Но Марку было наплевать, что думал о нем Алекс. Его даже не волновали тайны этой огромной рыбины. Теперь, когда его любила Элен, ему больше ничего не было нужно. Параноидальная, лишающая разума любовь завладела им. И если Элен хочет, чтобы Клеверс исчез, то пусть он и исчезает, даже вместе со своей разгадкой тайны моря.

Глава 3

Кафе закрылось, но Марк не отправился к себе на чердак. Он пошел гулять по песчаному берегу. Море успокаивало и остужало голову. Марк чувствовал, что жар любви, затмивший разум, немного отступил. Он поклялся прекрасной Элен, что совершит убийство. Но разве он мог? Он успокоил её, но разве сказал ей правду?

Вопросы грызли его, он, хватаясь за голову, вышагивал рядом с волнами. Темнота давно окружала его. Иногда он слышал далекую мелодию или смех, где-то совсем рядом гуляли люди, он прислушивался к разговорам и опять погружался в свои мысли.

Марк что-то бубнил про мораль и невыносимую любовь, как вдруг заметил в воде рядом с берегом блестящую, словно отлитую из свинца, голову огромной рыбы.

– Это любовь, да? – сказала она. – Только любовь может довести человека до сумасшествия.

– Может я и вправду сошел с ума, раз со мной говорит огромная рыбина? – пробормотал он.

– Ах, Марк, ну когда ты ко мне привыкнешь, ведь это уже наша третья встреча! – с обидой воскликнула рыбина и шлепнула огромным хвостом по поверхности воды.

– Вторая, – возразил он своему видению.

– Вторая в этом месяце, но ведь была та самая первая наша встреча, два года назад.

– Н-не было тогда никакой у нас в-встречи, – вдруг начал заикаться он.

– Как это не было? – возмутилась рыба.

Она подплыла ближе и улеглась на мелководье, она то наполовину торчала из воды, то когда откатывались волны, открывалась вся целиком. Странно было, что она каким-то образом дышала воздухом – ведь она рыба. Впрочем, что в её случае было не странно? Даже ее поза – хотя рыба была большой, но сидела на песке довольно изящно, чуть в полоборота, да еще и кокетливо взволновывала широкий хвост.

И все-таки Марк, не удержавшись, отошел на пару шагов назад.

– Какая неблагодарность! – воскликнула она, – по твоему лицу видно, что ты держишь меня за чудовище.

«А собственно кто ты, как не чудовище», – подумал он.

– А ведь я тебе жизнь спасла! Тогда, когда ты утонул. Совсем утонул, по-настоящему. А я поцеловала тебе и спасла. С тех пор я следила за тобой и все думала и думала о тебе. – Она закончила свой рассказ вздохом, тяжелым и грустным.

И вдруг в сознании Марка откуда-то выплыло воспоминание. Он вспомнил поцелуй холодных, жестких, как жесть, губ, и в то же время, как они опалили, словно огнем, обожгли губы, гортань и, наконец, легкие, которые вдруг получили странное свойство дышать под водой. Он вспомнил эти два круглых рыбьих глаза, глядевших с трепетом и смущением. А потом эти плавники стали поднимать его наверх, и раздался шепот большой рыбины, такой успокаивающий, убаюкивающий, как нежные накаты волн на берег.

– Так, я и вправду могу дышать под водой? – воскликнул Марк. – А ты, значит, вовсе и не видение? Не мое помешательство?

– Как видишь, я самая обыкновенная рыба.

– Ну, допустим, не очень-то и обыкновенная.

– А что есть обычность? Вот ты, например, всем кажешься самым заурядным официантом…

– Спасибо, – буркнул он.

– Но на самом деле ты необычен, и знаешь чем? Тем, что у тебя есть такая преданная влюбленная особа, как я. Ох, – она захихикала, – хорошо, что я рыба и не краснею, как-то у меня это вырвалось нескромно. А вот что с тобой происходит? Может, у тебя беда какая, и ты не знаешь, что делать?

– Кажется люди идут, – кивнул он в темноту берега, откуда и вправду доносились еле различимые голоса, – тебе стоит вернуться в море.

– Ерунда, – отмахнулась плавником размером с дельфиний ласт она. – Так чем же ты опечален? Если, и правда, любовью, то…

– Не беспокойся, – прервал он её. – И уже поздно. Мне пора.

