Дедайты

– Вот зачем ты нас сюда затащил? – ныла Василиса. – Я бы сейчас на пляже лежала, коктейль пила.

– Права Вася, чего мы в этих твоих горах не видели? – поддержал Василису Егор.

– Ребят, не судите Диму строго, вы же знаете, как оно бывает, – вступилась за своего парня Света, но как-то неуверенно вступилась – ей тоже топать три часа по козьим тропам да под июльским солнышком задолбало.

 Дима отмалчивался. Не хотел вступать в спор, иначе спор легко мог превратиться в перепалку, свой вспыльчивый нрав он знал хорошо и не хотел выглядеть перед друзьями козлом бесчувственным. Место лидера надо не просто заслужить, его надо выстрадать – в том числе, и в таких неоднозначных ситуациях. Вчера вечером, когда они сидели в кабаке, у моря, любовались закатом и пили лёгкое южное вино, Дима предложил организовать пикник на горе. И идти-то вроде бы было не далеко – всего километра три-четыре по побережью до горной гряды – ну, не полноценной гряды, а так, скопление пологих гор, поросших лесом и кустарником, – а там и того ближе до вершины, но и до самой вершины идти необходимости не было – там на полпути была каменная площадка с голубым прозрачным озерком и водопадом, который это самый горный бассейн и питал. Экскурсии туда не водили, потому как водопад неудобно располагался и нормальных подходов к нему не существовало. Прожжённые дикари-туристы и местные, конечно, знали, о таком шикарном месте, а для общей массы отдыхающих существовали проторенные маршруты с удобствами – подъездные дороги, канатки, кафе и рестораны, винные дегустации и прочие блага тюленьего отдыха. Но ведь это скучно и не интересно, куда как лучше, если вы сами найдёте заповедное местечко и насладитесь в одиночку его красотой, – так думал Дмитрий.

Дима всех сагитировал, как он это умел, бодро начал, но потом, видно, свернул где-то не там – в чём он себе, не то что своим друзьям, упрямо отказывался признаваться, – и теперь вёл ребят по петле, пытаясь на интуитивную ощупь отыскать этот чёртов водопад.

– О! – весело, с надеждой и злорадным чувством победителя воскликнул Дима. Он увидел за кустами, что нависали на тропу сверху, или ему почудилось, что что-то подобное он уже видел на фото, которые выкладывали те счастливчики, которым удалось дойти до водопада. – Смотрите! Мы на месте почти. – Когда Дима волновался или чему-то радовался, он всегда сплёвывал через зубы, получалось у него одновременно по-уличному залихватски и отвратительно обильно – особенно эта его нехорошая привычка бесила Свету. Вот и сейчас, почуяв, что и в этот раз окажется прав, он сплюнул.

Дима, почувствовав прилив сил от близкой удачи, побежал вперёд. Запрыгнув горным козлом в кусты, он раздвинул ветви и.. ничего. Никакой воды, никаких озёр и водопадов. По инерции он сделал ещё несколько шагов, левая нога поехала вперёд и вниз, Дима взмахнул руками, словно собирался взлететь, а потом провалился под землю. Сознания он не потерял, летел вниз всего метра два, приземлился жёстко, но без последствий в виде вывихов, растяжений и прочих переломов.

– Дима, ты как там? – услышал он над головой испуганный полушепот Светы. Нет, сначала был визг, потом топот и хруст, а потом Света заговорила.

– Братан, отзовись. Ни черта не видно. Ты где? – Это уже Егор старался наладить связь с потерпевшим.

Надо было что-то отвечать. Дима встал, проверил поясницу, покрутил шеей, и сказал:

– Нормально. Порядок. Здесь яма какая-то, сейчас вылезу.

– Ну, давай. Тебе помочь? – Егор предлагал помощь. Теперь он, как и девочки, видел, как внизу ворочался Дима – глаза привыкли к тьме.

– Нет. Не надо пока. Я сам. – Да, настоящий лидер должен всё делать сам, без помощи других, если, конечно, у него есть на это силы. Но пытаться стоит в любом случае.

