Глава 2

Ну, что сказать про встречу русского посольства? Нас удивляли, нам показывали «цивилизацию». Мол, смотрите, варвары, какие игрушки у нас имеются. Безусловно, все, кроме меня, были шокированы и даже испуганы всякими испускающими дыма и рычащими механическими львами, склоняющими свои сверкающие, отполированным металлом, головы птицами и всем таким удивительным.

Был я как-то в прошлой жизни на выставке «Парк Юрского периода», так там всякие динозавры исполняли рык и двигались куда как интереснее, но и такое зрелище не было удивительным даже для детей. А тут «охи» и «ахи» так и сыпались от нашей делегации. Испанский стыд, вот честно. Ну, был же разговор про то, чтобы вести себя чуть надменно, показывая свое достоинство. Русь же представляем, по нам же судят, какие люди живут там, на севере от империи!

Так формируется отношение к русичам, как к варварам, это дает повод византийцам самоутверждаться за счет других. Нужно сдерживаться, даже если, действительно, удивился. Тем более, что это такая бутафория, пыль в глаза, что недостойно внимания. Что могло бы действительно шокировать или удивить меня, так это войско византийское в тысяч так сто воинов, да чтобы все бойцы были экипированы, с конницей и с механизмами. Но этого у империи нет. А игрушки? Мелко для великой империи.

– Держитесь с честью! – прошипел боярин Иван Гривень, глава, можно так сказать, дипломатического направления посольства.

Ведь русичи плыли в Константинополь с купцами, с невестой, воинами, а дипломатов почти что и не было.

Такие слова Ивана Гривеня меня удивили и заинтересовали, и я стал более тщательно следить за русским дипломатом. Неказистый, худощавый, несколько небрежно, пусть и дорого, одетый, с проплешиной на лбу, он выглядел не то, что не привлекательно, а отталкивающе. Может, поэтому я и не обращал внимания на этого человека. А еще в переходах в империю боярин не проявлял активности, был, как сказали бы в будущем «серой мышью».

Но правильно говорят в народе, что встречают по одежке, а провожают по уму. Правда, пока тут так говорю только я, являя неслыханную для людей философскую мысль, но все же… Гривень оказался очень умным и расчетливым человеком, он все примечал, рассматривал город, стену, словно собирался брать штурмом дворец василевса, не выпячивался, но, как я заметил, воевода Димитр слушает боярина, как отца родного, пусть Иван Гривень и скрывает свое влияние на великокняжеского вояку.

– Убогость, зачем Комнины сменили Константинов дворец на Влахернский? – пробурчал я.

Сил, на самом деле, уже не оставалось, смотреть и слушать, как все восхищаются тем, что на самом деле, не такое уж и произведение архитектурного гения. Ладно бы София, собор был величественным, ипподром еще окутан флером могущества империи, там много украденных шедевров выставлено, даже из Египта, а дворец… Подкачал домик василевса. Петергоф, Царское село, даже дворец в Ораниенбауме, Зимний, Кремль – вот это да, сила, помпезность, мощь. А это… Если только сравнивать с полуземлянками, в которых проживает большинство русичей, тогда можно говорить о богатстве. Мне же было с чем сравнить.

– А вот здесь Пресвятая Богородица спустилась с небес, – объявил сопровождающий нашу делегацию евнух.

Все, как один, русичи, плюхнулись на колени, как были, на мраморный пол. Лишь Евдокии, невесте василевса, подложили подушку под коленки. Начался стихийный молебен. Я несколько задержался с таким проявлением религиозного фанатизма, но, когда понял, что являюсь белой вороной, последовал за своими соплеменниками и стал читать «Символ веры», сразу же переходя на «Отче наш».

Дворец был достроен на месте церкви, где в 910 году якобы произошло явление Богоматери. Кстати, именно это событие является предтечей празднования на Руси праздника Покрова. Возможно, Комнины и правильно поступили, когда сделали святое место частью своей резиденции. Хитрый ход.

Но, вот то, что дворец находился в медвежьем углу Константинополя, не прибавляло значимости императорам. Они выходили некими затворниками. Именно здесь, если история пойдет по тому же сценарию, что и в иной реальности, османы прорвут оборону Константинополя. Так что мы были во дворце, который являлся почти частью крепостной стены Великого города.

– Вам дозволено не падать ниц перед ликом василевса, достаточно преклонить колено и склонить голову, не поднимая своего взора, если на то не будет разрешения повелителя, – инструктировал русскую делегацию все тот же евнух.

Наш сопровождающий отлично говорил на русском языке, да и выглядел, если убрать антураж, который складывался из одежды, стилизованной под тунику, выбритых зачем-то бровей, вполне славянином. Наш это был человек, на крайний случай, болгарин или серб.

Я где только мог изучал правило поведения при дворе. И кого не спрошу, все говорили о том, что Комнины продвинутые, прогрессивные, что-то вроде либералов, которые разрешают слугам и послам не валяться у своих ног, раскидывая конечности «звездочкой» в стороны, а всего лишь можно стоять на коленях, опустив голову. Вот такие здесь демократические веяния.

