30

«Огромные чёрные зрачки, затуманенный взгляд, блаженство на лице… Ну просто красотка», – с ядом подумал Левиафан, глядя на Лилит.

– …а ещё, когда мне было пять лет, моя мама повела меня… – трещала Лилит, не умолкая ни на секунду.

Левиафан запрокинул голову, уставившись в потолок, лишь бы не слышать этот монотонный голос. И память, услужливо спасая от настоящего, подбросила образ: его мёртвый друг Мормо. И девушка, с которой всё началось, – Локи.

…Они с Мормо прогуливались по мощёным улочкам старой Англии. Левиафан увлечённо что-то рассказывал и лишь через пару шагов понял, что говорит в пустоту.

– Мормо? – позвал он, обернувшись.

Его друг замер, глядя на идущую им навстречу девушку. Голубоглазая блондинка. Она поравнялась с ними, и шелест её юбки коснулся застывшего вампира. Девушка бросила на Мормо мимолётный, но дерзкий взгляд, одарила быстрой улыбкой и прошла мимо. А он так и стоял, провожая её взглядом, словно забыв, как дышать.

– И? – спросил Левиафан, подойдя к нему.

– Какая красивая… – прошептал друг, не отрывая взгляда от удаляющейся фигуры.

– Так почему ты ещё здесь?

– Я… а… мне…

И тут, словно по заказу, резкий порыв ветра вырвал из её рук лёгкий платок. Ткань взмыла в воздух и, кувыркаясь, понеслась прямо на них. Оба вампира следили за его полётом, но только Левиафан усмехнулся, видя, как сама судьба бросает платок в руки Мормо.

– Мой платок! – крикнула девушка, обернувшись.

Платок, подгоняемый ветром, пронёсся по брусчатке и замер у самых ног Мормо. Левиафан ждал. Девушка удивлённо смотрела на двух неподвижных, поразительно красивых мужчин.

Новый порыв ветра растрепал её светлые волосы, но она, казалось, не замечала. Её взгляд был прикован к карим глазам Мормо. Наконец он очнулся. Медленно, почти неловко, он наклонился, поднял платок и, как во сне, пошёл к ней. Левиафан прищурился, наблюдая за незнакомкой.

– Полагаю, это ваше? – голос Мормо был непривычно тихим. Девушка слегка покраснела. – Мормос Фьеф Рустов, – представился он, протягивая ей руку.

– Лорис Лу Коллин, – ответила она, вкладывая свои пальцы в его ладонь.

– Мисс Коллин, – Мормо склонился и коснулся губами её руки.

Левиафан наблюдал за этой сценой со стороны, силясь понять, что нашло на его друга. Что в ней такого? Блондинка? Их тысячи. Голубоглазая? Ещё больше. Просто милая? Он вообще редко встречал немиловидных.

– Может, пойдём уже? – тихо бросил Левиафан, так, чтобы услышал только Мормо. Но Мормо смотрел в глаза Лорис, не выпуская её руки, и молил лишь об одном: чтобы этот миг не кончался.

– Сэр? – едва слышно спросила девушка, аккуратно высвобождая пальцы. – Прошу прощения, но мне пора.

– Позвольте мне проводить вас, мисс Коллин? – Мормо шагнул к ней. – Кажется, будет гроза.

Девушка огляделась. Небо и впрямь темнело на глазах, ветер набирал силу, сгоняя дневной свет. Лорис снова посмотрела на него и молча кивнула. Левиафан театрально кашлянул, привлекая к себе внимание.

– Прошу прощения, но как бы ни было мне прискорбно, я вынужден вас покинуть. Мистер Рустов, – он склонил голову. – Мисс Коллин, рад знакомству. – С лёгким поклоном он удалился, про себя добавив: «Дурак».

Воспоминание растаяло. Левиафан открыл глаза. Лилит всё ещё что-то говорила, и её пустая болтовня сводила с ума. Параллель была очевидной и оттого отвратительной. Он, как и Мормо, был сражён красотой девушки, когда впервые увидел Лилит в парке. Только ему хватило цинизма пройти мимо, притворившись равнодушным. Но не хватило сил отпустить её совсем. И ему так же хотелось… изучить её невозможную красоту, коснуться руки, поднять с земли её платок.

Мормо называл свою Лорис – Локи. Он проводил с ней всё больше времени, и Левиафан, видя это, в конце концов оставил друга в Англии, позволив ему утонуть в человеческой любви.

А теперь Мормо мёртв. Убит любовью. Даже двумя. Первая любовь привела его в дом Левиафана – это любовь к Лорис. Вторая любовь, которая лишила его жизни – это любовь Левиафана – Лилит.

Левиафан и сам чувствовал себя мертвецом. Пока только морально, но этого хватало, чтобы тонуть в безысходных мыслях.

Внезапно Левиафан услышал тишину. Она напугала его. Он отбросил воспоминания и посмотрел на девушку. Лилит смотрела на него в упор, её огромные зрачки были бездонными.

– В чём дело? – боязливо спросил он.

– Я не могу насмотреться на тебя, – прошептала Лилит, забираясь к нему на колени. – Ты такой… гипнотический. Такой сексуальный…

«Чёрт», – мысленно застонал он. – «Только не это».

Тёплые пальцы скользнули по его шее, а мягкие губы коснулись его губ. Лилит закрыла глаза, её рука начала смело исследовать его тело.

