– Снова фотографировал ту женщину из жандармерии, да? – спросил миник. – Как её там?

– Это не твоё дело! – пробурчал Антарес.

– Хм. Да брось, я знаю, что она тебе нравится! – улыбнулся миник. – Почему ты с ней не познакомишься? Позови на свиданье… Что? Я тебя раздражаю?

– Есть такое. Я же тебе говорил, не трогай мои вещи.

Антарес отправился в гостиную, попутно ощупывая свои карманы. Миллигар и карманным воровством не побрезговал бы.

– Очки на журнальном столике, – любезно сообщил миник, идущий следом.

– Я сигареты ищу, – соврал Антарес.

– Они тоже здесь, – Миллигар опередил соседа и, быстро топая ножками, сбегал к журнальному столику.

Левая бровь Антареса взлетела вверх от насторожённости. Взяв предложенные сигареты, он уселся на кресло и закурил.

– Что тебе нужно? – раздражённо спросил он, заметив выжидающий взгляд соседа. Так обычно смотрели коты, когда хотели кушать. – Денег в долг не дам, ибо нет!

– Ну, не обижайся, – протянул Миллигар. – Я же хотел помочь. Я почти не выхожу отсюда никуда. Мне скучно. Расскажи мне про ту женщину.

– Нет.

– Ладно, – кивнул миник. – Тогда про ту, что в шляпе большой. Вроде певица. Я в газете читал. Говорят, своего мужа убила, правда?

– Нет.

– А странная девица?

– Какая?

Миллигар порылся в нагрудном кармане комбинезона и показал немного помятую фотографию коротко стриженой девушки в некоем подобии мундира.

– Понятия не имею, – усмехнулся Антарес, вспомнив, что сделал снимок этой особы перед Ареной доблести ещё на прошлой неделе.

– Какой ты скучный! – пожаловался миник. – Тебе пора остепениться! Ты только и делаешь снимки разных женщин, а вот познакомиться духу маловато. Неужели тебе такая жизнь не надоела? Несколько месяцев на одной работе, потом ещё столько же на другой. Ты не думал… стой! Ты куда?

– Буду поздно. Не жди, – ответил юноша.

Антарес захлопнул входную дверь и оказался в вонючем, тёмном подъезде.

Именно нотации ему не хватало. Тем более от миника! Тем более от худшего из них! В данный момент ему требовался сон, спокойствие и умиротворение. Надо было подумать, что делать дальше. В словах соседа имелась правда, но соглашаться с ним – последнее дело. Докурив сигарету, где-то между третьим и вторым этажом, он бросил окурок себе под ноги. Тот подпрыгнул на нескольких ступенях и, каким-то образом проскочив между лестницами, исчез в нижних этажах. Тут же кто-то вскрикнул от боли, и Антарес вспомнил о жандармах, развернувших широкую кампанию по поимке членов Совета масок. По ведомой лишь им причине, жандармы с какими-то ремонтниками в комбинезонах искали врагов государства в подвалах домов Трезубца и Песчаного.

Антарес Веррон жил на Вельветной, вот уже… словом, столько, сколько себя помнил. Неблагоприятный, неприветливый, шумный – этими словами можно было описать весь Трезубец, бывший некогда гетто иглоликих, болотников и дауэров. Район не изменился с приходом новой власти, разве что сюда заселили больше людей. Бедные болотники с Серой расщелины, лишившись своего дома во времена гражданской войны, решили покинуть город, ещё пятнадцать лет назад. Громадных дауэров сначала использовали революционеры в войне, но, когда их буйный нрав норовил помешать планам Освободителей народа, их под шумок отправили охранять границы с Телосом. Теперь в ветхих, построенных на скорую руку пятиэтажных домах проживали почти все виды полукровок. Большинство из них были малообразованными и малообеспеченными. Число местных пьяниц ровнялось количеству простых работяг. К сожалению, частенько в этих ролях выступала одна и та же личность. Отработал сутки на заводе, пьёшь сутки в пабе, сутки на заводе, сутки в пабе – и так по кругу. Заурядный цикл жизни, наполненный духом празднества. Жили здесь и студенты, экономящие на жилье и останавливающиеся в Трезубце на семестр.

Но самое главное, здесь жил Торговец счастьем, совсем недалеко, через два дома.

Перед Антаресом стояла невзрачная пятиэтажка из серого кирпича с мутными окнами и балконами, заваленными всяким хламом. Шиферная крыша была захвачена молодыми олирками, ради забавы гоняющихся за голубями.

