Офис

– Что случилось? Я думала ты ночевал в квартире, – спросила Оля, когда я появился на пороге нашего дома.

Вид, конечно, у меня помятый, и я действительно часто остаюсь ночевать в городе. Возможно чаще, чем бываю здесь.

– Пил до утра и за руль?

– Нет, но развлекался.

– Не хочешь и меня пригласить? Я скучаю одна.

– Хочу. Очень хочу, за тем и приехал. Секс вчетвером или втроем? Так тебе такое предложение?

– С кем? – спросила Оля.

– Встретил Серегу с женой.

– Твой друг, фотограф? – задумчиво уточнила Оля.

– Да.

– Что ты ответил?

– Что я могу ответить без тебя?

Я видел, что ее ни капельки не шокирует это предложение, скорее наоборот, заводит, глаза блестят.

– Оля, ты этого хочешь?

– Не знаю, – говорит она языком, но я же вижу, что тело говорит «да».

– Зачем врешь, Оля, – сжимаю ее в объятьях.

– Ты давно ничего такого не предлагал. Я думала, тебе уже неинтересно.

– Может быть, а тебе?

– Мне интересно.

– В пятницу?

– В эту?

– Да.

– Хорошо. А где?

– В отеле, думаю Серега разберется.

– Давай здесь, наверху у нас пустая комната, я ее подготовлю. Свет, игрушки, все, как я захочу.

– Ладно.

– Позавтракаешь?

– С удовольствием.

Оля воодушевилась, приготовила мне завтрак и уже листает каталоги, что-то помечает в своем блестящем блокнотике.

– Нужно встретиться заранее и обсудить правила до вечеринки, чтобы не было неловких недоразумений, – заявляет она в итоге.

– Как скажешь, я спать.

Сплю несколько часов, заезжаю в офис, а затем в студию за Диной. К сегодняшним приключениям я готов, на мне походные высокие ботинки, теплая куртка и практичные джинсы.

В студии суета. Они еще не закончили. Полуголые модели с высветленными лицами щебечут у столика, костюмер отглаживает платье, какой-то мужик откатывает ширму, Серега развалился на стуле, положил ногу на ногу и тоже наблюдает. Фотографирует Дина. В своем бессменном комбинезоне. Серьезная. Останавливает съемку, без смущения по-хозяйски поправляет краску на груди у модели. Сейчас для нее это часть кадра, но, если забрать у нее фотоаппарат, уверен, она будет вести себя иначе.

– Прохлаждаешься? – спрашиваю у Сергея.

– Я не прохлаждаюсь, я руковожу. Но ты вовремя, забирай Дину и валите отсюда. Мне еще и самому нужно поэкспериментировать со светом и положением рук вон той красотки у стойки. Возможно, сменю модель.

У стойки стояла красивая девушка и слащаво улыбалась нам, в съемках она не участвовала.

– Что снимаете?

– Вон в углу видишь? Холст в полный рост, – показывает на дальний угол студии, рядом с зеленым натянутым задником. – Снимаем модель, которая от него бежит. Иди посмотри.

Подхожу к картине, интересно посмотреть на творчество Дины. Понимаю, что вряд ли там окажется морской пейзаж или букет цветов, но то, что я вижу, удивляет. Темное полотно, детали начинают проступать, только если всмотреться внимательно. Грубые широкие мазки скрывают мелкие прорисованные или напечатанные элементы. Мокрые черные стволы деревьев, торчащие голые ветки, за деревьями деревья, а за ними блестит что-то похожее на луну, выглядывающую из-за туч. Вглядываюсь и понимаю, что за мной следят холодные стальные глаза. Следят из полотна. Я отшатываюсь. Захватывает дух от неожиданности.

– Ну как тебе оптическая иллюзия? – интересуется Серега.

– Да, в спальне не повесишь.

– Не нравится? – спрашивает Дина.

– Неожиданно, но нравится.

– Ты все? – спрашивает Серега у Дины.

– Да, модели твои. Идем? – это уже вопрос ко мне.

– Я поговорил с Олей. Она согласна, вечеринка у нас в пятницу, но она хочет встретиться заранее, обсудить правила.

– Когда? – уточняет Сергей.

– Накануне.

– Договорились.

Сегодня по плану у нас кино и музей. А по факту – кальян на лесной поляне и офис. В обратной последовательности, разумеется.