 Правда, сразу Дима не стал пробовать покинуть темную прохладную яму, пахнувшую сырой землёй и мокрой шерстью. Ему даже на ум пришло, что эта яма, куда он умудрился угодить из-за своего необузданного эго, могла быть берлогой зверя – медведя, например, – но потом, почти сразу, эту мысль он отбросил как глупую, потому что не похожа она была на берлогу. Какой же это медведь делает берлогу, вырывая её вертикально вниз. Аномальный мишка, не совсем в себе. Ну раз косолапый здесь не жил, а запах зверя можно списать на причуды восприятия потревоженного падением сознания, представлялась возможность исследовать земляной пузырь, всосавший в себя безалаберного путника.

Дима, предупредив друзей, чтобы они обождали минутку, и на что сразу получил от грубоватой Василисы шутку в её быдло-стиле, на которую реагировать сейчас не стоило: «Дима-то наш штаны замочил. Теперь тебе, Светик, застирывать придётся», – сделал пару шагов в сторону и огляделся. Берлога – про себя он так стал, всё же, яму называть, – представляла собой неправильную пирамиду, в основании которой лежали два овала, соединённые перемычкой перехода. Дима грохнулся в камеру овала, которая располагалась несколько ниже по склону, здесь было пусто – земля да несколько камешков. А вот в другой камере… Его влекло туда, он ничего там не мог различить, свет из дыры в потолке туда не пробивался, а его туда тянуло – тянуло больше, чем обычно Диму привлекали всякие неизведанные штуки, бросавшие вызов его мужскому началу – не так, чтобы сильно, но ощутимо, сравнимо с лёгким зудом, незаметно поселившимся между лопаток и никак не желавшим оттуда уходить.

Дима быстро абстрагировался от происходящего наверху, голоса стали тише, их бубнёж доносился до него как сквозь толщу воды, он чиркнул зажигалкой, повесил перед собой мотылёк огонька и пошёл по переходу во вторую камеру пещеры гантели-пирамиды. Шаг, другой, шажок, ещё, и ещё. Во второй камере было всё также, как и в первой – земля, камней поменьше, – а ещё, у дальней стены в выемке у самого пола, на холмике непонятно черной, будто закопчённой земли лежала книга в железной обложке. И вот к ней-то и тянуло Диму. Ему бы удивиться: «Откуда здесь книга? Что за книга», – а он, вроде как, и обрадовался, вроде как, и долго её и искал, и вот теперь он здесь. Его толкало вперёд желание, а за грудь вперёд тянуло пальцами ледяного сквозняка, казалось, идущего, от самой книги, в ней же рождающегося и в неё же уходящего.

Не пройдя, а буквально проскользив на подошвах последние метры, Дима плюхнулся на колени рядом с книгой. Огонёк зажигалки задуло, но Дима прекрасно видел, у него словно кошачье зрение проклюнулось, да и книга светилась таким зеленоватым нездешним светом. Диму залихорадило, он вытянул руки над головой, а потом возложил ладони на рельефный рисунок обложки, изображающий женщин и мужчин с рыбьими хвостами и копытами, чокающимися кубками, наполненными червями и жуками, а над всем этим безобразием горел глаз квадратного багрово-чёрного солнца.

Только он прикоснулся к морозному металлу, как кожа его влипла, стала одним целым с книгой, а в мозгу зажужжал сонм нечеловеческих голосов – басами, скрипучими дверями, битыми стёклами и кирпичами. В каждую клетку организма проникли звуки ужаса древнего мира, многие десятилетия ждавшие своего часа, своего носителя, того, кто возродит их к жизни…

– Где тебя там носило? – спросила Света

– Да, брат, где? – Подключился к расспросам Егор. – Расскажи.

– Ну, Васька, же сказала что. Обосрался от страха. Штаны менял.

– Фу, как грубо, – сморщила нос Света.

– Стараюсь соответствовать.

– Не старайся. Я – недостижимый идеал, – объявила Вася, показав на удивление красный язык.

– Ладно, пора в путь, – прекращая дискуссию, сказал Дима.

– Куда опять? – возмутилась Света. И она не выдержала. Союзников у Димы не осталось.

– Действительно, Дима, пошли вниз. Ну их на куй, эти водопады.

