Спустя пару часов я покинул отделение, держа в руках сумку с вещами. Как я и предполагал, Тищенко не стал слушать мои оправдания и отправил меня в незапланированный отпуск, несмотря на мои возражения. Моё поведение было списано на усталость и эмоциональное потрясение из-за смерти пациента. Спорить или доказывать свою правоту было бессмысленно, и я покорно согласился с доводами заведующего отделением, отправляясь на заслуженный отдых.

Перед уходом медсестра очистила мою кровь от остатков алкоголя, что позволило мне сесть за руль, несмотря на недавнее употребление спиртных напитков. Раствор натрия хлорида творит чудеса и является универсальным средством от любого вида похмелья.

После ухода заведующего образ моего брата исчез из кабинета, и я воспринял недавний разговор как временное помутнение сознания. Капельница и витамины внутривенно помогли мне окончательно прийти в себя и привести мысли в порядок.

Я забросил немногочисленные вещи на заднее сиденье и занял место за рулём. Перед тем как выехать с парковки медицинского центра, я прибавил громкость музыке и начал движение. В тот момент, когда я тронулся с места, на пассажирском сидении появился знакомый образ молодого парня. Он раскинулся на поверхности кожаного сидения с довольной улыбкой на лице.

– Классная игрушка, – салон автомобиля наполнился юношеским смехом. – И не совестно тебе брать деньги с тех, кого ты так яростно пытаешься спасти и кем прикрываешься в своей деятельности?

Я резко нажал на педаль тормоза, испугавшись внезапно материализовавшейся персоны. Меня подбросило на месте, в то время как призрак продолжал сидеть неподвижно.

– Какого… – я повернулся в сторону пассажирского сидения. – Ты же исчез и должен был оставить мой разум в покое!

– Не надейся, – парень усмехался. – И это по твоей вине я вот уже двадцать лет живу бок о бок с упрямым глупцом, привязанный словно тень к твоей персоне.

– Это что ещё значит? Какие ещё двадцать лет?

– Ты думаешь, кто охранял твою жизнь все эти годы? – призрак повернулся ко мне лицом, и наши взгляды вновь встретились. – Ты сказал, что я нужен тебе и ты никогда не позволишь мне покинуть тебя. Со дня своей смерти я выполняю роль твоего ангела-хранителя, оберегая тебя от идиотских и глупых поступков. Прямо как в тот вечер, когда ты хотел переспать с Ингой, но у тебя…

– ЗАМОЛЧИ! – подобные фантазии лишили меня обретенного спокойствия. – Не смей говорить, что ты всюду следовал за мной и всё видел.

– Видел. И иногда позволял себе вмешиваться в твою жизнь, пусть и из тени, – парень подмигнул мне. – Я спас тебя от заражения венерической заразой. Мишаня, ты мне знатно задолжал.

– Твою мать… Твою мать! – я сжал руль так крепко, что костяшки пальцев побелели. – Почему ты появился именно сейчас и почему я вижу тебя? Разве ты не должен уйти на покой и оставить тленный мир?

– Должен, но, как я уже сказал ранее, ты привязал меня к себе и не отпустил на покой. И теперь я вынужден следовать за своим младшим братом, не имея шанса на упокоение.

– Хочешь сказать, что ты не можешь уйти из-за… из-за меня?

– И как ты окончил медицинский с такими логическими навыками? – глаза парня подкатились. – Homines amplius oculis quam auribus credunt (Люди больше верят словам, чем ушам (лат.)). Не так ли?

– Ты ещё и латынь знаешь? Чего ты хочешь? Зачем ты преследуешь меня?

– Глупый вопрос, – брат вновь подкатил глаза. Где-то за пределами автомобиля раздался звук автомобильного гудка, который испускал стоящий за мной автомобиль. – Может, закончим с разговорами и отправимся в путь? Не стоит создавать проблем другим участникам движения.

– Сам как-нибудь разберусь, как мне вести себя на дороге, – я открыл окно и высунулся в сторону стоящего позади меня автомобиля. – Засунь свой сигнал себе глубоко в…

– Мишаня, не веди себя как законченный чудак. Ты не прав, но набросился на невиновного человека с оскорблениями. Осуждаю.

– Молчи! Просто сиди и помалкивай, пока я не врезался в ближайший столб и не отправился в твою призрачную компанию.

Я резко нажал на газ, и автомобиль сорвался с места, войдя в поворот в боковом заносе. Скорость и адреналин, хлынувшие в кровь, отрезвляли лучше, чем физраствор, который я ввёл себе ранее. Я мчался по дороге, не обращая внимания на светофоры и других водителей.

Этот день был похож на кошмар: первая за многие годы смерть пациента, нелепые оправдания ординатора, моё сумасшествие в глазах заведующего и незапланированный отпуск. К тому же меня продолжала преследовать слишком живая и осязаемая галлюцинация, чьи насмешки стали выводить меня из себя. За двадцать лет одинокой жизни я привык полагаться только на себя и свой разум. Но видеть старшего брата и слышать его замечания, будучи взрослым и состоявшимся мужчиной, было нелегко.