Мы не успели выйти из студии, как меня срочно вызвали в офис. Моих постоянных клиентов не устроил проект торгового центра. Разбушевались, грозят уходом, такого раньше за ними не наблюдалось, всегда удавалось найти взаимовыгодное решение.

Взял Дину с собой. Специально. Хотел произвести впечатление, чтобы она посмотрела на меня в моем мире, в окружении подчиненных, в солидном офисе, где ко мне обращаются строго на «Вы».

Дина засматривается на зеркальные панели на стенах уходящего в небо здания, на последнем этаже которого, расположилась моя компания, на спешащих людей в деловых костюмах, на наше отражение, мелькающее в панелях, восхищенно рассматривает холл из прозрачной кабины, несущего нас на самый верх, лифта.

Навстречу спешит секретарша с дежурным костюмом, в кабинете объясняют ситуацию Виктор – мой зам и Тамара – руководитель отдела по работе с корпоративными клиентами. С каждым из них пришлось пободаться, доказать, что я не зря занимаю свое место. Но это в прошлом, мы давно сработались, и сейчас они отлично понимают, чего я от них жду.

Дина затихла, наблюдает за мной, за командой. Среди пиджаков и каблуков она выглядит растерянной, как будто полевой цветок принесли в оранжерею к холеным орхидеям и кактусам. Она подходит к окну, выглядывает и тут же делает шаг назад. Да, высоко, но вид шикарный, город выглядит как на макете, и люди размером с муравьев. Для офиса то, что надо.

Запланированный эффект произведен, поэтому я предлагаю варианты:

– Можешь остаться в кабинете или пойти в переговорную как стажер.

– С тобой.

– Хорошо. Будем разбирать косяки и искать решения.

Стажеры старались подобраться поближе к клиентам, ко мне, запомниться. Дина устроилась в углу, подальше ото всех, но тактически позиция правильная – теперь ей видно все, что происходит в переговорной. Она повесила рюкзак на спинку стула, натянула рукава на пальцы и принялась рассматривать эскизы и фото построенных зданий на стенах.

Руководитель проекта разложила перед всеми папки с материалами, девочке тоже досталась папка. Улыбнулся, сейчас она узнает, чем я занимаюсь, увидит стоимость проекта, прибыль и посмотрит на меня иначе. Как и все.

– Здание должно быть ярким, – недовольно высказалась Валентина, директор по развитию сети гипермаркетов. – Это уникальный объект для города. Он должен стать центром притяжения, а вы предложили бесформенный склад.

С Валентиной и ее компанией мы работаем давно, с самого начала. Они развиваются, и мы подстраиваемся под их запросы. Они работают как представители международной сети, и детали объектов расписаны заранее, как под копирку, все проблемы с проектированием – это учесть особенности местности и региона.

– Валентина, у вас во франшизе заложены технологические нормы и внешний вид, по ним конфигурация здания прямоугольная, и бюджет на отделку минимальный. Это хороший проект, давайте еще раз пройдемся по основным моментам и посмотрим, что можно изменить, – отвечаю ей.

– Максим, вы меня не слышите! Это серое унылое здание, – недовольно бросает папку на стол, – а мне надо яркое!

Интересно, что на нее сегодня нашло? Обычно она ведет себя максимально сдержанно.

– Цвета прописаны в брендбуке. Давайте откроем и посмотрим, какие у нас ограничения.

Мы спорим, открываем документ за документом, дизайнеры предлагают возможные варианты, меняем бюджет, но и я сам вижу, что получается не то, что хочет Валентина. Требуемую яркость можно добавить разве что подсветкой, но это тоже отразиться на бюджете не в лучшую сторону. Все устали.

– Давайте продолжим завтра, – предлагаю я в расчете на то, что завтра Валентина встанет с нужной ноги, здравый смысл восторжествует, или дизайнера посетит за ночь гениальная идея.

– Может быть так? – говорит девочка и толкает свой альбом к нам. Он медленно едет по длинному столу в полной тишине. Все хлопают глазами: стажеры так себя не ведут, стажеры не лезут во взрослые разговоры, но она – не стажер, она этого не знает.

Валентина ловит альбом и начинает листать.

– Что это? – спрашивает она.

– Объясни, – подбадриваю Дину.