– Чего вы разнылись? Не хотите, возвращайтесь. А я вперёд пойду. Тут идти осталось минут пять, и мы на месте, – и будто в подтверждение своего настроя Дима сплюнул, как он это умел, – смачно и далеко.

– Ты это час назад говорил, – пробубнила Вася.

– Выдумаешь ты всякий раз ерунду какую-то, а мы ведёмся, – пожаловался Егор.

 Ребята побурчали, повозмущались, но пошли за Димой – может быть, потому что авторитет его был пока ещё высок, а может, просто одним не хотелось спускаться вниз, ведь из всей их группы один Дима регулярно ходил в горы – да не в такие, а в настоящие, – ориентировался на местности, если не на отлично, то на удовлетворительно, и если до водопадов не дошёл бы, то назад точно бы друзей довёл. Не случилось. Шли они, после обнадёживающих заявлений Димы, не пять минут и не двадцать пять, а часа два, солнце стало садиться, окрашивая красивые пейзажи вокруг в алые цвета марсианских ландшафтов. Друзья Димы перестали нудеть, усталость из их тел ушла, растворилась в окружившей их со всех сторон красоте, а потом и вовсе мир вокруг изменился – перевернулся – туристы неожиданно оказались не в горах, а в краю холмов – почти тоже самое – и природа, и закат такой же, – но с нюансами. Ну а самый большой нюанс – это тот, что вот сейчас они были на горе, шли среди редких сосен, а сейчас уже брели по траве, взбираясь на холм, поросший низким, ползучим кустарником, украшенным неправдоподобно огромными алыми ягодами. Ребята не поняли как такое возможно, где это они не там свернули, они лишь переглядывались, строили из лицевых мышц маски удивления, но молча, слов не находили. Лишь Дима вёл себя так, как будто так и надо, упорно вёл их к одной одному ему известной цели. Вёл, вёл и привёл.

С того холма, на который он их затащил, открывался не только умопомрачительный вид на приморскую долину, но и они увидели на соседнем, самом высоком из всех здешних холмов, вкопавшийся в его вершину замок-бункер, бункер-замок – нечто среднее между готическим рыцарским замком, и серым железобетонным бункером времён ВОВ. И приземистое, толстостенное, и рвущееся вверх иглами башен, обнесённое стенами, с центральной цитаделью, и с бойницами, будто предназначенными для тяжёлых пулеметов.

На закате, когда солнце стремительно таяло в золотой лаве вечернего моря, друзья подошли к воротам замка. Но ворота были закрыты, но вот рядом они обнаружили стрельчатую дверь в стене. Дверь оказалась не запертой. Когда они вошли, то обнаружили, что попали не во внутренний двор замка, а сразу в широкий коридор, ведущий к высокой двустворчатой двери. С обеих сторон коридора тоже имелись несколько дверей, но уже обыкновенных, наверное, в какие-то помещения поменьше, типа опочивален что ли.

Стоило входной двери с каменным стуком захлопнуться за незваными гостями, как раздался стук в эту самую дверь. Стучали настойчиво, нетерпеливо, будто куда-то тот, кто стучал, опаздывал или опасался чего-то.

Дима, взяв инициативу в свои руки, открыл вход нетерпеливому гражданину. На улице почти стемнело, а внутри замка, наоборот, горели, хоть и слабо, светильники – и ни какие-нибудь там, а обычные, электрические, стилизованные под аскетичные лампы, освещающие военные бункеры – ничего лишнего, защитный матовый колпак в виде ванны и сама лампочка. На пороге стояла тень – это так по началу показалось из-за причудливой игры света и тени, – мужчина, закутанный в тёмно-фиолетовую рясу. Монах? Мужчина поднял голову и его бледное лицо с горящими на нём темными звездами глазами вынырнуло из-под капюшона. Да, суровой тип, неулыбчивый, примерно сорока с лишним лет. Носогубные выражены, суровая морщина между бровей, рот поджат, губы тонкие, бледные. Если он окажется не служителем какого-нибудь культа, я удивлюсь, – подумал Дима.

