труху, выпустив по нему парочку ракет! Алекс мысленно возликовал, гордость за успешно выполненный манёвр охватила его. Но эйфория длилась всего лишь несколько мгновений. «Охотник», не мешкая, развернулся и снова пошел в лоб. А ни ракет, ни даже обычной пушки, чтобы достойно встретить его, у капитана не было.

Метод тарана на этой войне ещё никто не применял. Конечно, пилоты обеих стран знали как о его существовании, так и о том, что когда-то этот жест отчаяния не был редкостью, но прибегать к нему не спешили. Да и сделать это можно только на ручном управлении, потому что «мозг», управляя самолетом, всеми средствами постарается не допустить столкновения. Но Алекс-то как раз и шел на ручном! Сердце его учащенно забилось…

«Охотник» приближался, его снаряды ударяли в крылья Эф-ки, безжалостно сотрясая её, а один даже угодил в «фонарь», заставив Алекса вздрогнуть и зажмуриться. В реальном бою такое попадание вполне могло означать конец схватки. Ведь как ни крепко бронестекло, но и его прочности есть предел. Нервное напряжение Алекса достигло предела, в висках глухо бухало, сердце заходилось в бешенном танце. Судорожно сжав штурвал, он закусил губу так, что по подбородку потекла струйка крови. Но Алекс не чувствовал боли. Взглядом он впился в надвигающееся на него черное пятно, скрывающее уже половину неба. Секунда, другая, третья, резкий звук сирены, и голос «мозга» оповестил пилота о возможном столкновении. Именно сейчас «мозг» должен бы выполнить какой-нибудь маневр, чтобы избежать катастрофы. И он бы непременно выполнил его, обладая такой возможностью! Еще секунда… Алекс успел рассмотреть перекошенное лицо капитана Клейка, прежде чем «Охотник» отвернул в сторону, подставил брюхо под возможный огонь. Лишь теперь Алекс ощутил, что взмок настолько, что одежду под комбинезоном можно выжимать.

– Восемьдесят шесть процентов условного повреждения, – услышал он и вернул «мозгу» управление полетом.

Приказ идти на посадку поступил вскоре.

…Как только Эф-ка замерла у кромки взлетной полосы, Алекс протяжно выдохнул и почувствовал, как непомерное напряжение схватки вместе с выдохом уходит из тела. Он стянул с головы гермошлем, закрыл глаза и сидел так пока не услышал серию глухих ударов. Глаза приоткрылись с трудом. Сквозь густые ресницы Алекс увидел Соломатина. Стуча по «фонарю» прихваченной где-то длинной палкой, Валентин Сергеевич оживленно жестикулировал свободной рукой и не менее оживлено что-то выкрикивал. Бронестекло не пропускало звук. Наверное, ругается, не без удовольствия подумал Алекс и открыл кабину.

– Капитан, ну нельзя же так! Вы же могли всех угробить! Что за ребячество такое? – тут же раздалась быстрая речь Соломатина.

– Да ладно, – отмахнулся Алекс.

– Ничего себе ладно! – выпалил Соломатин. – Да если бы я знал…

– Валентин, – перебил Соломатина подоспевший Цын, – не сердись. Молодой человек показал высший класс. Он замечательно продемонстрировал нам, что иногда, чтобы добиться успеха, стоит думать головой, а не полагаться только на электронные мозги. А то, что он немного рискнул, – Цын сделал небольшую паузу, – его можно понять: гордость, амбиции, желание победить, молодость, в конце концов.

Слова Цына приободрили Алекса, даже усталость от боя теперь показалась ему не такой сильной. Он не спеша выбрался из кабины, по услужливо подставленной кем-то лесенке спустился на землю. Здесь к нему подбежал взъерошенный Клейк и, чуть не сбив с ног, возопил:

– Идиот! Что ты о себе возомнил?!

– Прекратите, Клейк! – оборвал крикуна Цын. – Учитесь проигрывать достойно.