Ною удалось окончательно успокоить себя. Что касаемо поезда и исчезнувшего персонала, то, наверное, машинист или машинисты попросту не видели, что рядом за горой было жилье, и отправились в другую сторону за помощью. Вполне возможно, у них имелись проблемы со связью, а с поездом решать проблему надо было быстро – перекрытие столь крупной магистрали считалось серьезным происшествием. По крайней мере, как сегодня припоминал он, такое случалось на его памяти пару раз и тогда множество служб приложило все усилия, чтобы как можно быстрее решить вопрос. Как знать, может, помощь уже спешила и вот-вот прибудет?

Спокойствие растекалось по телу. Лишь левая нога отдавала болью, но и она, приняв удобное положение, постепенно утихла. Ной уснул.

Долго ли он спал – неизвестно. Сны преобладали тревожные, наполненные страхом, криками, глушащим шумом, вспышками. Он отмахивался руками, лягался ногами и бежал, бежал, бежал. Как можно дальше, как можно быстрее. И все никак не мог убежать: его неизменно нагонял весь ужас, оставшийся за спиной. А может, он попросту перебегал от одного кошмара к другому?

Из цепких лап наваждения его потянуло обратно. Какая-то спасительная нить, не затухающая, обвившая тело и тащившая наверх с самого дна. Ной сначала ощутил свои руки и ноги, которые хаотично перебирали по кровати, ища опору. А затем он открыл глаза и понял, что слышит один и тот же долгоиграющий звук, который и был той соломинкой, что помогла ему выбраться из оков сна. Это был протяжный гудок тепловоза. Он непрерывно доносился оттуда – из-за горы.

Ной резко приподнялся и, отгоняя остатки сна, потер лицо сухими горячими ладонями. В тот момент ему казалось, что доносившийся до него шум тепловоза – всего-навсего часть сновидения, которое никак не желало выпускать жертву из своих цепких объятий. Но, окончательно придя в себя и очухавшись, он быстро понял, что происходящее ему не чудилось. Там, за горой, действительно ожил тепловоз. Наверное, машинист все-таки вернулся. Но зачем он тогда подавал сигнал? Звал на помощь? А может, наоборот, он так обозначал окончание вынужденной остановки? Однако звук продолжал литься, и поезд определенно оставался на месте.

Ной призадумался: одна часть его натуры подначивала что-то предпринять, сходить проверить, чего там такого стряслось, а другая, чувствуя некий подвох, выступала за то, чтобы оставить в покое этот поезд. Ной и так проявил слишком много внимания в ситуации, которая никаким боком его не касалась. Он ведь просто-напросто проживал рядом. Вот вернется Нина с телефоном, он позвонит куда надо. Разве этого мало? Тем более, Ной уже ходил все проверить. Результатов это не принесло. Он что, так и будет носиться туда-сюда, словно маленький? Нашли мальчика на побегушках. Ной улегся обратно на свою койку и принял прежнюю позу. Гудок стих.

Вот все само собой и разрешилось.

Не прошло и минуты, как треклятый тепловоз ожил вновь.

«Да что же это такое!», – чертыхнулся Ной и прекрасно понимая, что теперь сам не успокоится, засобирался.

Поскольку ружье он отдал Нине, идти пришлось безоружным. Наверное, стоило взять с собой какой-нибудь кухонный нож, но ножи Ной не любил и старался в руки лишний раз не брать. Да и много им навоюешь, кухонным-то ножом?

На улице сохранялась все та же летняя безмятежность. Если, конечно, не считать надрывающегося сигнала поезда, который и не думал умолкать. Это начинало раздражать и, видимо, свидетельствовало о том, что ситуация вырисовывалась неординарной. Пробежавшись глазами по участку, Ной решил перестраховаться и выудил вилы, лежавшие неподалеку. Поудобнее перехватив их, он зашагал к поезду.