С восточной стороны находилась детская площадка с покорёженными каруселями и качелями. Местным детишкам больше нравилось бродить по чердакам, исследовать подвалы домов или рыбачить у канала Лейдса, протекающего сразу за домами. Широкий и достаточно глубокий канал с одной стороны уходил к Горбатой ложке, там разделялся и вёл к Вадмарпорту или, пройдя через полгорода, оказывался в Ржавом королевстве. Если двигаться в обратном направлении, можно было попасть в Серую расщелину, где непрерывно, день и ночь, шла торговля рыбоголовов.

Антарес расстегнул верхние пуговицы рубашки, ослабил галстук и поднял голову вверх. На мгновение он засомневался, и, пока юноша взвешивал все внутренние «за» и «против», дверь подъезда открылась, а следом появился он. Высокий, в старом пальто с широкими плечами, в узких штанах, в туфлях с длинным носом. Из-под ветхого и сильного помятого цилиндра с заплатками торчали немытые чёрные клочки волос. На белом морщинистом лице застыла жуткая улыбка с мутно-жёлтыми, кривыми зубами, а в прищуренных глазах – злоба. В руке он держал целую дюжину разноцветных воздушных шариков, связанных ленточками.

– А? Ты? Ты опоздал! – почти неподвижными губами прохрипел Торговец счастьем. – Я уже собирался уходить.

– Извини. Проспал, – устало произнёс Антарес, всё ещё сомневаясь. – Мне кажется…

– Передумал? – склонив голову, спросил Торговец счастьем.

Именно так его все звали. Торговец счастьем был странным типом. Появившийся из ниоткуда, без имени и прошлого, он жил здесь почти столько же, сколько и сам Антарес. А это очень долго! Торговец счастьем действительно торговал счастьем, но в его ассортименте имелось также веселье, смелость, усердие, спокойствие, уверенность, надежда и многое другое. Достаточно выбрать шарик, красный, синий или какой-нибудь другой. Торговец счастьем подскажет, какой именно. Достаточно заплатить цену, немного вдохнуть из воздушного шарика, и все проблемы, невзгоды исчезнут. На время, конечно. Именно за этим люди тайно приходили к нему – за избавлением, искуплением. Торговец счастьем не только продавал и покупал чужие чувства, но мог и выслушать, поговорить и даже дать дельный совет. Священник, шут и наркоторговец в одном лице. В безумно улыбающемся лице. И именно наркоторговец, потому что многие разочаровавшиеся домохозяйки, пребывающие в унынии клерки, бывшие вояки и даже завравшиеся политики, быстро попадали в зависимость от его товара. Люди уже не могли радоваться жизни, смеяться и просто жить самостоятельно без волшебных разноцветных шариков. Почти тем же самым занимался и Архив, выкупая чужие воспоминания и чувства. Но, в силу относительной дешевизны, услуги Торговца счастьем были гораздо доступнее. Любой мог прийти к нему и постучаться в дверь. Самостоятельная торговля Ощущениями была незаконной, но никто его не сдавал жандармерии. Как подозревал Антарес, Торговец счастьем наверняка подкупил законников, чтобы его не беспокоили.

– Немного надежды и усердия, – всё же решился Антарес.

– Угу, – кивнул Торговец счастьем и посмотрел на шарики. – Надежда маленькой девочки, которая ждала, что её отец бросит пить. Свежатина! И… усердие старого кочегара, работавшего днём и ночью, чтобы прокормить семью. На прошлой неделе урвал!

– Это… от других людей? – спросил Антарес.

Он несколько раз приходил к нему, но довольствовался только советами. В этот раз Антарес решил попробовать Ощущения.

– Конечно! – кивнул Торговец счастьем. – А ты думал, это просто воздух?

– Что с ними случилось? – спросил Антарес.

– Ты точно хочешь знать это?

Антарес кивнул.

– Ну, чуда не произошло! – усмехнулся Торговец счастьем. – Отец девочки спился окончательно, и ей пришлось продать свою надежду, чтобы купить немного еды. А кочегар, вдыхавший угольный дым на работе почти тридцать лет, медленно умирает от всяких хворей. Перед смертью он решил продать всё: усердие, чувство юмора, оптимизм, веру, любовь к детям. Всё. А деньги для семьи. Какой заботливый отец.

– Такое возможно? – спросил Антарес, поглядывая на шарики.

– Да, дружок, – подтвердил бодрым голосом Торговец счастьем и кивнул лохматой головой. – Возможно. Теперь старик пустой лежит в своей койке в окружении детей и внуков и мочится в постель. Чувство стыда и страх он тоже продал. Жизнь – странная штука. Сегодня ты бодр и полон сил, а завтра уже овощ и пускаешь слюни, как младенец. Никогда не знаешь, что будет дальше.

– Страх тоже можно продать? – уточнил Антарес.

– Ну, конечно! Я же сказал «всё», – напомнил Торговец счастьем. – Страх смерти, уныние, разочарование жизнью, грусть.

– И на них тоже есть спрос? – удивился Антарес.

