Цитаты из книг автора «Дмитрий Бовыкин»

18 брюмера (9 ноября) все было разыграно как по нотам. Бонапарт с раннего утра собрал у себя верных офицеров. За безопасность Советов отвечали инспек

16 и 17 брюмера были сделаны последние приготовления, окончательно распределены роли и отпечатаны плакаты с воззваниями. Сведения о заговоре стали постепенно просачиваться за пределы узкого круга, нужно было торопиться, тем более что 17-го вечером Бонапарт был приглашен на ужин к Баррасу. Не желая рисковать, он отправил вместо себя адъютанта. Это могло насторожить опытного Директора и показать ему, что на сей раз он не в игре.

В те дни Бонапарт еще не знал, какую сторону выбрать, и пытался остаться над политической борьбой. «Я принадлежу нации», — любил повторять он. Генерал попытался договориться с Баррасом о том, чтобы войти в Директорию вместо Сийеса, но Гойе и Мулен побоялись, что они от этого ничего не выиграют. Сближаться с Сийесом генерал опасался, поскольку понимал, что это повлечет за собой разрыв с неоякобинцами. Еще не решив, что он будет делать, Бонапарт стремился заручиться любой поддержкой: он даже нанес визиты мадам Гельвеций и маркизе де Кондорсе.

18 сентября Шарль-Фредерик Рейнар, бывший тогда министром иностранных дел, написал Бонапарту письмо, извещавшее о том, что Директория поручила ему начать переговоры с Османской империей. В этом послании, в частности, говорилось, что члены Директории «сожалеют о вашем отсутствии и горячо желают вашего возвращения». Правительство фактически давало командующему карт-бланш: «Для того чтобы ускорить и обеспечить ваше возвращение, вам разрешено использовать все военные и политические способы, которые подскажут ваши таланты и ход событий». Впрочем, о том, чтобы бросить солдат в Египте, в тексте не было ни слова. Когда в Париже стало известно, что Бонапарт высадился во Франции, генерал Моро, только вернувшийся из Италии, на встрече с Сийесом заявил, что этот человек совершит переворот гораздо лучше, чем он сам. Парадокс заключался в том, что ситуация в стране быстро менялась. Оставалось все меньше шансов выдать Бонапарта за «спасителя», поскольку Францию уже почти не от чего было спасать. В первой декаде сентября до Парижа дошли вести о победах в Голландии и успехах Массена в Италии. К середине осени стало понятно, что и роялисты упустили свой шанс: они так и не смогли нанести решающий удар по Республике. Людовику XVIII не удалось добиться такой координации усилий, чтобы восстание произошло одномоментно, — монархисты в различных регионах страны по большей части действовали сами по себе. Контрреволюция начала захлебываться.

стали доходить сведения о поражениях французских войск в Италии. Пребывание в Египте превратилось в пустую трату времени, и командующий принял решение бросить армию и вернуться во Францию с горсткой приближенных офицеров, передав руководство войсками генералу Клеберу. 22 августа Бонапарт, попросив, чтобы несколько дней его отъезд сохраняли в тайне, сел на корабль. Ряд командиров, включая Клебера, который узнал о своем назначении лишь из письма Бонапарта, были в шоке, обнаружив, что командующий фактически дезертировал

Со временем Бонапарт осознал, что Египетский поход, который должен был стать важнейшим этапом его карьеры, не принесет ему славы. Летом до него

В результате к 1799 году Бонапарт обладал репутацией победителя и человека, который уже не раз спасал Францию.

Покоряя Италию, Бонапарт постоянно заботился о том, чтобы Париж мог по праву претендовать на звание культурной столицы мира. Во Францию отправлялись книги и рукописи, полотна Тициана и Рубенса, Микеланджело и Леонардо да Винчи. При этом генерал делал все, чтобы не дать забыть о своих заслугах.

единственным, в чьей приверженности Республике сомневаться не приходилось: прозвище «генерал вандемьер» говорило само за себя. Однако уже с Итальянской кампании он заботился о том, чтобы его победы были широко известны и правильно освещались прессой. Бюллетени, публикуемые в Итальянской армии, положили начало созданию наполеоновской легенды. В одном из них, в частности, говорилось: «Бонапарт летает и разит как молния. Он повсюду и все видит: он посланник Великой нации

Безусловно, Бонапарт был не единственным популярным генералом, известным всей стране. И не