Пока шел, тепловоз успел заткнуться и больше не подавал своих сигналов. Ной к тому времени чего только не передумал и даже немного удивился, когда из-за горы показался состав, находящийся ровно в таком же состоянии и положении, в каком он его оставил.

В кабине кто-то явно хозяйничал – подойдя ближе, он разглядел по ту сторону окон одинокую тень. Тень тоже заметила его. Из приоткрытой двери кабины показалась сначала лысая голова, а следом грузное тело спрыгнуло на землю. Незнакомец приходился куда крупнее Ноя и одет был в растянутый спортивный костюм с отчетливо выпирающим животом. Ной в сердцах чертыхнулся – это был Хонорик. И в руках он держал ружье.

Сосед вел себя нехорошо: обычная его леность и медлительность сменилась какой-то суетливой прытью. Он в два подскока оказался рядом с Ноем. Вид вблизи у него был недобрый, а глаза жадно шарили по фигуре Ноя, пытаясь высмотреть что-то.

– Ты чего тут забыл? – одарил его вместо приветствия Хонорик.

– Вон, – Ной махнул в сторону тепловоза, – он орал не переставая, я услышал, решил проверить, не случилось ли чего. Зачем гудел-то?

– А они тебе к чему? – сосед качнул головой в сторону вил, переброшенных через плечо Ноя.

– Да так, – неопределенно ответил он, и, стараясь увести побыстрее внимание от этой детали, добавил. – Ты давно здесь? А то к тебе Нина с Егором пошли.

– Зачем им ко мне идти? – Хонорик продолжал изучать взглядом вилы.

– Она у тебя телефон в машине на торпеде забыла.

– Чего? – тот наконец оторвался от разглядывания сельскохозяйственного инвентаря в руках Ноя. – Какой еще телефон?

– Ты Нину когда сегодня подвозил, она забыла у тебя в машине телефон, – нарочито медленно, проговаривая слова объяснил Ной, и добавил, чтобы стало совсем понятно. – Ты как раз когда рассказывать начал про Илюху, и что наши пацаны самогона дедовского выпили.

Видимо, Ной все же сболтнул лишнего, потому как реакция Хонорика была бурной: его глаза деловито сощурились, губы поджались, а ружье он емким и ловким движением перехватил поудобнее, да так, что стволы теперь смотрели Ною куда-то в район коленок.

– А, может, это ты чего выпил? – сквозь зубы и едва сдерживаемой яростью пробурчал Хонорик, делая шаг назад и уже без всякой стеснительности вскидывая ружье. – Никакую Нину я не возил и не видел. А Илья пропал еще вчера с вечера.

– Подожди, – Ной внезапно ощутил, будто оказался на краю отвесного обрыва. – В смысле вчера? Я сегодня их видел с утра. Они на горе гуляли, как раз когда этот поезд встал. Все втроем были вместе.

Он не знал, что и думать. Слова про Нину Ной пропустил мимо ушей – тот был явно не в себе и нес откровенную чушь. Главное, чтобы разгоряченный сосед не причинил им вреда в таком состоянии, но, скорее всего, они вряд ли виделись и разминулись.

– Где? – вместо череды расспросов, сухо вопросил Хонорик.

– Вон там, – Ной, стараясь не делать резких движений, кивнул в сторону горы.

– Веди, – скомандовал он. – И это, вилы брось.

Ной послушно выкинул свою поклажу в сторону и повел его на гору. Пока шли, он решил внести ясность в ситуацию и принял робкую попытку разговорить потерявшего рассудок соседа.

– А скажешь, ружье-то тебе зачем? – заговорил он, не оборачиваясь. – Мы ведь соседи, к чему угрозы? Думаешь, я для тебя опасность представляю?

– Черт тебя знает, – голос позади зазвучал не сразу, как если бы Хонорик все же решил обдумать его слова. – Чего ты там про свою говорил? Я ее подвозил?

– Да, – Ной легонько повернулся корпусом, чтобы на мгновение бросить взгляд на своего конвоира: тот вроде бы выглядел уже не столь возбужденным. – Она мне сказала, ты ее от поселка подвез.

