– Хватит, Серёжа! Не обманывай себя, это его жизнь и Анатолий должен был пройти через свои тёрны, а ты проходишь через свои! Так всегда бывает, кого-то судьбинушка бьет, а кого-то нежно гладит. Буддисты сказали бы, что это карма с прошлой жизни. А вообще, ещё не известны последствия наших несчастий и счастливых моментов – время всё расставит по своим местам.

– Ладно, Андрей! Я всё понял… Ты вон, тоже не через медные трубы прошёл…

– Вот именно… это был мой путь в лоно церкви, и, может быть, сама церковь – это только лишь была ступень к нашему знакомству? Кстати, зависть – это один из грехов!

– Такой я вот весь погрязший в грехах, – я горько улыбнулся, не отводя взгляда от потолка.

– Андрей, слушай, а есть в ваших закромах медный купорос и извёстка?

– Что? – с недоумением глянул на меня священнослужитель. – Наверно есть, а зачем тебе?

– Косметический ремонт хочу у себя тут сделать, а то чёрная плесень, говорят, мозги разжижает…

* * * *

Утром, после завтрака, мы находились в той же комнате, что и вчера, когда я общался с матерью Анатолия. Я опять сидел посередине, на стуле, монахи на скамье, а рядом с ними, в неведенье, плачущая Инна Васильевна.

Наконец, отец Авелей ввел, держа за руку, Анатолия – чистого, выбритого и в свежей одежде. Кто бы мог подумать, что ещё вчера этот парнишка наслаждался запахами помой и дыма, вкусом спиртового пойла и находился в компании «умных и интеллигентных» людей.

– Мама…привет… – сконфуженно пробормотал Толик, виновато глядя в пол.

– Сынок!!! – это был не крик, а вопль. Инна Васильевна вскочила со скамьи, руками держась за сердце. – Ты живой!?

– Да мама… живой… прости меня… – Анатолий подбежал к Инне Васильевне и обнял её. А потом произошло непредвиденное… женщина обмякла в руках сына. Толик в слезах донёс матушку до скамьи и положил её. Монахи засуетились, поднося воду к женщине, смачивая полотенце и вытирая лоб её, а она, как пьяная, открывала рот, пытаясь что-то несвязанно сказать.

Это был инсульт. Такой вот поворот судьбы… и теперь я совсем не завидовал Анатолию….

Слава богу, Инна Васильевна выжила, но осталась, парализована на левую сторону. Анатолий взвалил на себя уход за мамой, и в течение пары лет ухаживал за ней. А потом она восстановилась и смогла самостоятельно встать на ноги. Надо отдать ему должное, за эти два года, Толик проявил себя любящим и терпеливым сыном… Но это уже другая история…

Часть 3

Глава 1

В свежепобелённой собственными руками келье, я провёл зиму. Кушал я в общей трапезной, с двумя монахами и Авелеем. Иногда Андрей отсутствовал во время столованья, тогда я немного расслаблялся и распускал свой язык, подначивая двух соседей по столу. Первое время они нервничали и раздражались от моих шуток, но потом привыкли и иногда даже улыбались. Пётр и Фелоний их звали. Сейчас, по прошествии стольких лет, я и не помню их лица, но их рост, на голову выше моего, запомнил и силищу они имели богатырскую… Вот кому бы продолжение рода иметь, но, увы, под обетом безбрачия были.

Моя борьба с алкогольной зависимостью, вроде, продвигалась успешно. Мысли свои занимал книгами, которые приносил в больших количествах Авелей, руки – рубкой дров, уборкой помещений или борьбой со снегом. Вроде бы не думал о спиртном, пока не видел бутылей. Сыны божьи несколько раз праздновали свои святые праздники и позволяли между постами употребить «красненькую» не стесняясь моего присутствия, в эти моменты я ненавидел их всем сердцем. Но к концу зимования, настал момент, когда я смог спокойно смотреть на бокал с вином.