Марк развернулся, желая сбежать от этой чешуйчатой подальше, но тут услышал:

– Ну конечно, будь на моем месте простая девушка, ты бы так грубо не поступил. Оставляешь меня одну, в темноте. Сам сказал, что люди какие-то ходят по берегу.

– Так плыви домой. – Он стоял в полоборота, все еще намереваясь уйти.

– А я хочу побыть с тобой, – вздохнула она. – Мне грустно и тебе грустно, поговорили бы.

– Извини, – бросил он и пустился скорым шагом от неё.

Ему было неловко, что он ушел так резко. «Может, она и права, – подумал он, – с девушками я так в жизни не поступал. Но ведь она не девушка, она рыба! Почему я должен говорить с рыбой?»

До рассвета оставался час-полтора, и Марк только и успел принять душ и позавтракать перед встречей с Элен. Он спустился к берегу, но близко к воде подходить не стал, боясь, что опять вынырнет эта навязчивая влюбленная ставрида – которая, к сожалению, оказалась вовсе не видением. Он прислонился к стене заброшенного сарайчика и принялся ждать Элен. Свет и цвет неба менялся, оно окрашивалось чудными красками рассвета, а потом и нового дня, но Элен все не было. Марк с беспокойством глядел на часы, потом даже вышел к дороге, предположив, что она могла прийти к кафе, а не на берег. Но её видно не было.

Кафе уже открылось, пора было приступать к работе, но Марк все ждал Элен, выискивал её глазами, вглядываясь в уходящую кривизну дороги. Он крутил головой, переходил с места на место. Ее не было. И он отправился на работу.

Но и там весь день он ждал. Думал, вот-вот появится Элен и кинется к нему, с испугом рассказывая, что муж следил за ней и она никак не могла прийти. А вдруг и правда что-то подобное произошло? Вдруг муж узнал о её намерении, и теперь…

Марк застыл от этой мысли прямо возле столика. Он видел, но не слышал, что ему говорит клиент. Ужас от мысли, что Элен, может, сейчас уже мертва, взволновал его на столько, что его кинуло в жар, потом в холод, и он, пробормотав извинение, кинулся от столика к выходу… Потом остановился, понимая, что бежать некуда: он не знал, где живет Элен. Спустя пару минут он убедил себя, что пока рано впадать в паранойю. Может, она придет завтра и с ней ничего не случилось, просто какие-нибудь дела ей помешали прийти. Марк вернулся к столику. Пожилая пара глядела на него с удивлением.

– Извините, – сказал он, – я просто понял, что предыдущие посетители оставили слишком большую сдачу и хотел вернуть.

– Может, это специально? – улыбнулась дама. – Благодарность за хорошую работу?

– Да, наверное.

После его вранья этим посетителям пришлось тоже оставить немалые чаевые. Но Марк это отметил лишь мельком, он все продолжал коситься на дверь в ожидании Элен.

День закончился. Марк, усталый, разбитый ожиданием и сонмом ужасных мыслей, мучивших его весь день, отправился к себе и, не раздеваясь, рухнул на кровать. Только закрыл глаза и тут же провалился в вязкий полусон. Наверное, сказывалось и то, что он не спал прошлую ночь.

Марк гнался за Элен, но она все ускользала в лабиринте темных комнат, и когда наконец он схватил её за руку и притянул к себе, вдруг её прекрасное лицо превратилось в заостренную рыбью морду. Рыба засмеялась.

– Мусик-Маркусик, – сказала ставрида ласково, – все не такое, как тебе кажется. Протри глаза, не будь дураком.

– Неправда, неправда, – пробормотал Марк и оттолкнул её от себя.

Рыба опять засмеялась. И от ее смеха ему стало неловко и даже стыдно: что, может он и вправду дурак? Ничего вокруг не замечает и не понимает. Не зря же все над ним вечно смеются.

Но тут он заметил мужскую неясную фигуру и понял, что это муж Элен – потому что тот был в черном коротком пальто и от него веяло злом, а еще он хотел спрятаться от Марка. Клеверс все отворачивал от него лицо, и Марк кинулся к нему и толкнул со всей силы в спину. Тот полетел вперед, и вдруг стены комнаты исчезли, и Клеверс улетел куда-то за край обрыва. Марк подошел к самому краю и посмотрел вниз. Распростертое мертвое тело лежало на валунах, кровь расползалась от него и тут же смывалась накатывающими волнами.

