Глава 2

Звук давно забытого мелодичного и слишком родного голоса заставил меня замереть на месте. Движения в груди прекратились, а кислород застыл в дыхательных путях. Я боялся вздохнуть или пошевелиться, как и открыть глаза, чтобы увидеть источник этой пугающей галлюцинации.

– Мишка, заканчивай бессмысленный и глупый спектакль. Ты обещал быть сильным и не поддаваться эмоциям. В твоем случае мудрость явно обошла тебя стороной с прожитыми годами.

Каждое слово, звучащее среди учиненного мною погрома, заставляло кровь стынуть в жилах. Я ощутил, как по спине стали стекать обжигающие капли пота, а тело бросило в жар.

– Дожили. Я сошел с ума на тридцать пятом году жизни, – градусы в крови продолжали бурлить, хоть и не с такой активностью, как прежде. – Во всем виноват этот малолетний идиот Михайлов. Если бы не его оплошность, я бы не потерял рассудок. Сраные ординаторы, которые мнят себя дохера специалистами после получения диплома. Все проблемы из-за них.

– А разве ты не был таким? – галлюцинация приобрела насмешливые ноты в своем говоре. – Помнится, ты с четырнадцати лет вступал в яростные споры с врачами и мнил себя хирургом, даже не окончив девятый класс. А после получения диплома ты вовсе не видел берегов и краев в общении с более старшим поколением медиков. Мишка, не стоит винить во всем парня. Он всего лишь косвенный виновник и не совершил намеренного зла.

– Кто ты такой, чтоб учить меня жизни? – я не выдержал пыток разума и поднял глаза на источник звука. Рядом сидел молодой темноволосый парень, чей глубокий взгляд я никогда не мог выкинуть из головы. Пронзительные глаза серого цвета и крупные черты лица были такими же, как и в моих детских воспоминаниях. Фантом выглядел на порядок младше меня и теперь казался мне очередным мальчишкой, только недавно вышедшим из стен медицинского университета.

– Насмотрелся? – внезапно брови фантома сошлись вместе, а его силуэт потянулся к бутылке в моей руке. – Бросай это дело. Я не выношу наблюдать за твоими пьяными выходками. И я впервые за двадцать лет рад возможности остановить твою попойку.

– Забавно, – я демонстративно сделал глоток крепленого напитка и злорадно усмехнулся. – Только вышла одна неурядица, – из меня вырвалась непроизвольная и громкая икота. – Леша умер двадцать лет назад на моих руках. А ты – сраная игра моего перегруженного воображения, что пытается воззвать к совести с помощью его образа. Но хрен тебе. Я не поведусь на твою игру.

– Ты стал еще упрямее, чем в детстве, – я не успел среагировать, как фантом опрокинул мое тело на пол, прижав к полу сильной хваткой. Бутылка выпала из рук и разбилась, наполнив кабинет звоном разбитого стекла. – Кем бы ты ни был сейчас, я всегда найду управу на малолетнего упрямца, что держит меня около себя вот уже двадцать лет!

Крик, полный ярости и злости, мгновенно сбил меня с толку. Я увидел перед собой яркие, суровые, полные злости глаза, которые смотрели прямо на меня. Я уже и забыл, каким суровым мог быть мой брат, и как боялся его бешеного взгляда. Что-то внутри меня всколыхнуло давно забытое чувство смирения и покорности перед старшим братом. Я сразу же обмяк и стал внимательно вглядываться в лицо фантома.

Для галлюцинации и порождения моего воображения это «нечто» было слишком осязаемым. Я ощущал тупую боль в голове – следствие недавнего удара об пол. Но я не замечал болевого синдрома. Всё моё внимание было сосредоточено на молодом парне, чей слишком знакомый и родной образ нависал надо мной, словно коршун над долгожданной добычей.

– Это какое-то безумие, – мои пальцы вцепились в копну коротких волос на голове. – Тебя давно уже нет в живых. Ты не можешь быть здесь и говорить всё это.

– Я был здесь всё это время, – парень наклонил свое лицо ближе к моему, и наши взгляды встретились. Меня и осязаемый фантом разделяли лишь несколько сантиметров, из-за чего я мог ещё более детально рассмотреть черты знакомого с детства образа. – Но впервые за двадцать лет ты смог услышать и увидеть меня. Это даже немного пугает. То ли ты окончательно допился, то ли потерял разум и окончательно свихнулся. Прямо как в день моей смерти.

– Нет, нет, – меня охватила настоящая и неконтролируемая дрожь, вызванная сковывающим разум ужасом происходящего. – Я не верю. Это не можешь быть ты. Человек умирает и перестает существовать окончательно и бесповоротно. Его тело гниет под землей, в то время как разум растворяется во вселенской материи. Я никогда не поверю в то, что призраки существуют и душа живет вопреки правилам биологии.

– Упрямый и недальновидный идиот, – на лице фантома появилась та самая усмешка, что преследовала меня с рождения. – Поговорим?

