Цитаты из книги «Иван Тургенев – самый непрочитанный классик»

чтобы стать свободным, он обязан утопить свое «муму», то свое единственное «муму», которое у него есть, грубо говоря, убить в себе человеческое, потому что без этого уйти от барыни невозможно. И уход по пыльной дороге с широким загребанием ногами делается невозможен, пока у тебя есть что-то, к чему ты привязан, что-то, что ты любишь. Вот это и есть главная тургеневская коллизия.

Европа Тургенева ценила и правильно делала. Из Тургенева в Европе выросли многие, вышли, как из гоголевской «Шинели». Европейский идеологический роман, каким мы знаем его, – короткий, насыщенный диалогами, лишенный однозначной позиции

Оказался в позиции благовоспитанного мальчика, который пришел сказать какую-то свою правду в компанию очень талантливых и очень плохо воспитанных детей, причем небогатых, разновозрастных, шумливых. И, конечно, он оказался ими оттеснен. Но только в той среде, о которой мы с вами говорим, среде нашей, родной, российской. Тогда как, например, в Европе современники были от него в восторге.

бесконечной». Вот это как-то для меня более приятно.

как у заросшего пруда или какого-нибудь там леса орловского, который своей гармонией благоуханной елей на душу проливает. Это мое субъективное наблюдение. Кому-то, может быть, наоборот, нужен скальпель Достоевского в это время или величие Толстого. Но когда я худо себя чувствую, меня выручает Иван Сергеевич, потому что напоминает мне последнюю фразу «Отцов и детей» о «вечном примирении и о жизн

И я понимаю, почему его так любил Мопассан, человек с внутренней драмой, с безумием подступающим, раздираемый страстями. Я думаю, он около него находил какое-то успокоение, какое-то умиротворение. И вот, обратите внимание, в трудную минуту жизни откроете вы Достоевского, и он вряд ли вас утешит. Но около текста Тургенева чувствуешь себя,

Думаю, что она одно только ему внушила – такое чувство вины, чувство изначальной неправоты, которую надо искупать. Чувство, что вот правильно живут старики, а он живет неправильно

Потому что интересны на самом деле только робкие, тонкие и трудновыразимые вещи.

как Шкловский любил говорить? У писателя N учитель входит в класс – не верю, у Гоголя черт входит в избу – верю

слабость сильных, единственная привязанность бесчувственных, это единственное, что есть у немого дворника Герасима