«Я убийца», – в ужасе подумал Марк. И ему стало стыдно за свое плохое поведение.

Опять раздался тонкий и даже добродушный смех, и он услышал где-то за спиной голос ставриды:

– Ах, глупая ты дурашка.

Вдруг стукнула дверь. Марк открыл глаза. В полумраке, на фоне белой входной двери, вырисовывалась черная фигура: на голову и плечи накинута черная кружевная шаль, лицо бледное. В его сонной голове возник пугающий образ огромной черной каракатицы, вокруг которой дымкой расплывается черная тень, еще одна секунда – и она кинется на него, чтобы разорвать своими длинными щупальцами. Марк приподнялся, фигура сделала шаг вперед. Попав в желтый лунный свет, лившийся сквозь незанавешенное окно, она приобрела черты Элен. Марк так бы и смотрел на неё, продолжая гадать, спит он или уже нет, если бы она не подошла ближе и не сказала:

– Возникли небольшие трудности, но мне удалось достать это, – она протянула руку вперед.

Ощущение сна вмиг исчезло. Марк встал и подошел ближе.

На ладони Элен лежало что-то небольшое, черное, стальное – маленький дамский револьвер, больше похожий на игрушку. Но стоило Марку представить, для чего он его будет применять, он невольно отступил на шаг.

– Не беспокойся, – сказала Элен, – у этого бульдожика нет номеров, и даже если его найдут, по этому крохе ни меня, ни тебя не вычислят. Главное, не оставь отпечатков.

Так как Марк так и не взял оружия в руки, Элен подошла к столу у окна и положила его возле стопки книг.

– Ты умеешь пользоваться оружием? – спросила она.

– У отца была винтовка. Вот только я ненавижу охоту, поэтому стрелял только по банкам. – Марк криво улыбнулся над превратностями своей судьбы.

– Ну, хотя бы не промахнешься, – сказала она. – Так, что еще ты должен знать… Альберт – иллюзионист. Очень, кстати, известный. «Иллюзии Клеверса» – может слышал?

Марк кивнул. Она продолжала:

– Он редко дает концерты в нашем городке, но как раз завтра в местном театре будет премьера. И это шанс. Наш домашний адрес тебе ни к чему. Дом хорошо охраняется, куча прислуги, в общем, тебе лучше не соваться внутрь. Да, как ты уже знаешь, Альберт еще любит казино, он там часто пропадает.

Она вопросительно глянула на него – по крайней мере, ему так показалось в полутьме.

– Так странно, что ты здесь, в моей каморке, – проговорил он. – Жаль, что повод такой тяжелый. Если бы все было по-другому…

– Мне самой все это не нравится… – Она кинулась к нему на шею, и он почувствовал мелкую нервную дрожь в ее теле.

– Не бойся, скоро ты будешь свободна, – сказал он, сжимая её в объятиях.

И вдруг понял, что теперь точно сможет сделать то, о чем она просила. И что сомнения и совесть оставили его. Элен давала силу и уверенность, без неё он был словно корабль, потерявший из виду маяк – он блуждал в тумане своих жалких трусливых мыслей.

Как он не просил её остаться, она ушла, выскользнула из его объятий, пообещав, что скоро они смогут быть по-настоящему вместе.

Марк, будто без сил, опять рухнул на кровать. Вместе с ней и тонким шлейфом её духов, все меньше ощущавшимся в комнате, улетучивалась и уверенность в том, что он должен был сделать. Чтобы изгнать страх, он зарылся в подушку и зажмурил глаза, пытаясь вызвать образ Элен. На миг он не только увидел её прекрасное лицо, но ему даже показалось, что возле левого уха призрак Элен прошептал его имя. И он поклялся подушке, что не будет слабым, что не свернет с указанного ею пути. И его вдруг охватила эйфория, он был неимоверно рад служить своей Элен.