Домой я добрался в том же паршивом и возбуждённом состоянии. Оставив автомобиль на парковке, я поспешил в родные стены. Вопреки моим ожиданиям, призрак повсюду следовал за мной. Я был благодарен ему за продолжительное молчание и возможность не вести беседы с пустотой в присутствии других людей.

Как только я захлопнул дверь, брат прошёл внутрь и начал расхаживать по квартире, словно по собственному дому.

– Неплохо ты устроился. По сравнению с твоей квартирой наш домик в Краснодаре выглядел как свалка мусора, – взгляд брата оценивающе осматривал убранство комнат и дизайн квартиры. – Совесть не мучает?

– С чего меня должна мучить совесть? – комментарии фантома вызывали у меня раздражение. – Я спасаю жизни и день за днём вытаскиваю людей из лап смерти. В том, что семьи пациентов выражают мне свою благодарность материальной поддержкой, нет ничего постыдного. – Я не хотел продолжать этот неудобный разговор и решил перевести его в другое русло. – Давай лучше поговорим о том, что ты делаешь рядом со мной и как возможно всё это?

– Для нейрохирурга ты слишком рассеян, и твоё внимание явно нуждается в лучшей концентрации.

– Даже если предположить, что ты появился по моей вине и именно я привязал тебя к себе, вопрос теперь в том, как мне отвязать тебя и вернуться к нормальной жизни?

– Не могу знать, – фантом брата упал на ближайшее кресло. – Я такой же заложник обстоятельств, что и ты.

– И что нам делать? – я сел на край дивана, наклонившись в сторону лежавшего на кресле призрака. – Так не может продолжаться всю жизнь. Рано или поздно меня сочтут сумасшедшим и отправят в заведение для душевнобольных.

– Могу сказать только одно: делай вид, что меня нет рядом, и в присутствии живых людей старайся не замечать моей персоны, – брат усмехнулся. – Ты сегодня знатно облажался в глазах своего заведующего. Видел бы ты его лицо в тот момент, когда ты кричал своё гневное «заткнись». Мужика за малым инфаркт не настиг.

– Даже не смей говорить о таком. Тищенко – лучший нейрохирург в стране, и я обязан ему всем, что имею. Я до последнего буду надеяться, что его жизнь будет долгой и он ещё спасёт множество жизней.

– Поверь, мужик ещё проживёт достаточно долго, – брат рассмеялся. – На нём нет следов смерти, и он даже близко не приблизился к своему последнему дню.

– Ты… ты видишь смерть людей и знаешь, когда они уйдут из жизни? – моё тело накрыла лёгкая волна дрожи, вызванная возникшим волнением.

– Я вижу лишь след смерти и то, как душа готовится покинуть тело, – брат испустил обречённый вздох. – Поэтому я пытался указывать тебе в работе на безнадёжные случаи, чтоб ты не подвергал себя пыткам и не терзал себя чувством вины.

– Пресняков… – внезапно пришедшее осознание заставило кровь застыть. – Его анализы несколько раз переделывали, и были проблемы во время проведения МРТ. Приборы часто сбоили и выдавали недостоверные данные, – я вновь обратил взгляд в сторону призрака. – Твоя заслуга? Ты мешал обследованиям?

– Не вижу смысла отрицать очевидное, – брат принял сидячее положение, обратив свой строгий взгляд в мои глаза. – Я старался ради тебя и для тебя. И все те, кому ты отказывал по моей вине, ушли на покой и не дали тебе совершить ошибку, которая могла бы стоить тебе рассудка. Но в этот раз ты был слишком упрям и не заметил всех моих знаков по поводу пациента.

– То есть ты заранее знаешь, можно ли бороться за пациента или же он обречён? Так?

– Когда ты научишься слушать ушами, а не задним проходом, – брат громко фыркнул. – С твоего первого рабочего дня я помогаю тебе в работе и оберегаю от обречённых людей. И, как видишь, мои труды были не напрасны. За двенадцать лет твоей врачебной практики у тебя не случилось ни одного летального исхода. А всё почему? Я был тем, кто помогал тебе принимать решения по поводу тех или иных пациентов.

– Вот значит как, – поверить в столь громкие слова было крайне сложно, как и в правдивость рассказа призрака. – Докажи, что это правда, а не сказки появившегося ниоткуда Каспера.

– Зачем мне лгать тебе?

– Откуда я знаю, – я пожал плечами. – Я человек науки и верю лишь в факты, а не в бессмысленные теории.

– Заключим пари? – брат выдвинулся корпусом вперёд.

– Какое ещё пари? О чём?

– Как только ты вернешься на работу, я помогу тебе ставить диагнозы еще до того, как ты получишь все медицинские заключения пациентов. Я смогу заранее определить, кто из них обречен, кто будет жить дальше, а кто действительно нуждается в помощи медиков, – с этими словами парень протянул мне руку. – Договорились?

– Не могу поверить, что соглашаюсь на это, – я схватил его ладонь и крепко пожал. – Договорились. Будешь моим личным «компасом» смерти.