– Понимаешь Серёжа, если совсем не пить – это очень хорошо, но это не совсем правильно. Тут надо научиться контролировать нашу русскую душу…

– Но ведь восточные народности, я читал, ещё больше подвержены «тяге к огненной воде»? – прервал я очередную лекцию Авелея «блеском» своего ума.

– Поймал, поймал, да уж, немного расизм прозвучал в моих словах… ладно, контролировать любую нашу душу. Когда ты полностью отказался от вина, ты не избавился от главной проблемы. Ты её просто держишь в клетке, до поры до времени, но стоит только оставить клетку незапертой, проблема вырвется наружу. А вот совсем другое дело, когда ты научишься контролировать свою «тягу» и жить в мире со своей проблемой, тогда и вольер у тебя будет открыт…

Вот примерно так проходили у нас беседы, и я вроде понимал мысль Андрея, но всё равно боялся этого зверя. Я слушал Андрея, иногда он меня. Время летело.

Когда Авелей уезжал в церковь по своим обязанностям, я совращал Петра и Фелония, склонял их к азартным играм. Не хватало мне немного драйва, что ли, я научил их играть в дурака на щелбаны. Какое-то время я отбивал свои пальцы об их стальные лбы, но потом монахи набрались опыта, и мне стало не интересно, слишком уж мускулистыми парнями они были. Вот примерно так мы и коротали время, скука полнейшая. Я даже готов был «пережить смерть» какую-нибудь, чтобы разнообразить этот быт.

– Андрей, но что там? Не пора ли нам помочь какой-нибудь заблудшей овечке? – иногда спрашивал я Авелея полушутливым тоном.

– Всему своё время! – лишь отвечал Андрей, в очередной раз, отправляясь на свои служения. Раньше я боялся своих астральных перемещений, но в последнее время меня начинало тянуть снова прикоснуться к этому таинству. Да, иногда мучения предсмертные были ужасные и в физическом и в моральном плане, но вот не хватало мне этого и всё. И я дождался, на свою голову…

* * * *

– На этот раз, Серёжа, всё совсем по-другому… тут нет пропавших или заблудших. На этот раз смерть была стопроцентная и жестокая. – Я сидел перед Авелеем, почёсывая затылок. Мне не понравился сегодняшний подход ко мне Андрея, без предисловий и церемоний. Он просто подошёл и заговорил: – …ты должен помочь моему другу, он работает «опером» и у него «висяк».

– Но я не могу… я же тебе гово…

– Я помню, Серёжа, ты не можешь назвать имя убийцы, но послушай меня… В городе 7 смертей с «расчленёнкой» за эту неделю. Это всё дело одного человека… части тела находят в разных местах города и следствие мнётся на одном месте… Я – как служитель Бога, должен быть в смирении с этим фактом, но не получается – моё естество меня разрывает. Серёжа, хоть как-нибудь помоги!..

– Даже не знаю… – я и в самом деле не знал, но чувствовал, что сегодня важный день, и все предварительные события были предисловием к дальнейшему моему предназначению. Выдохнув, я пробормотал важные слова, после которых всё поменялось, – я помогу, Андрей, зови своего друга!

Глава 2

– Это он? – первые слова, которые я услышал, когда вошел в зал.

– Да, Дим! Это он! – на скамье сидел мужчина, предпенсионного возраста и скептически на меня смотрел. Рядом стоял Авелей. – Познакомьтесь, Сергей… а это Дмитрий Иванович.

Я подошёл к сидящему и протянул правую руку. Он соизволил встать и ответить на рукопожатие. Несмотря на возраст, хватка у него была железная, мне немного стало стыдно от своей мягкотелости в ладони.

– Он же мальчик ещё… – вроде пронзительно смотрел на меня, а обращался к Авелею. – Что-то меня терзают смутные сомнения, Андрюха… он нормальный?

– Вполне! – не выдержал я такого пренебрежительного отношения в свой адрес, – может только чуть-чуть нервенный… и я не мальчик, мне уже почти 23 года!