– Напротив вашего будущего здания красивый вид на реку и парк, лучший ракурс. Вид с открыток. Но вся эта красота расположена так, что нельзя нормально сфотографировать. Только с высоты, или, когда трасса пустая. Если вы сделаете помост с логотипами, то посетители и гости обязательно будут использовать его как смотровую площадку и фотографироваться, на всех фото будет ваша символика, а серые балки станут фоторамкой.

– Вы там были?

– Да, я видела, как сделали фото для открытки из папки.

– И как?

– С кузова грузовика.

– Отличная мысль. Получается у нас и серое здание, и динамичные по сезону фотографии, фотозону не нужно менять, можно сэкономить.

«А девочка – молодец, – отмечаю я про себя, – внимательно слушала, и пока другие с умным видом кивали головами, нарисовала». – показываю ей «Молодец», она улыбается.

Я подошел к Валентине, мне тоже интересно полистать альбом.

– А дальше что? – спрашивает Валентина.

– А дальше просто краска. По брендбуку серый должен занимать 60%, красный 10%, остальное – детали. Если выдержать основные объекты в этих цветах, то останется еще порядка 250 квадратов. Можно сконцентрировать цвет на них. Сделать фотозону в форме самолета, символа этого города.

– Максим, ну вот можете! – говорит Валентина. – Я в вас всегда верила. Давайте посмотрим, что будет в цифрах.

– К концу недели будет готово, – говорит мой экономист.

– Как вас зовут, милая? – спрашивает Валентина.

– Дина.

Валентина, повторяя Динину выходку, толкает визитку по столу.

– Звоните, если надумаете уйти от Максима, – сообщает она Дине и улыбается мне.

Давно у меня так нагло кадры не переманивали. Улыбаюсь Валентине в ответ.

У сотрудников немой вопрос: что это за девочка, и кто она для меня? Я, может, и ответил бы, по крайней мере для себя, но вслух никто не спросит, обсуждать и сплетничать будут после того, как мы выйдем из офиса.

Бездонное озеро

На улице солнце – редкий осенний гость, но Дина хмурится.

– Не любишь солнце?

– Люблю, но мне нужен дождь, туман, хоть чуть-чуть.

Ах, да, фото в сумерках.

– Как насчет дыма?

– Дыма? – удивленно спрашивает Дина.

– Я знаю отличное мрачное место. Называется «Бездонное озеро». Мы однажды решили выбраться на природу и поплавать. Нашли это озеро на карте, недалеко от города, вокруг лес, ни поселков, ни дач. Место вроде бы не популярное. Приехали, а там… Увидишь. Тебе понравится, только кальян захватим. Моя квартира по дороге. Куришь?

– Курю.

Озеро и правда особенное, на дне слой торфа и гнилых деревьев, становишься и сразу проваливаешься в слизкую черную жижу. Из-за ила вода кажется черной, а глубина неизвестна. Желающих ее измерять нет, поэтому оно называется бездонное. Старые ели подходят к воде так близко, что озеро всегда остается в тени, торчит над водой деревянный помост, чтобы можно было не становиться на дно, а плыть по поверхности, и тишина, потому что вокруг на несколько километров только леса и поля.

Я готовлю кальян. Дина уже обошла озеро несколько раз и выбрала композицию для фото. Солнце еще светит, но здесь всегда мрачно.

– Именно так, как надо, – радостно сообщила мне она.

Как я и думал, ей здесь нравится. Сейчас я молодец.

Курим кальян, пьем чай, сидим на помосте, укутались в пледы. Я предусмотрительно забросил несколько в багажник. Дина, как маленький джин, пускает клубы дыма у объектива, и картинка оживает. Она довольна.

– Дина, в тебе столько жизни, почему картина такая мрачная?

– Не знаю. А жизнь не мрачная?

– Друзья, сестры, родители приедут на выставку?

– Нет.

– Почему? Важное событие…

– Они считают, я занимаюсь ерундой. И картины мои – говно, и мне должно быть стыдно. После этой выставки отец со мной скорее всего вообще разговаривать перестанет. Некоторые работы слишком откровенные для его непорочных очей. Нас с сестрами из капусты выпилили, никакие части тела в этом не участвовали. Скажи при нем слово «месячные», и он сделает вид, что не расслышал.

– Смирятся со временем.

– Не смирятся. С Ниной не смирились.

– Нина – это сестра? Я ее на свадьбе не помню.