– Это она тебе лично сказала?

– Именно так. Разговаривал с ней, как мы сейчас с тобой разговариваем.

– Никакой твоей Нины я в глаза не видел, – решительно заявил он. – Да и в поселок наведывался недели две назад, нечего мне там делать без крайней надобности.

Ной не поверил его словам. Не могла Нина соврать, да и зачем ей это было делать? В отличие от других женщин, он ей всецело доверял, а она никогда не давала повода в этом усомниться. Но о чем тогда говорил Хонорик? Вдруг это он напился самогона дедовского и у него помутнение в сознании стряслось? Хотя раньше за ним подобного не водилось. Да и не пахло от него. Однако ничем иным объяснить загадочное поведение соседа Ной не мог.

Между тем в повисшей паузе Хонорик тоже о чем-то успел подумать.

– Вчера вечером, – в несколько более доверительном тоне поделился сосед, – напротив дома эшелон встал. Что-то там у них случилось, мы вопли слышали, вроде как сбили кого. Илюха побежал смотреть. И не вернулся. Я всю ночь искал по округе. Не нашел. Потом решил, а вдруг это связано с поездом этим. Забрался он в вагон какой из озорства. Пошел вдоль смотреть, есть ли чего. Так и дошел досюда. А в кабинах никого. Я и принялся сигналить.

– Хочешь сказать, этот поезд тянется от твоего дома до этого места? – не без издевки спросил Ной.

Дом соседа располагался рядом с железной дорогой, и оттуда просматривались все проезжающие мимо составы, поэтому остановка любого из них была прекрасно видна. Да и крики с легкостью можно было расслышать с такого расстояния. Здесь Хонорик говорил правду, так как это вполне могло случиться. Загвоздка крылась в другом: пускай их участки находились на небольшом расстоянии друг от друга (примерно километрах в двух-трех), это расстояние было по прямой, а вот железная дорога делала между ними довольно приличную петлю, да еще и извивалась туда-сюда, подобно реке, отчего расстояние между двумя точками увеличивалось многократно. Километров десять-пятнадцать, не меньше, как прикинул Ной.

В их краях, бывало, пускали длинные составы, и явление это было вполне себе не редкое, однако такого размера поезда он еще ни разу не видел. И вообще представлялось сомнительным, чтобы кто-нибудь решился сформировать такой гигантский эшелон. Да и для чего?

Об этом он в аккуратной манере попытался донести до Хонорика. Тот снова призадумался и умолк, видимо, до этого не придавая значения подобным странностям.

– Ты мне это, давай зубы не заговаривай, – огрызнулся он, а следом, как бы для себя принялся рассуждать вполголоса. – Состав у него, мля, не той длины. Это соединенный. Там локомотивы не только в голове. Пират хренов.

Тем временем они добрались до подножия Оэ и стали потихоньку подниматься наверх. Ной постоянно украдкой угадывал момент, чтобы обернуться и оценить обстановку. Сразу стало заметно, что бессонная ночь не прошла для его соседа даром – тот передвигался по склону с заметным напряжением. Ружье уже не целилось в спину: дуло смотрело куда-то в район земли. Но каких-либо действий Ной предпринимать не спешил. Со своей ногой он был явно не в выигрышном положении, хотя и представлялся куда свежее своего оппонента.

Не успели они пройти и трети пути, как Хонорик скомандовал остановку. Тяжело дыша, беспрестанно вытирая пот со лба, он мгновенно приземлил свое тучное тело, прислонившись спиной к стволу дерева. Ружье предусмотрительно положил рядом. Ной тоже присел. Второй подъем за день и у него отнимал непозволительно много усилий.

– Ты не замечал, пока шел по железке, чего-нибудь странного с поездом? – кое-как отдышавшись, задал Ной давно интересовавший его вопрос.

– Например? – Хонорик по всей видимости от усталости растерял весь свой запал и общался теперь вполне обычным тоном.

– Какие-нибудь необычные звуки, запахи?