Марк убрал револьвер в ящик стола. Взял вчерашнюю газету и принялся искать рекламу. Вот и она. «Прославленный иллюзионист Альберт Клеверс и его новое небывалое шоу…» Далее шло описание чудес, которые ожидают зрителя и намеки на таинственные номера, каких не видел еще никто во всем мире. Тут же было и смазанное фото прославленного иллюзиониста, угрожающе воздевавшего руки. Седоватый шатен с бородкой и усами грозно глядел со снимка. Он был совсем не похож на того здоровяка богача, что пил с Марком в кафе неделю назад.

Марк вдруг увидел, как на этом черно-белом лице прямо из середины лба, из дырочки, оставленной пулей, вытекает серая кровь, как струйка бежит по мясистому, чуть с горбинкой, носу, теряется в усах и проходит по тонким, растянутым в зловещей усмешке губам.

Пусть это была фантазия, но Марк знал, так оно и будет, потому что он сделает это.

Вот только нужно было придумать, как.

Спрячусь в доме Клеверсов – в гараже, чулане или шкафу – и когда Альберт Клеверс будет валяться на диване, в халате и с газетой в руках, или размокать в ванне, полной пены, выскочу, словно черт из коробочки.

Пробраться внутрь дома ему помогла бы Элен, оставив открытым окно или дверь. Правда, Элен была против того, чтобы он являлся к ним в дом, и если подумать, то она была, конечно же, права: убить его в доме – это навлечь подозрение первым делом на неё.

Так что лучше все-таки подловить Клеверса возле или внутри театра, тем более пробраться туда вряд ли будет трудно. Наверняка так бы и поступил какой-нибудь сумасшедший фанат, который хотел бы его убить.

Марк задумался, представляя, каким образом можно «подловить» Клеверса. И решил, что для начала хорошо бы провести разведку местности. Нужно найти местечко, где можно было бы поджидать Клеверса, укрывшись от посторонних глаз, и наметить путь отступления.

Жалко, что премьера завтра – ведь он совсем не был морально готов, он еще не свыкся с мыслью о предстоящем деле. Но зато на премьере шумно, много людей, а значит, легче смешаться с толпой поклонников, ведь главное было не только совершить задуманное, главное было не попасться. «Страх быть пойманным – это единственное, что останавливает людей от преступлений, – подумал Марк. – Если бы, допустим, существовали плащи-невидимки, преступление вошло бы в обиход каждого, даже святош не остановила бы совесть».

Марк снова глянул на рекламу в газете.

Оказывается, спектакль повторялся следующие два дня, только шел на час позже. Вот это уже получше, вот послезавтра он и отправится в театр и… Марк вдруг понял, как ему трудно сказать даже не вслух, а всего лишь про себя, что он пойдет и… что он… ЗАСТРЕЛИТ КЛЕВЕРСА!

Марк закрыл лицо руками. Ему совсем не хотелось убивать Клеверса, но мысль, что он должен это совершить, не отпускала его, душила нежно и неотвязно, как душит аромат тропического цветка… И вдруг ему стало казаться, что аромат этот – аромат духов Элен.

Прошел один день и наступил вечер второго, неизбежное приближалось слишком быстро. Накинув пиджак, Марк остановился в нерешительности. Брать с собой револьвер или нет? Может, в этот раз только разведать поле боя? Решив, что от предстоящего дела ему не отвертеться, он сунул маленького бульдожика во внутренний карман пиджака.

Глава 4

Было полвосьмого вечера, вдоль аллеи стали зажигаться фонари. Марк скорой походкой направлялся к центру города. Здешний театр он посещал всего пару раз, и то в детстве, когда на выходных они с родителями приезжали сюда и шли в театр или цирк. Поселившись в этом городе и работая в кафе, он почти что и не ходил ни на какие представления, так как девушкам, с которыми он встречался, хватало и танцулек, что устраивались в парке. Перебирая тусклые воспоминания однообразного прошлого, он и не заметил, как к нему по левую руку приблизился кто-то и шагает рядом. Он повернул голову и тут же в ужасе остановился.

– Ну чего ты? – сказала ставрида. – Я не стала здороваться – вижу, что ты о чем-то думаешь, не хотела прерывать твои мысли.

Марк глядел на рыбу, которая была чуть ниже его ростом и стояла на хвосте. Он повертел головой, пытаясь уловить шокированные взгляды прохожих, но все спокойно проходили мимо, некоторые, может, и кидали взгляды, да и то на него.

