Глава 3

Она жестоко ошиблась, недооценив возможности некромонтула, посчитав, что днём он будет слабее.

«Надо было палить сразу, – корила себя Кера. – Хитрец тянул время, готовя своё гнилое тело к расчленению».

Кера подумала о своих пистолетах, длинных и чёрных, с древними рунами на стволах. Это было зачарованное оружие, обладающее особой силой против всяких магических тварей. Но они не сработали, хотя попаданий было достаточно. Калео Вагадар должен был скрючиться и стремительно сгнить, а его душа отправилась бы прямиком к Жнецу, как это случалось сотни раз с другими преступниками.

Отправившись в ближайшую деревню, странная женщина в чёрной мужской одежде хорошенько позавтракала в местном трактире и в полдень села в телегу фермера, направляющегося в город.

Прячась в скудной тени телеги, с трудом перенося жару, Кера начала жалеть, что не согласилась на предложение некромонтула. Нет, она не собиралась служить очередному культу фанатиков Спящего, её просто мучило любопытство. Какой силой обладает таинственный господин Калео Вагадара, если он смог уберечь его от зачарованных пуль? Или старый колдун придумал очередную хитрость? Наверняка его новый хозяин действительно обладал каким-то могуществом.

«Или у старика просто мозги в конец сгнили, и он сошёл с ума», – подумала про себя Кера.

От размышлений её отвлёк каркающий ворон. Кера попросила фермера остановиться и, спрыгнув с телеги, скрылась за ближайшими кустами. Мужчина громко усмехнулся, подумав совсем о других вещах. В какой-то момент в его голове проскользнула мысль проследовать за ней. А вдруг это знак? Но вспомнив о пистолетах, красующихся на пышных бёдрах женщины и жёлтых кошачьих глазах, скрытых в глубине капюшона, фермер мысленно махнул рукой на сомнительные утехи.

Тем временем за кустами Керу поджидал ворчливый толстый ворон. Он был больше своих сородичей, обладал мутными серыми глазами и был слишком умён для обычной птицы. В данный момент его карканье подозрительно напоминало издевательский смех.

– Заткнись! – раздражённо бросила женщина, присела на одно колено и закрыла глаза.

Перемещением это нельзя было назвать, ведь она всё ещё пребывала там, в кустах у дороги в Аррас. Но открыв глаза, Кера не увидела серо-зелёную степь, окружавшую дорогу, редкие кустарники или телегу фермера, запряжённую крупной серой ящерицей. Вокруг царила чёрная пустота. Кера встала и пошла по древнему каменному мосту. Впереди стоял алтарь, а за ними возвышались громадные врата. Из чего именно сделаны последние, было непонятно. Врата были покрыты с множеством трещин, напоминающих паутину, и имели постоянно меняющиеся символы. Что именно они означают, знал лишь сам Жнец, страж и хозяин этого измерения.

Жнец стоял перед алтарём. Слишком высокий для человека, ростом почти в три метра, сгорбившийся, в багровой ветхой мантии и с громадной костяной косой, рукоять которой некогда являлась чьим-то хребтом. Руки Жнеца, выглядывающие из глубоких рукавов мантии, были иссохшими и когтистыми, а головой ему являлся большой череп какой-то доисторической птицы с полуметровым клювом, торчавшим далеко вперёд. Черноту пустых глазниц Жнеца можно было сравнить лишь с вороньим опереньем, занимавшим его грудь, плечи и горб.

Кера не любила Жнеца. Никто не любит главного слугу смерти.

Имморалистка бросила короткий взгляд на древние врата за спиной своего хозяина. Врата, через которые проходят души, что она и многие подобные ей приносят Жнецу. Кера знала, что именно находится за вратами. Те, кто проходят через них, никогда не возвращаются, разве что избранные единицы. Женщину передёрнуло при мысли о пространстве за вратами.

– Он ушёл, – сказала Кера, переведя взгляд на пустые глазницы Жнеца. – Калео был под защитой сильных чар. Моё оружие и даже солнечный свет не смогли его остановить. Он бежал в Аррас. Я преследую его. Вагадар говорил о своём новом господине и Спящем. Знаю, что и раньше были попытки пробудить Титана, но, мне кажется, перед нами серьёзный враг.

Жнец выслушал её. Молча, простоял около минуты и, наконец, провёл левой рукой перед собой. Камень затрещал, и из него вырвались струйки чёрного дыма. Ещё пара секунд, и дым сжался в клубок, превратился в отвратительное вязкое нечто, напоминающее грязь. Булькая и капая на камень, это нечто обросло сначала головой с множеством мелких лап, а потом приобрёл в человеческие руки и ноги. Когда трансформация закончилась, перед Керой стоял мальчик лет восьми-девяти на вид, с большими голубыми глазами и аккуратно причёсанными чёрными волосами. Жнец сотворил даже одежду для существа: белая рубашка, бабочка, чёрный костюмчик, короткие штанишки и ботинки.