А в остальном – все правила поведения гостей определяет сам император. Захочет, подымет с колен, захочет, так и слово даст. Я по этому поводу переживал, думал, как выкрутиться из положения. Ну, никак не хотелось мне стоять на коленях перед каким-то мужиком, будь он хоть трижды василевсом. Ну взял когда-то его дед в ходе дворцового переворота власть в свои руки, так что, теперь ползать червем перед внуком удачливого авантюриста?

Однако, поиск решения, как поступить иначе, не увенчался успехом. Приходилось делать так, как и остальные. Вот только я узнал от «своего евнуха», что европейские графы или бароны, даже именитые рыцари, если они принимаются при дворе, то могут становиться только на одно колено, облокачиваясь руками на другое и держать голову опущенной до тех пор, пока не заговорит император. Не когда позволят поднять голову, а когда начнется разговор!

Так что, когда нас завели в приемный зал, где опять же зарычали механические львы… явный перебор с ними… я поступил, как мог сделать граф или знатный рыцарь. Встал только на одно колено, и уперся руками о другое, пряча голову в такой вот конструкции.

Выражение лица императора я не видел, оценить его отношение к такому моему поведению, не берусь, но достаточно долго василевс не начинал разговора. Я слышал, распознавал действия императора.

Вот он поднялся со своего трона. Уверенно, достаточно быстро, что говорило в пользу того, что он не тучный человек и не чурается физических нагрузок, василевс спустился с высокой лестницы. Ступеней двадцать было, не успел посчитать. После, в тишине, почти не нарушаемой даже дыханием людей, василевс подошел к Евдокии, которая была во втором ряду по центру нашей делегации. Император сделал два круга, обходя девушку и, наверняка, рассматривая ее.

– Встань, прекрасная дама! – сказал он на греческом языке, а после продублировал свои слова на латыни.

Я знал, что с Евдокией плотно работали и в направлении изучения языков, латинского, особенно, греческого. Она и до того была образованной девушкой, а тут все насели на княжну. Интенсивное обучение невесты императора не прекращалось даже в пути. Армянин Арсаки тот приложил свою руку к ликвидации безграмотности княжны, и поправлял знания Евдокии в области принятого в Византии этикета. Хорошо, что этикет в этом времени не настолько еще развит, как, к примеру, был в иной реальности во Франции, скажем, в восемнадцатом веке до революции. Но и того, что я знал, хватало, чтобы сделать вывод: у восточных ромеев немало условностей и требований, и за столом, и вне его. Всяко больше, чем у русичей.

С первыми словами василевса я поднял голову, что не прошло незамеченным. Император посмотрел на своих вельмож, среди которых был… Никофор, сука! Не император меня сейчас интересовал, а эта гадина, которая травила меня в Киеве.

Кровь закипала, адреналин стал обильно поступать в кровь. Я держался. Стиснул зубы и, не моргая, смотрел на византийского посла, который так опрометчиво для себя решил стать моим врагом. Наверное, у меня был столь отчетливый и недвусмысленный взгляд, что Никифор поежился, его будто током ударило.

Только сейчас я заметил, что недалеко, в числе восьми человек, стоящих по стороны от императорского трона, был и Геркул. Тот самый, мой бывший соратник или нынешний, если он как-то продвинул работу по обретению Братством новых покровителей и спонсоров. Но, вот что важно: он стоял недалеко от Никифора, и Геркула, этот факт не смущал!

– Можете встать, главы посольства и воевода Братства! – сказал евнух, который ранее нас инспектировал и проводил экскурсию по императорскому дворцу.

Поднялся я, Димитр и Иван Гривень. Остальные, в том числе и сопровождающие меня Стоян с Ефремом, остались стоять на коленях и не поднимали голов. Не сказал я им, чтобы меньше раболепствовали и делали тоже, что и я, лишь с задержкой, будто повторяя за своим господином. Ну да ладно, всех нюансов предусмотреть нельзя. Тут бы еще совладать с желанием убивать.

– Я рад случившемуся! – сказал император, несколько комично взбегая обратно на свой трон. – Позволяю преподнести дары!

Похоже, что все неплохо. Евнух Андроник говорил, что при негативном варианте развития событий на приеме, подарки все равно придется дарить, но сам василевс уйдет из зала и принимать дары будут его придворные. Значит, сейчас вариант позитивный.

– Подарки! – прошептал я, но ни Стоян, ни Ефрем не покачнулись. – Несите подарки, олухи!

Вот не оскорбишь, «волшебного пинка» не дашь, так и не начнут работать. Почему так всегда и во все времена?

У каждого были свои дары. Конечно же, от Братства должно было быть свое, да еще и какое, мне нужно запомниться.

Я дарил императору доспех, отполированный и частично выкрашенный в золотой цвет. Тут таких элементов еще не использовали. Так, мало того, что сам по себе панцирь – это уже надежная защита, доспех василевса был с отдельными наколенниками, шлемом с забралом, чего пока я ни у кого не встречал, не забыли и про гульфик, чтобы его императорское достояние не повредить, а то наследников еще делать. Даровалась и накидка с вышитым Андреевским флагом в пурпурном цвете. Ну, и пурпурные же с золотым отливом перья, которые были приторочены к седлу. В комплекте шла броня для коня.