– Аааа, ему почти 23 года! – не отвел взгляда Дмитрий Иванович от меня, я заметил усмешку в его глазах. – Ну, тогда это всё меняет… не могу понять, Андрей, что я тут делаю? Как мне может помочь этот… мальчик???

– Димон, я понимаю, что ты скептик… но останься на десять минут и не задавай вопросов, а потом ты сам решай – уходить или нет! Ты принёс, что я тебя просил?

– Блин, Дюха, я пошёл на должностное преступление ради тебя…

– Дим… не надо лишних слов, поверь, это ты сделал ради людей и справедливости… ну? Принёс?

– Да! На! – утвердительно ответил Дмитрий Иванович, протягивая мне, вытащенный из кармана штанов, платок.

Развернув тряпку, я чуть не уронил от неожиданности содержимое. На ткани лежали два золотых зуба.

– Это единственные вещи, которые материальны… всё как ты и просил, – я не мог понять, он чисто из принципа со мной не говорил, или как? Даже сейчас, вручив два куска металла, в мои руки, он продолжал обращаться к Авелею, – так же мы нашли две руки, одну ногу, голову… думаю понятно, откуда эти зубы? Ещё нашли туловище без конечностей и отдельный скальп… от другой головы…

Всё это выговаривая, Дмитрий Иванович не отводил своего безжалостного взгляда от меня. По спине пробегали мурашки после каждого слова, но я понимал, что должен был выдержать и не дрогнуть. Желудок засосало от предчувствия, всё моё нутро кричало: «Брось это всё! Это же какая-то жесть намечается… тебе ведь предстоит это переживать…»

– …на пальцах, возможно, были кольца, но убийца предварительно их снял… точней отрезал вместе с пальцами… – продолжал выговаривать «добрый» опер, чеканя каждое слово, – …все конечности принадлежат разным людям. Я более скажу, разнополым и разновозрастным… Ни один труп не опознан, отпечатков в базе нет… как бы стыдно не было признавать – но мы мнёмся на одном месте… И чем он может нам помочь?

– Помоги, Серёжа! – посмотрел на меня Авелей и кивнул головой.

Я стряхнул зубы с платка и, зажав их в кулак, прошёл на свой стул, стоящий в середине зала. – Постараюсь…

Минуты три я просидел под насмешливым взглядом Дмитрия Ивановича, всеми фибрами чувствуя его скептицизм. Не выдержав, я отвернулся от «опера» и Андрея, но даже затылком ощущал почти осязаемое недоверие.

– А можно он выйдет ненадолго из помещения? – я тоже решил обращаться к нему через Авелея.

– Серёжа, Дима, вы как дети, ей богу…

– Ладно, ладно, пойду во дворе покурю. – Я услышал, как дверь захлопнулась, Дмитрий Иванович вышел.

– Может этих двух зубов мало будет? Обычно более объемные вещи я использовал для «переживания»? – я повернулся, обратно к Авелею.

– И рады бы… но нет больше никаких вещей… ты же понимаешь. Убийства очень чёрные, нечеловеческие… ты обязан помочь хоть чем-то ради Добра!

– Ладно, окей… – я сжал золото ещё крепче в кулаке и закрыл глаза. Надо было думать о чём-то отвлечённом. Я стал вспоминать лица всех своих близких, родных и друзей. Как лента воспоминаний передо мной прошли: мама, друзья детства той, благополучной жизни, соседи, однокурсники и наконец, я потерялся…

Глава 3

Я открыл глаза, яркий свет раздирал моё зрение, заставив зажмуриться.

– Блять… что за херня… – прохрипел я, пытаясь приподняться. Тело моё было привязано, я чувствовал веревки на кистях рук и лодыжек. – Что тут происходит?

– Привет, Чипа! Давно мы не виделись? – услышал я рядом мужской голос. От «Чипы» меня продрало. Так меня не называли лет эдак пять, считай с 95ого… Горячие «девяностые» походу дела меня настигли… Очертания человека стали проступать сквозь свет.