Сердце женщины сжалось, к горлу подошёл ком. Она бы заплакала, если могла.

«Не может быть! Не может быть! Чёртов урод», – кричала про себя Кера, но внешне оставалась спокойной.

– Зачем мне он? – спросила женщина, пытаясь не смотреть в эти большие и такие знакомые глаза мальчика.

Жнец не ответил. Он не разговаривал на языке смертных.

– Я буду помогать тебе, – радостно произнёс мальчик.

Женщина вздрогнула, узнав этот голос.

«Слишком жестоко! Даже для самой смерти! Ублюдок!»

– Я справлюсь сама. Мне он не нужен, – обратилась женщина к Жнецу.

Но смерть не терпит возражений.

Кера неожиданно открыла глаза и встала с колен. Степь, кусты, просёлочная дорога и солнце. Ей не хотелось оборачиваться назад.

– Не волнуйся, я не твой сын, – сказал мальчик. – Жнец не обманул тебя. Его душа не прошла через врата и отправилась в другое место.

Кера резко повернулась, выхватила пистолет и выстрелила мальчику прямо в лицо. Лёгкое тело отбросило почти на два метра, но след на земле оказался гораздо больше, чем положено. Где-то на юге ввысь вспорхнули стайки птиц.

– Как грубо! – улыбнулся мальчик, поднимаясь на ноги и стряхивая с себя пыль.

Улыбка вышла жуткой, учитывая то, что верхняя часть его головы, начиная от носа, отсутствовала. Ни мозгов, ни крови, лишь чёрная жижа, булькая, снова формировала голову мальчика.

– Что произошло?! – спросил прибежавший фермер.

Увидев лицо мальчика, он выпучил глаза и начал орать во весь голос.

– Человечина! – улыбнулось существо и резко накинулось на мужчину.

Вскоре крики прекратились. Кера, не захотев быть свидетелем мерзкого представления, села в телегу бедняги и поехала дальше. Спустя минут десять существо присоединилось к ней.

«Он не мой сын. Он не мой сын», – повторяла себе Кера, глядя вдаль, где на горизонте виднелся город.

– Жёсткое мясо. Люблю молодых, – признался мальчик, севший рядом с ней. – Кстати, меня зовут Марк. Шучу, конечно, меня зовут иначе, правда, на языке смертных его не выговоришь. Мне просто нравится это имя. Как-то мне достался один путешественник с этим именем. При нём имелись различные специи. Он был невероятно вкусным.

***

Первый час Коул провёл, осматривая дом. Стром с лампой в руках водил его по всем комнатам. Начал он с подвала, вонявшего чем-то едким и захваченного целой ордой пауков, комаров и прочей мелкой живностью. Затем последовали многочисленные спальни для гостей, гостиная, столовая, кухня, уборная, библиотека и галерея. Стром лишь называл, какая это комната, открывал дверь, светил лампой, показывая застеленную белой материей мебель, и шёл дальше. Коул следовал за ним, прислушиваясь к скрипу половиц и странным звукам где-то под стенами.

– В доме есть крысы? – спросил Коул, когда они поднимались по лестнице на третий этаж.

– Сам дом издаёт такие звуки, – ответил дворецкий, осторожно поднимаясь вверх. – Дом живой. Конечно, сейчас он дремлет. Но с вашим возвращением он пробудится.

– Инсулом? – уточнил Коул. – А с виду обычный дом.

– Вы знаете о природе живых домов? – спросил Стром.

– Не особо.

– Инсуломы – это существа, созданные с помощью алхимии и магии, – рассказывал дворецкий. – По своей природе нечто схожее с грибами и… человеком. Строители сначала создают каркас дома, фундамент, стены и прочее. А потом в дело вступают микологи и алхимики. Они, как бы это сказать, сеют споры. Те произрастают под панелями дома, формируя все свои органы, и в нужный час дом, наконец, пробуждается.

– Вам надо было работать учителем, – буркнул Коул.

– Приму это за комплимент, – улыбнулся Стром. – У инсуломов есть сознание. Каждый дом имеет свою индивидуальность, схожую с личностью хозяина. Но все они связаны между собой многокилометровой сетью корней, растянувшейся под городом.

– Какой человек – такой и дом? – уточнил Коул.

– Правильно. Если хозяин меняется, со временем дом подстраивается под него.

Третий этаж, как и остальные, пребывал в темноте. Окна, закрытые занавесками, не пропускали ни единого лучика солнечного света.

– Хозяйская спальня, – сказал Стром, открыв очередную дверь.

– Спальня моих родителей? – спросил Коул, не скрывая волнения.