– Ты так говоришь, словно сам видел. Я прав?

– Было дело, – согласился Ной, но не спешил делиться своими наблюдениями.

– Ты точно моего Илюху видел? – он не стал допытываться, чего такого странного лицезрел Ной, и решил разузнать о другом.

– Они втроем были, гуляли наверху. Потом Егор домой пришел, там у них чего-то случилось, отчего они в итоге разошлись.

– Что случилось? – он ожидаемо насторожился.

– Да я и сам не понял толком, – Ной развел руками.

– Выходит, – констатировал Хонорик с задумчивым видом, – Илюха вечером побежал к твоему, вот они до рассвета и шлялись где попало. Ты сам своего видел? Ночевал он дома?

– Ночевал, – ответил Ной, но сделал это несколько неуверенно, что моментально приметил сосед.

– Да ты сам ни хрена не знаешь, – подытожил он, поднимаясь. – Пойдем. Веди дальше, папаша.

Ной вывел его к той самой поляне с большим пнем. Сделал он это не так чтобы прямо уж нарочно, она просто была как раз практически у них на пути. Ребят, естественно, он тут никаких не видел, да и не мог видеть, все-таки шли они тогда несколько с другой стороны горы. Но ему жутко хотелось разузнать и посмотреть, что же он тогда заметил в разрытой яме.

– Здесь что ли? – нетерпеливо спросил измотанный сосед, когда они замедлили ход, выйдя на поляну.

– Нет, еще выше.

– А там чего такое? – он качнул стволом ружья в сторону пня и приметных с его ракурса следов рытья.

– Пойдем, узнаем, – бросил вскользь Ной, и двинул к пню.

Хонорик поплелся за ним. С первого взгляда на поляне все оставалось ровно так же, как и в предыдущий раз. Подойдя ближе, Ной взялся разглядывать клочки пропитанной чем-то влажной ткани. Удивительно, но за столько времени под летним солнцем она продолжала оставаться мокрой.

Его наблюдения прервал выглянувший из-за спины сосед. Тот повел себя неадекватно: издав нечленораздельный всхлип, он, отбросив в сторону ружье, повалился на колени и ухватил ткань, торчащую из земли. Затем, поднеся ее к лицу, шмыгнул носом и принялся вытягивать ее из земли. Сначала она поддавалась и выходила быстро: стало видно, что это были продолговатые куски, напоминавшие обычные ленты. В руках у него они походили на клубок миног – отвратительного подобия рыб, больше смахивавших на огромных склизких червей. Вся ткань была пропитана слизью, густыми массами остававшейся на ладонях Хонорика.

Но тот этого не замечал и продолжал тянуть из земли все новые и новые ленты, словно разматывая кишки из вспоротого брюха лесного великана.

Какое-то время Ной оставался безучастным, силясь понять, что именно он лицезрел. Но совсем скоро до него стали доходить ледяные от ужаса догадки – одежда, лезшая из земли, была не похожа на предмет гардероба взрослого человека. Это было скорее нечто подростковое. Хонорик, похоже, вытаскивал вещи собственного сына!

Ной опешил, никак не находя возможности совладать с подобной догадкой. Ему казалось абсолютно диким, что одежда сына соседа была зачем-то зарыта под пнем, да еще и вымазана какой-то гадостью. Кому понадобилось такое проворачивать? А еще запах – Ной не сразу учуял его, отвлеченный своими мыслями. От одежды, от слизи, пропитавшей ее, шел тот самый запах, который он ранее чуял на этой самой поляне. Вот откуда тянулся смрад!

Удивительно, как Хонорик не морщился, ведь он был насквозь пропитан этим запахом. Не обращая ни на что внимания, он все тянул и тянул одежду. И не было ей конца. Рядом с ним уже возвышалась приличная горка из набросанных друг на друга тряпичных лент. Ной был слишком удивлен, чтобы прикинуть и понять – даже с комплекта одежды на рослого человека подобное количество нарезать было невозможно.