Цитаты из книги «Трезвый Есенин»

Но была, к сожалению, за всем этим вторая причина. Эта вторая причина заслуживает того, чтобы назвать ее вслух. Это та самая недисциплинированность души, которую тщетно пытаются назвать русской. Хотя, конечно, она является обычной приметой бескультурья, внутреннего бескультурья, если понимать под этим словом не отсутствие знаний, а отсутствие дисциплины, постоянного самоконтроля, отсутствие навыка мотивации, желания работать – культ дикости, одним словом.

Разрушение это идет по двум причинам. Первая, и самая очевидная, о которой написано уже слишком много – это тот самый дикий алкогольный психоз, который его, в конце концов, довел до галлюцинаций, до снов наяву.

И, главное, это насилие идет опять по типично русскому сценарию, который все мы хорошо знаем. Вот мы берем чужой чертеж, чужой сценарий, пытаемся по нему себя ладить, поем с чужого голоса – не выходит, подражаем, ломаем себя, гнем – ничего.

Дикое насилие над собой ощутимо в позднем Есенине.

(и дальше лучшая строчка в стихотворении)

(классический переход пьяного человека от только что мелькнувшей эйфории к мысли о смерти, слезам и к собственным грезам о будущей могиле по этому поводу)

(И дальше вдруг среди этого кошмара, где уехавший внук проповедует деду розы и паровоз, вступает невероятной силы вопль. Тоже, кстати, почти обэриутский, потому что именно обэриутское сочетание смешного и жуткого вдруг появляется у позднего Есенина)   А если я помру? Ты слышишь, дедушка? Помру я? Ты сядешь или нет в вагон, Чтобы присутствовать На свадьбе похорон И спеть в последнюю Печаль мне «аллилуйя»?

Голубчик! Дедушка! Я вновь к тебе пишу… У вас под окнами Теперь метели свищут, И в дымовой трубе Протяжный вой и шум,

Голубчик! Дедушка! Я вновь к тебе пишу… У вас под окнами Теперь метели свищут, И в дымовой трубе Протяжный вой и шум,     Как будто сто чертей Залезло на чердак. А ты всю ночь не спишь И дрыгаешь ногою. И хочется тебе Накинуть свой пиджак, Пойти туда, Избить всех кочергою.

«Письмо к деду», которое мы частично и зачитаем. Здесь уже полное отсутствие каких-либо поэтических достоинств.