Дворецкий кивнул, ступая внутрь. Коул не сдержался и, быстро подойдя к окну, сорвал пыльные занавески. Солнечный свет хлынул в комнату. Пылинки судорожно поднялись вверх. Обернувшись, Коул увидел большую кровать. Сделал несколько шагов и начал срывать белые куски ткани, которыми была накрыта вся мебель. Шифоньер, большое зеркало, картина, часы, прикроватный шкафчик и фотографии в серебряной рамочке… Коул замер. Он осторожно взял в руки две рамки. На одной фотографии присутствовали молодой парень и девушка в белом платье, на другой – те же люди, только чуть старше и в другой одежде. У обоих были светлые волосы, оба улыбались. Как заметил Коул, на втором снимке у девушки выступал живот.

– Это они? – спросил он.

– Да, – кивнул дворецкий, заглядывая ему за плечо. – В день свадьбы и чуть позже, уже дома, за несколько месяцев до вашего рождения.

– Они кажутся счастливыми, – прошептал Коул.

– Вы похожи на них.

Коул бросил короткий взгляд через плечо и спешно вернул фотографии на место.

– Продолжим, – сказал он и вышел из спальни.

Через пар минут дворецкий остановился у очередной комнаты.

– Личный кабинет вашего отца… – уже начал было Стром, но Коул жестом остановил его.

– Нет. Так не пойдёт, – сказал он, хмурясь. – Нужна уборка. Этот дом спал слишком долго. Пора бы его разбудить.

Стром встревожился, но, вспомнив слова господина Крита, кивнул. Они спустились на первый этаж, взяли из кладовки швабры, вёдра и тряпки.

– Начнём с окон! – провозгласил Коул и принялся открывать все шторы в доме.

– Может, позвать прислугу? – с надеждой спросил дворецкий, бегающий за ним следом. – Нам двоим не справиться с этим домом! И, тем более, я не занимаюсь уборкой.

– Ой, перестань. Управимся до вечера! – бодро произнёс Коул, поправив кепку.

Дворецкий жалобно заскулил, не желая марать свои руки грязной работой. Он слишком привык раздавать приказы служащим в Солнечном дворце и выполнял лишь личные поручения господина Крита, но деваться было некуда. Он следовал за Коулом, приносил то, что нужно, делал, что велели, мастерски скрывая раздражение. Сначала были открыты все окна в доме. Затем уборщики, повязав платки на лица, не желая задохнуться от вселенской пыли, принялись подметать. Сломанная мебель, многочисленные пустые бутылки, какие-то бумажки, тряпки, давно сгнившие объедки фруктов и трупы тараканов, павших смертью храбрых – всё это не могло поместиться в двух больших мусорных урнах, выставленных перед входом в дом. Коул велел найти какую-нибудь бочку, и Стром, закатив глаза и тихонько вздохнув, отправился в подвал. На второй час работы дом издал странный утробный звук, напоминающий кошачье урчание. К этому моменту на его крыльце красовались уже четыре бочки с мусором.

– А ему нравится! – усмехнулся Коул, орудовавший метлой в библиотеке.

Дворецкий, возможно, что-нибудь да ответил бы, но был слишком занят, оттирая щёткой грязь с пола. Слишком разгорячённый работой Коул скинул с себя пальто и кепку. Лишь через минуту он понял, что Стром, сидевший на четвереньках со щёткой в руках, таращится на него. Дворецкий словно забыл, кто именно стоит перед ним и опомнился лишь, когда Коул бросил на него раздражённый взгляд. Слишком тонкая шея, наигранно грубый, прокуренный голос, мягкие черты лица и узкая талия, просвечивающаяся под рубашкой…

– Что-то не так?! – с вызовом спросил Коул, поджав пухлые губы.

– Нет-нет-нет, – быстро ответил Стром, но было поздно.

Его тут же отправили убираться в уборных, а их было всего три, по одному на каждом этаже. Всхлипывая от возмущения и негодования, бедняга Стром Фрустофер поплотней привязал свою повязку и вошёл в первую из страшных комнат.

Час за часом количество мусора перед дверями особняка росло. Две урны, шесть больших бочек, целая гора из четырёх мешков и кучка сломанной мебели. Глядя на всё это Коул, снова облачившись в пальто, улыбнулся. Позади, кряхтя, показался Стром, волочивший что-то тяжёлое.

– Вам не кажется, что… пора бы… – пыхтел Стром, который, согнувшись пополам, нёс на руках разбитый унитаз. – Как-то… мне… ах…

– Перекур! – объявил Коул, сев на крыльцо.

В этот же момент серый фарфор сорвался с рук Строма и с грохотом упал на половицы крыльца. Дворецкий с трудом выгнул спину и, схватившись за поясницу, произвёл целую серию жалобных вздохов.

– Видно, редко ты занимаешься уборкой, – хмыкнул Коул, достав из кармана мятую пачку сигарет и спички.

– Для этого есть прислуга, – ответил Стром, глядя на плоды своих трудов.

– А ты у нас кто? – усмехнулся в ответ Коул и закурил сигарету.

Дворецкий ничего не нашёл ответить. Он сел рядом и достал из кармана жилета серебряный портсигар.

– Оу! – удивился Коул. – Не боишься ходить с этим?

– С чем? – спросил дворецкий и чиркнул спичкой.