Фантом встал с моего тела и протянул руку в мою сторону. Я до сих пор не мог осознать происходящее вокруг безумие, как и смотреть на слишком осязаемый призрак прошлого. Но душа требовала действий. Долгожданных и таких родных прикосновений к давно забытому образцу. Я протянул ладонь и схватился за протянутую руку. Тепло – вот что я ощутил, соприкоснувшись с ладонью неведомой сущности. Я тут же встал на ноги и поспешил отдернуть руку от загадочного «нечто».

– Не могу понять, как галлюцинации могут быть настолько осязаемыми, – я косился в сторону призрака с яростным недоверием в глазах. – Что ты такое на самом деле?

– Алексей Игоревич Безбожий, – на лице парня заиграла самодовольная улыбка. – Точнее, я то, что от него осталось.

– Бред, – пальцы вновь вцепились в затылок, мечтая всеми силами прекратить эту невыносимую пытку разума. – Ты не он. Леша умер, и я лично нес его гроб и засыпал землей его могилу.

– За что я тебе безмерно «благодарен», – сарказм галлюцинации стал для меня неожиданным явлением. – Но ты же помнишь день моей смерти? Мы встретились с тобой уже после моей кончины, и ты тогда также смог увидеть мою душу вопреки всем правилам вещественного мира.

– Я не…

Слова застряли в горле, словно рыбья кость. Мне отчаянно хотелось опровергнуть слова фантома и убедить себя, что ничего подобного никогда не случалось. Однако разум мгновенно начал воспроизводить давно забытые воспоминания.

Темный больничный коридор, гул сквозняка, бушующего в опустевшем помещении. Бледный мальчишка, сидящий на полу и отдающийся скорби и отчаянью. И образ – знакомый и такой родной образ, который обещает всегда быть рядом, несмотря ни на что.

«Я никогда не отпущу брата», – слышу я собственный мальчишеский голос сквозь оглушающий и леденящий душу свист.

Тело вздрагивает. Всё происходящее кажется проявлением шизофрении. Но факты говорят об обратном. Тот же образ, что я видел двадцать лет назад в самый болезненный момент своей жизни, сейчас стоит напротив меня и сверлит строгим и уверенным взглядом.

– Как… Как это возможно? – Из горла вырываются бессвязные звуки тяжелого хрипа. – Ты не можешь…

– Могу, – фантом подошел ближе, протягивая ладонь в мою сторону. – И я до сих пор не могу поверить, что ты смог не только увидеть меня, но и позволил прикоснуться к себе.

– Но… Как… Как это возможно? Если… Если ты призрак моего брата, как ты смог сбить меня с ног и касаться меня? Ты же… Ты же бестелесная сущность и должен проходить сквозь предметы, как в любом мистическом фильме.

– Я сам не могу понять этого, – парень усмехнулся. – Но могу предположить, что наша связь дает мне право ощущать тебя, также как и тебе меня. Но остальной мир для меня такой же недосягаемый, как и все живые люди вокруг.

– Хочешь сказать, что только я вижу и ощущаю тебя? – В горле встает очередной ком, вызванный сильным волнением. – Это же настоящее безумие!

– Безумие или нет, но это факт. И наш с тобой диалог доказывает это.

Не знаю, что двигало мною в этот момент, но телом овладела непреодолимая потребность в действиях. Я бросаюсь к стоящему рядом парню и заключаю его в крепкие объятия. Да, я ощутил родное тепло и нечто знакомое, но давно утерянное. Эмоции, бурлящие в душе неудержимыми вспышками, подавляли алкоголь в крови со скоростью звука. В один миг я протрезвел, но продолжал удерживать образ брата в своих крупных руках. Сейчас я выглядел старше, выше и сильнее своего старшего брата. Но голова, как и в детстве, склонялась на его плечо, а по щеке скатывается одинокая слеза.

– Ты не представляешь, как мне было тяжело все это время, – я окончательно отдаюсь во власть эмоций и чувств. – Прости меня, Леша, прости меня за эти двадцать лет и мою беспомощность.

– Ты ни в чем не виноват, – парень отстранился от меня, смотря прямо в темные и расширенные зрачки. – И в смерти этого мужчины тоже нет виноватых. Он должен был умереть, и ты не мог повлиять на ход его жизни.

– Что ты имеешь в виду? О ком ты говоришь?

– Я говорю о мужчине, который умер сегодня утром, – в который раз взгляд брата становится слишком суровым. – Ты пытался избежать неизбежного. Его душа уже была одной ногой на том свете, и над ним уже висела черная метка смерти. Твоя попытка, даже если и увенчалась успехом, ничего не могла изменить. Он умер еще в день своей операции, но тело продолжало держать связь с ушедшей душой. Молодой парень ни в чем не виноват, и ты зря набросился на парнишку и лишил его будущего.