– Они – что, тебя не видят?

– Видят, но только как красивую девушку. Ну хватит уже на меня таращиться, пойдем, а то опоздаем туда, куда ты направляешься.

– А на меня ты магию пожалела, что ли – чтобы и я видел тебя как красотку? Тогда бы я спокойно общался с тобой, как ты и хочешь.

– С тобой все иначе, – она улыбнулась смущенно. – Ты особый, поэтому видишь меня, какая я есть. Да и если бы не это, я не хотела бы запудривать голову и лгать такому хорошему человеку.

«Если бы ты знала, что я собираюсь сделать с Клеверсом, ты бы так не говорила обо мне», – усмехнулся невесело Марк.

Он зашагал дальше по аллее, она шла рядом. Конечно же, она не шла, она лишь слегка задевала хвостом булыжник, будто плыла над мостовой, слегка шевеля плавниками и колыхая туловищем. Он даже загляделся, как эта большая рыбина переливается в свете фонарей и как поистине фантасмагорично она выглядит на обычной парковой аллее, среди стертых старых лавочек и ничего не замечающих прохожих.

– Так значит, ты можешь не только дышать, но и ходить? – спросил Марк.

– И не просто ходить, а под ручку со своим кавалером! – хихикнула она и прильнула к нему, опять обнимая его плавником.

Пиджак сбоку намочился, и Марк поспешил отстраниться от неё.

– От меня же будет пахнуть рыбой, – пробормотал он. Хотя он соврал, от неё почему-то не несло рыбой, от неё пахло морем – и только. – Все зрители будут от меня шарахаться.

– Так ты идешь в кино? – с восторгом спросила она.

– В театр, – нехотя ответил он.

– Тогда мне надо поизящней одеться.

Она как-то смешно растопырила плавники, а через пару шагов Марк услышал, как мимо проходящий парень присвистнул и даже обернулся, с восторгом глядя на рыбину.

И какие еще она там фокусы откалывает со своей внешностью? Марку стало интересно, как же её видят другие. А потом он вдруг со смехом подумал: – «Наверное, тот парень позавидовал, что у меня такая подружка».

Они подошли к проезжей части дороги, из-за поворота вынырнул, звякнув, трамвайчик, и Марк решил, что это хороший шанс сбежать от навязчивой «подружки». Пока ставрида подмигивала еще одному молодому человеку, с восторгом говоря Марку, что почаще бы ей вылезать из моря, ведь это так приятно – быть популярной, он заскочил на подножку трамвая. Марк оглянулся, рыбина стояла посреди ожидающих следующий трамвай людей, растерянно провожая его своим рыбьим взглядом. Но не тащиться же ему было с ней в театр.

Он перестал думать о ней уже на следующей остановке, а когда трамвай остановился на театральной площади, он был сосредоточен лишь на одном: как ему пробраться незамеченным вглубь театра. Может, даже удастся проскользнуть в гримерку Клеверса? Не зря же он сегодня взял пистолет – вдруг будет подходящая возможность? И тут он неожиданно осознал, что в глубине души надеется, что все же такой возможности ему не представится, по крайней мере сегодня.

К его удивлению, народу возле театра толпилось неимоверно много, люди с восторгом говорили о предстоящем зрелище и прославившемся во всех странах иллюзионисте.

Когда Марк подошел к кассе, билетерша сообщила ему, что все билеты проданы уже давно, даже на галерку мест нет.

– Это же великий Клеверс, мастер иллюзий! Да и представления он дает редко всего пару раз в год. На него за месяц надо билеты брать, – сказала она поучающе-строго.

Марк глупо стоял у входа, глядя, как люди просачиваются внутрь. Очередь все редела, улица пустела, вот-вот должен был прозвучать звонок. И он прозвучал, и швейцар у входа, с ухмылкой глянув на Марка, уже взялся закрывать двери, но тут раздался голосок:

– Стойте! – Плавник подхватил Марка под руку, таща к двери. – Вот наши билеты.

Марк не знал то ли радоваться, то ли огорчаться, что ставрида была так навязчива. Да, он попал наконец в театр – но вместе с рыбиной! Это противоречие не давало ему успокоиться.