– В таком случае включай канал «Спорт», и давай наконец-то исполним мечту детства – посмотрим футбольный матч вместе, как мы хотели еще двадцать лет назад.

Две недели отпуска пролетели как один день. Я не мог припомнить, когда в последний раз позволял себе столь беззаботное времяпровождение. Но впервые за долгие годы одиночества я ощутил давно забытые чувства. Присутствие брата рядом разбавило мою жизнь. Я до сих пор не мог поверить, что это не галлюцинация, и не был уверен в своем ментальном здоровье. Но эти две недели, проведенные в компании давно потерянного брата, стали лучшими в моей жизни. Мы обсудили почти всю мою жизнь и то, как она протекала. Мы смотрели футбольные матчи и вели себя как беспечные подростки, а не взрослые мужчины. Я был по-настоящему счастлив почувствовать себя радостным и беспечным ребенком. Пусть я был теперь старше брата и более зрелым, но наше общение было точно таким же, как в моих детских воспоминаниях.

В один из последних дней отпуска я решил прокатиться по ночному городу и насладиться последним беззаботным вечером перед возвращением в трудовые будни.

Заняв место за рулем, я включил музыку погромче и отправился по опустевшим улицам столицы. Жизнь в Москве никогда не прекращалась. Даже глубокой ночью по улицам разъезжали тысячи автомобилей, а тротуары были переполнены людскими потоками. Я напевал задорный мотив рандомной песни, постукивая пальцами по рулю.

В какой-то степени я был рад впервые за две недели остаться наедине с собой. Первое за многие дни одиночество принесло мне былой покой и умиротворение. Как бы я ни был рад общению с вернувшимся с того света братом, но потребность в личном пространстве никто не отменял. И этот долгожданный момент одиночества, где были лишь я, музыка и скорость, был для меня словно спасательная доза обезболивающего в приступе сильной судороги, что парализует тело всепоглощающей агонией.

Звук нарастающих оборотов в двигателе ласкал слух и успокаивал душу. Несмотря на возникшее сумасшествие, я был уверен, что готов вернуться к работе. Я жаждал вновь вступить в ожесточенный бой со смертью и показать подлой старухе, что ее воля не абсолютна. Появление брата еще больше укрепило мое мнение о том, что судьба и жизнь не предопределены высшими силами. Мы сами творцы своей судьбы, и лишь наш выбор ведет нас либо к спасению, либо к неминуемому концу. Во время изучения латыни я наткнулся на одно выражение, которое засело в моем разуме и возникало всякий раз, когда я думал о смерти и ее неизбежности. «Vita incerta, mors certissima» (Жизнь неопределенна, смерть как нельзя более определенна) – слова, что отпечатались яркими шрамами в душе, напоминали мне о неминуемом проигрыше в битве с беспощадной старухой. Но разве я мог сдаться ей так просто? Разве мог я позволить сварливой старухе и дальше забирать жизни любимых отцов, любящих жен и заботливых родителей? Мог я позволить несчастным родственникам испытать ту самую боль, что испытал я в свои пятнадцать? Нет, не мог.

Я был погружен в мир собственных мыслей, забыв обо всём на свете. Скорость на спидометре оставалась высокой, но я не обращал внимания на показатели датчика, отдавшись во власть глубоких размышлений. На часах было три часа ночи, и я решил снизить скорость и направить автомобиль к дому.

Глаза жгло от усталости, а веки сами собой опускались. Я проезжал по Большому Москворецкому мосту, освещенному рассеянным светом фонарных столбов, направляясь в сторону Большой Ордынки. На несколько минут мои глаза закрыла пелена сна, и мир погрузился во тьму. Вместо привычных городских пейзажей я вновь увидел образ странного каменного строения, которое заменило собой Москворецкий мост. Свет фонарей приобрел фиолетовый оттенок, окрашивая брусчатку в пурпурный цвет. Я снова оказался в неведомом трансе, поглощенный магическим светом неизвестного строения.

Внезапно раздался звук глухого удара. Я моментально вышел из оцепенения и резко затормозил. К счастью, я ехал на невысокой скорости и смог быстро остановить автомобиль. Звук глухого удара напоминал удар о что-то мягкое и живое. «Неужели я наехал на бездомное животное?» – мелькнула мысль в моей голове, и сонливость тут же исчезла.

Я включил аварийный сигнал и выскочил на проезжую часть. К счастью, вокруг не было никого, и моя оплошность осталась незамеченной случайными прохожими.

Когда я подошел к месту столкновения, меня охватил паралич и всепоглощающий ужас. На влажном асфальте, прямо перед помятым бампером автомобиля, лежала миниатюрная женская фигура. Длинные русые волосы раскинулись по асфальту, словно завораживающие волны океана. Миниатюрное лицо имело бледный оттенок, пухлые губы выпирали, а длинные ресницы отбрасывали тени на впалые щеки. Рассматривая жертву своей оплошности, я оцепенел от ужаса пришедшего осознания. В чертах идеального анатомического лица незнакомки я узнал призрачный образ нимфы из моих снов, чей манящий силуэт я пытался сохранить всё это время в глубинах подсознания.