– Да. Люди покупают и плохие вещи, не для себя, конечно, а для врагов и недоброжелателей.

В голове Антареса промелькнула шальная мысль, а не купить ли Больдгарду немного щедрости и великодушия.

– Ну? Берёшь? – рявкнул Торговец счастьем.

– Давай.

Отдав гонорар за снимки, Антарес получил два воздушных шарика – синий и белый. Антарес неловко попрощался и направился домой. Сделав какие-то двадцать шагов, он заметил новых клиентов Торговца счастьем. Горбатый рыбоголов с жабьей мордой в одной лишь набедренной повязке вёл под ручку еле идущую седовласую женщину в рваной чёрной одежде. Кожа у последней была странного голубоватого оттенка.

«Тоже, видимо, умирает и решила продать последние остатки», – подумал Антарес, уступив дорогу.

***

– Что ты принёс мне на этот раз? – протянул Торговец счастьем, оглядев с высока рыбоголова и его спутницу.

Первый был очень худым, по меркам своей расы, и имел больной вид. Кожа облезлая, из жабр капает странного вида слизь, над головой витают десятки мух, глаза сморщенные и вот-вот выскочат из орбит. А запах был… сравним с запахом сотни дохлых гниющих рыб. Женщина, что была с ним, явно пребывала в полубессознательном состоянии, иначе ни на метр не приблизилась бы к такому мерзкому типу, как Фотратс.

– Это самое… короче… дай мне радости! – облизнув длинным языком свой здоровенный рыбий глаз, произнёс Фотратс. – Радость! Блаженство! Я хочу смеяться! Вот тебе баба. Забирай себе её всю! Она бессмертная! Дай только радость…

– Не торопись, дружок, – успокоил Торговец счастьем, поглядывая на уходящего вдали Антареса Веррона. – Что я вижу? Это кровь? Кто эта женщина?

– Вообще не знаю! Дай радость! – пролаял рыбоголов, тряся тонкими кожными усиками.

Фотратс был картёжником и наркоманом. Рыбоголовы живут очень долго, и эту жизнь Фотратс решил потратить на азартные деньги, походы в публичные дома Серой расщелины и наркотики. Сначала были дурман-чай, жевательная соль и маковый дым. Потом в ход пошла тяжёлая артиллерия в виде зелёной пряности, свечей лютс и пещерного сыра. Насытившись, попробовав все известные наркотики, пройдоха Фотратс решил с недавних пор подсесть на Ощущения.

– Кто это? – с нажимом спросил Торговец счастьем, хорошо знавший, как теряют голову наркоманы.

– Короче… плавал я себе недалеко от Королевства, искал всякий мусор на дне… и увидел её!

– Похищение людей незаконно! – склонившись, прошипел Торговец счастьем. На неподвижном лице-маске по-прежнему была растянута широченная улыбка, но в глазах вспыхнула злость.

– Торговля радостью тоже! – огрызнулся рыбоголов. – Никого я не крал. Она упала с моста. Вся в крови! Я думал, она мертва, и затянул её на дно… ну, проверить карманы. Не каждый день мне на голову падают деньги.

– Ты не думал, что она мертва, – холодно произнёс Торговец счастьем. – Тебе было плевать. Ты бы утопил её в любом случае. Ради денег и Ощущений ты готов на всё, верно? Но, как я вижу, она ещё жива. Почему?

Фотратс не стал отпираться и лгать. Притворяться не было смысла. Он отмахнулся от надоедливой мухи своим языком и задумался.

– Понятия не имею, – наконец произнёс он. – Эта баба оказалась живучая. Я обыскал все её карманы и думал уже раздеть, чтобы продать одежду, и тут она ожила. Она ожила! А живая баба дороже, чем мёртвая, так?

– Ты что-то не договариваешь, – догадался Торговец счастьем.

Рыбоголов замялся, посмотрел на женщину, потом снова на Торговца счастьем.

– Я не сразу понял, что её можно продать, – прошептал Фортратс.

– Что-что? – переспросил Торговец счастьем.

– Я нашел её дней… четыре… может, пять назад.

– И ты пытался убить её? – спросил раздражённо Торговец.

– Пару раз, – признался рыбоголов.

Торговец счастьем понял, что Фортратс не врёт.

– Очень интересно. Что при ней было? – спросил он, убрав с лица женщины прилипшие мокрые волосы. Та с трудом открыла один глаз и снова потеряла сознание. – У неё жёлтые глаза?

– Ммм… ничего стоящего не было при ней! – соврал Фортратс. – А глаза, не знаю! Я не смотрел! Дай радость!

– Ты врёшь, – произнёс спокойно Торговец счастьем, всё ещё глядя на женщину. – При ней было нечто ценное, и ты решил оставить это себе. Отдай мне всё, или я не дам тебе радость.