– Да. Нины – в детстве Николая – на свадьбе не было. Она живет в далеком Лос-Анджелесе и домой возвращаться не собирается, ибо нет у нее больше дома и родителей. А выставка – это точка невозврата. Ни они прочитают статьи, их друзья прочитают и расскажут, и начнется старая песня: я их позорю, они меня не так воспитывали, и вообще, я им не дочь, раз такое позволяю увидеть людям. Мне иногда так и кажется, что я им не дочь. Никаких точек соприкосновения.

Всё может быть, подумал я и вспомнил родителей Дины. Отец – военный в отставке, деспотичный, выпивает, мама – домохозяйка, могла бы быть артисткой, но постоянные переезды, маленькие дети завершили ее карьеру, не дав начаться.

– Отец, – продолжила Дина, – когда мои фото у Сергея увидел, немного откровенные, может не немного, ладно, сказал: «Или вы женитесь, или кто-то будет ходить с дыркой в голове в месте, где она с объективом стыкуется». У Сергея дырка и так там есть, зачем нужно было эти фотки показывать? Он даже не понимает, то, что для него искусство, для других – табу.

Я смеюсь, представляю себе удивленную рожу Сереги, когда он вместо похвальбы в свой адрес услышал совсем другую точку зрения на свое творчество.

– Вы поэтому поженились?

– Нет, но и это способствовало, конечно.

Мы разговариваем, я рассказываю про свои мечты, про дома и эскизы. Никому, кроме психолога, про это не говорил. Дине можно, уверен, она полностью меня понимает.

– Всё будет! – обнадеживает она меня. – Ты просто уснул. Придет пора просыпаться, и всё будет!

– Мне иногда кажется, я не то что сплю, я не живу, только выполняю возложенные на меня обязанности.

– Я думала, ты наоборот выжимаешь максимум удовольствия, где можешь. Ты – Макс, в конце концов.

– Так и есть. Я старюсь, но редко задевает.

– Мне нужно свести вместе фотографии. Хочешь посмотреть? – неожиданно спрашивает она.

– Конечно.

– Нужно пару часов и место без людей.

– Едем ко мне. Моя квартира в твоем распоряжении, – предлагаю я.

Звучит забавно и как повод пригласить девушку домой, и как факт, что в кои-то веки никакого подтекста за ним нет.

Погрызенный карандаш

Просторная квартира в хорошем жилом комплексе с минимумом соседей. Здесь в основном бываю только я, Оля не любит, потому что я не даю ей возможности навести здесь свои порядки.

Дина с удивлением осматривается:

– Квартира почти стерильна, ты уверен, что здесь живешь?

– Да. Так и задумывалось, она безликая, в ней хорошо думается, ничто ничего не навязывает.

– Можно я включу музыку фоном?

– Давай попробуем, но есть вещи, которых я на дух не переношу, – сразу предупреждаю ее.

– Если будет мешать или не понравится, выключи.

Вскоре ненавязчиво зазвучали кельтские мотивы. Интересно. Можно послушать. Делаю громче, не люблю промежуточных вариантов, музыка или должна звучать, или лучше не включать ничего вовсе. Дина довольно улыбается.

Она накладывает кадры друг на друга, выбирая из каждого нужные части: с одного дуб, с другого лес, а потом начинает рисовать то, что, по ее мнению, должно было быть в кадре, но не может существовать по определению. Шумит ноут, нелегко этому старичку общаться с современными графическими программами, собираются, подчиняясь общему замыслу, беспорядочные линии, добавляются незначительные детали, ритмичные узоры соединяются вместе, создавая иллюзию движения, и вот, кажется, что за дубом, облокотившись на него, спрятался раненый, трепещущий в ужасе… А нет, он не ранен, он кого-то кушает, а ошметки плоти и слюны летят на багровые листья. Какая-то тварь регулярно столуется у дуба. Какая же Дина милая девушка!

У меня появляется желание тоже что-нибудь нарисовать. Например, разложить текстуру осиновой коры на фасад. И фасад нарисовать, да, примерно знаю, что должно быть. Но здесь, в этой квартире, в которой есть все, нет ни моих угольных карандашей, ни шероховатых листов бумаги.

Слоняюсь из угла в угол. Раньше у меня был ритуал – я пил кофе, убирал со стола всё лишнее, расставлял книги и вещи по местам, потом выкуривал одну или две сигареты, настраивался и начинал набрасывать ровные и плавные линии будущих зданий.

Жалуюсь Дине.