Цитаты из книги «Бабий ветер»

Я люблю старый добрый винегрет, тоже внесла правки и заправляю майонезом с горчицей.

Форшмак – ну куда без него. Он был весьма популярен, и не стоит его относить к разряду деликатесов еврейской кухни. Он тоже прост, но иначе: прост и сердит, как трамвайный контролер, ибо секрет его – в САМОЙ дешевой, демократической селедке. Она покупалась в любом занюханном магазине, на прилавке на улице, неважно где: суть форшмака не в селедке самой, а в ее свите.

Этим людям невдомек, что душа не имеет пола.

Если б ты знала, как мы ссорились! Мы начинали ссориться, едва кто-то из нас двоих зевнет первым утренним зевком, а заканчивали поздно ночью, гася друг в друге последний возмущенный вопль. Ему ничего во мне не нравилось, кроме меня самой. А он вообще меня страшно раздражал – до первого прикосновения. Я бы давно от него ушла, если б могла без него жить. Я и сейчас не могу без него жить, потому и не умираю: все жду, когда он дотянется до меня из какого-нибудь сна, медленно пропустит сквозь пальцы мою гриву – густыми дорожками, и так сожмет, чтобы я охнула и забилась в его руках – еще до самого начала. И лишь потом начиналось бы начало: медленное и – чтобы не поссориться – молчаливое изнурительное счастье, наш спаренный полет, наша бесконечная восходящая аэростатика, парение, спуск, взмыв… зависание… стремительный обвал и – торжествующее приземление! – в этом мы с ним были «точнистами»… 9

«Эх, раньше ссали – галька разлеталась! – вскрикивала она, подставляя стакан под струю игристого из грелки. – А теперь даже снег не тает…»

девочки за сорок, польстившиеся на «программу с перчиком». И в зале в основном сидели девочки разных возрастов, ибо «актрисами» в этом заведении были темнокожие мужики, переодетые в баб. Не слишком удачный, мягко говоря, получился вечерок, ибо, пробираясь в полутьме

Наконец разлеплялись и одурело смотрели на мир – красные глаза затравленного кролика. Зато реснички были черными как смоль,

Все-таки потрясающий возрастной фокус: открою глаза – все расплывается и мельтешит в какой-то пыльной мережке. Закрою глаза – все ясно, выпукло и четко, хоть и полвека прошло. К окулисту, что ли, записаться…

зачарованной державе судебных исков!

А еще возжигаю идиотские свечки и разные специальные благовония, запах которых не выношу, – я с юности промыта таким небесным озоном, что вся эта благоуханная чушь только раздражает обоняние.