– Ты несешь полную околесицу! – Реакция брата и его обвинения вызывают вспышку гнева. – Я лично проводил операцию и знаю, что мужик мог прожить добрые десять лет. Но вот Михайлов…

– Ничего не мог сделать и стал жертвой обстоятельств, – мне было крайне некомфортно общаться с умершим братом на повышенных тонах спустя двадцать лет после нашей последней встречи. – Миша, поверь, если человек помечен смертью, он в любом случае уйдет из жизни. Ты же смотрел фильм «Пункт назначения» и помнишь, что от смерти не спрятаться. Она найдет тебя даже в самых нелепых и абсурдных местах.

– Ты на полном серьезе говоришь, что наша жизнь похожа на второстепенный ужастик? – Лицо искажает презрительная гримаса. – Откуда тебе знать, как и что должно происходить с людьми?

– Я нахожусь в статусе мертвого и живого одновременно, – Брат пожимает плечами. – И я вижу, когда душа уже готова покинуть тело. Поэтому прекращай винить себя за его уход и верни парнишку на работу. Он ни в чем не виноват.

– Это мне решать, кто и в чем виноват, – Пальцы сжимаются в кулаки от закипающего в венах гнева. – Я ведущий нейрохирург центра и не позволю сраным ординаторам губить все, за что я боролся.

Наш разговор прервал громкий звук ударов. Через мгновение дверь открылась, и на пороге появился заведующий отделением Иван Фёдорович Тищенко. Этот седовласый и крупный мужчина был воплощением медицинского гения и моим учителем. Всему, что я умел и чего достиг, я был обязан этому строгому, но справедливому человеку.

Взгляд Тищенко был копией недавнего взгляда призрака. Он был таким же суровым и строгим, как и поведение моего брата. Заведующий осмотрел кабинет и, остановив взгляд на осколках разбитой бутылки, нахмурился.

– Миша, что здесь произошло? – голос Тищенко, как всегда, звучал размеренно и спокойно, не выходя за рамки допустимого звукового диапазона.

– Иван Фёдорович, я… – начал я, бросив беглый взгляд на фигуру брата, который стоял с невыносимой ухмылкой на лице. – Вы его видите?

– Кого? – седые брови Тищенко сошлись на переносице, а лоб покрыли глубокие мимические морщины. – Миша, что с тобой?

– Кроме меня, вы никого здесь больше не видите? – я продолжал смотреть на брата, всем сердцем мечтая услышать отрицательный ответ. – Вы разве не видите его?

– Меня никто кроме тебя не видит, упрямец, – голос брата вновь казался мне игрой воображения. – Ты сейчас выглядишь как сошедший с ума псих. Я бы на твоем месте помалкивал и не ухудшал свое положение.

– Замолкни! – я даже не понял, как обратился к брату в присутствии заведующего. – Я теперь старше тебя и не нуждаюсь в твоих комментариях!

– Миша, я ничего не говорил, – лицо Тищенко выражало недоумение и растерянность. – Что… Что с тобой происходит? Ты из-за Преснякова позволил себе напиться прямо в отделении?

– Я… – слишком поздно я осознал свою ошибку и тот хаос, который застал Тищенко. – Прошу прощения, Иван Фёдорович. Я действительно позволил себе лишнего и немного переборщил, – мой взгляд скользнул по осколкам стекла, которые разлетелись по полу. – Такого больше никогда не повторится. Обещаю вам.

– Я надеюсь на это, – мужчина продолжал хмуриться, но его голос заметно потеплел. – Мне сообщили о случае с Пресняковым. Ты должен понимать, что в случившемся нет твоей вины. Да и ничьей вины нет. Пациент упал и тем самым спровоцировал кровотечение. Можно сказать, что это была его судьба.

– Вы уже третий, кто говорит мне о судьбе, – я бросил мимолетный взгляд на образ брата, который продолжал стоять молча в углу кабинета. – Но я не могу мириться с подобными вещами. Мы боремся со смертью, а не тупо идем на поводу у судьбы. Не в этом ли наша главная обязанность? Спасать жизни вопреки всем правилам высших сил и самой смерти.

– Мы спасаем жизни, но делаем это только в том случае, если человек действительно имеет шанс продолжить свою жизнь, – мужчина испустил обреченный вздох. – Миша, с завтрашнего дня отправляйся в отпуск. Отдохни, наберись сил, приведи мысли в порядок и возвращайся к работе с чистой головой.

– Но я не…

– Зайди ко мне в кабинет через полчаса. А пока наведи порядок в своем кабинете, – строгий взгляд заведующего не оставил мне другого выбора, как покорно следовать его указаниям. – Порядок в разуме начинается с порядка в доме. У хирургов инструмент и мысли должны быть всегда стерильно чисты. Не забывай об этом.

Тищенко бросил на меня обеспокоенный взгляд и, не сказав ни слова, вышел из кабинета. Я снова остался наедине с хаосом мыслей, которые теснились у меня в голове.