Одновременно с появление монаха, из ближайшей ко входу комнаты вышла парочка – он и она. Он успели приблизиться, чтобы войти в контакт с остальными, но монах заговорил первым:

– Добрые хозяева, пустите на ночлег, не оставьте путника холодной ночью на улице, – попросил монах, по большей части, обращаясь к Диме, а для убедительности приложил к сердцу руку. Очень он странно строил свою речь, не по-современному, а так, как будто прибыл сюда из давно прошедших веков. Впрочем, говорил он без акцента, на правильном русском языке.

– Заходите, – вылезла вперёд Вася, – только мы не хозяева, а такие же… путники, как и вы. А хозяева – вот, – Вася указала на парочку, стоящую позади всех.

– Нет, мы тоже не хозяева, – вступил в разговор высокий, худой мужчина, сразу отказываясь от чести быть владельцем замка-бункера.

– Мы с мужем сюда час назад пришли, – поддержала своего супруга чёрненькая, хрупкая на вид девушка, – заблудились в горах. Наткнулись на замок, двери были открыты.

– Да, двери были открыты, – подтвердил Егор, бесстыже разглядывая приглянувшуюся ему с первого взгляда незнакомку.

– Были открыты? – спросил монах. – Значит теперь мы их закроем, да не просто закроем, а запрём.

Монах так ловко взялся за дело, что остальные смотрели на него несколько растерянно – а чего это он так засуетился? Монах захлопнул с тем же каменным стуком дверь, сбегал в один угол предбанника, в другой, вытащил откуда-то железный язык запора, пристроил запор, а ещё нажал что-то на дверном наличнике и по дверному периметру выскочили стальные когти защёлок, намертво запечатавшие вход в замок до утра.

– А чего вы так испугались? – напрямую спросил Егор монаха. – И кстати, кто вы?

– Простите, я не представился. Меня зовут Власий.

Тут и остальные объявили свои имена. Молодожёнов, – а супружеская парочка оказалась молодожёнами, – звали Людмилой и Николаем Некрасовыми, они приехали на юг в свадебное путешествие, пошли на экскурсию в горы, отбились от группы. Вася от лица своей группы, в ответ на любезность четы Некрасовых кратко рассказала о их приключениях; один лишь Власий отмолчался, не стал объяснять, как он тут очутился и вообще кто такой он есть.

Дима предложил, прежде чем что-либо предпринимать, осмотреть замок. С ним согласились все молодые люди, монах же выразил свои мысли по этому поводу следующим образом:

– Дельное предложение. По-видимому, нам предстоит провести здесь ночь, очень разумно проверить помещения замка, учитывая, в каких местах мы с вами очутились.

– А в каких? – робко поинтересовалась Света. Она страшно устала за день, ей хотелось спать, и, одновременно, она страшно нервничала. Ей не нравился этот замок, а ещё раньше ей не нравились холмы и те большие ягоды, которые, как роса, запачкали местные холмы будто каплями ядовитой крови. Почему ядовитой? Да потому, что она случайно раздавила одну ягоду, так у неё до сих пор ступня горела, хотя наступила она на ягоду обутой ногой – она сегодня утром специально сменила босоножки на прогулочные кроссовки.

– В нехороших, девушка.

Дима хотел было сделать замечание Власию, чтобы он девушек не пугал, но не стал в бутылку лезть, а просто подошёл к своей девушке и приобнял её, чем, он знал, раньше всегда её успокаивал.

Всем стадом, оказавшиеся в замке забредшие непонятно куда путники, пошли изучать доставшуюся им в наследство от невидимых, настоящих хозяев крепость. Двери с левой стороны коридора вели в слепые комнаты без окон, можно сказать, спальни, но без мебели. Двери с левой стороны: некоторые вели в маленькие комнатушки, где уже была кое-какая голая, без белья, матрасов и прочих атрибутов удобства, мебель; а другие – в помещения, в противоположных стенах которых тоже были двери, открывавшие путь в параллельный основному коридор. Дальше основной коридор упирался в двустворчатую дверь, открыв которую гости попали во что-то наподобие внутреннего храма, часовни. Очень странный это был храм. Вроде бы все атрибуты христианства на месте, но атрибуты эти словно пародировали его, а не продолжали. Кресты имели отчётливый фиолетовый оттенок, вертикальная перекладина, искривлённая в сколиозный позвоночник, но самой главное – вместо богочеловека, на кресте висела баба с бородой.