– Мой милый… – прошептала она, нежно целуя его шею, покусывая кожу.

Левиафан не выдержал. Яростное желание, которое он так долго подавлял, взорвалось. Он опрокинул её, впился в её губы, начал срывать одежду. Она была такой горячей, что ему казалось, он сам горит. И этот жар, её животный огонь, внезапно вернул его в реальность. Он резко отпрянул, открыв глаза.

– Нет! – закричал он.

– Что? Левиафан, что такое? Почему ты отталкиваешь меня? Ты… ты меня больше не хочешь? – тараторила она, пытаясь вырваться.

– Замолчи, – отрезал он, зажимая ей рот ладонью и перехватывая её запястья. – Просто замолчи и послушай.

Лилит выпучила и без того огромные глаза.

– Я не хочу обнимать «это». Не хочу целовать призрак, чья душа витает где-то в космосе. Тебя здесь нет, Лилит! Ты не понимаешь, где реальность, а где твоя грёбаная иллюзия.

– Как это нет? Вот же я! Ты что, не видишь меня?

– Я вижу тело, накачанное отравой. Тело, которому нужна разрядка. И ему плевать, кто будет на моём месте, – с холодной яростью произнёс Левиафан. Он закинул её на плечо, отнёс в спальню и запер дверь на ключ.

С пяти утра и до полудня Левиафан слушал её вопли, мольбы, угрозы и обвинения. Семь часов он просидел в кресле, подперев голову рукой, и лишь изредка дёргал бровью, когда она переходила на личности.

Когда крики наконец стихли, он поднялся. Тихо повернул ключ, прислушался – ровное сердцебиение, тихое сопение. Спит. Он вошёл в комнату.

В одном белье Лилит разметалась по кровати. Губы сухие, рот приоткрыт, кисти рук – холодные, как у мертвеца. Лилит облизнула губы и прошептала: «Пить…»

– Сейчас, милая.

Он принёс ей стакан воды. Она осушила его одним махом и снова рухнула на подушки. Левиафан накрыл её одеялом и лёг рядом, глядя в потолок.

«И в чём был смысл, Лилит? Ты чуть не отправилась на тот свет…Почти десять часов угара. Ты вывалила на меня все свои тайны, все фантазии, чуть не изнасиловала и вынесла мозг. И что в итоге? Лежишь обессиленная, будто вагоны разгружала. Ты даже не спишь… твой разум просто блуждает в какой-то бездне, и ему там явно нехорошо. Вижу, как мечутся под веками глаза, ищут, за что бы уцепиться. Ну что, тебе всё ещё так же хорошо, как было раньше? Глупая, бедная девочка…» – Левиафан осторожно обнял её и прижал к себе.

К шести вечера Лилит открыла глаза. Левиафан тут же заглянул в них: зрачки были в норме.

– Как ты, милая? – в нём проснулась нежность. Он начал гладить её по волосам. Лилит отвернулась.

– Нормально… – тихо ответила она.

– О, ты меня больше не хочешь? Уже не такой сексуальный, как прошлой ночью? – съязвил он.

– Не мог бы ты меня не трогать? – раздражённо бросила Лилит, скидывая его руку. Левиафан вздохнул.

– Вот она, благодарность. Носишься с тобой, как с дитём малым, а в ответ – «не трогай». Что ж, оставлю тебя наедине с твоей депрессией. Принесу чаю. – С этими словами он встал и вышел из комнаты.

Он не злился. Скорее, сочувствовал, и это опустошало его больше, чем любая обида. Левиафан поставил чашку на тумбочку, окинул взглядом отвернувшийся силуэт девушки и тихо вышел. Разговоры были ни к чему.

Глаза Лилит следили за вечерним светом, ползущим по полу. Она провела рукой по пустой половине кровати и закрыла глаза.

«Это было… невероятно. Жизнь стала ярче, острее. Уйти в себя, отпустить тело, позволить ему делать что угодно… Я видела то, чего никогда не замечала. Нужно повторить. Обязательно» – Она встала. На тумбочке стыла нетронутая чашка с чаем. Ей сейчас нужен был не чай.

Прихватив телефон, девушка прошла в ванную, – «Надо позвонить Жаклин. Но Левиафан не должен услышать. Он не поймёт. Он всё испортит».

Она залезла в пустую джакузи, включила воду, чтобы заглушить голос, и набрала номер.

– Жаклин, привет. Мне кое-что нужно. Ты знаешь, где достать? – шёпотом спросила Лилит и, не дожидаясь ответа, начала взахлёб рассказывать о своём «путешествии». В ответ, разумеется, полились упрёки. – Послушай, мне не нужны твои лекции! – нервно оборвала её Лилит. – Просто помоги достать. Если не хочешь, так и скажи, найду другого.

Через полчаса она, довольная, спустилась на кухню. Левиафан сидел у окна и молча смотрел на падающий снег.

– Не хочешь прогуляться по лесу, белок покормить? – спросил он, не оборачиваясь.

– Нет. Я договорилась встретиться с Жаклин.

– Вот как… Что ж, идите, – он продолжал смотреть в окно.

– Что с тобой? – спросила Лилит, осторожно садясь за стол.

– Всё в порядке, милая, – он медленно повернул к ней голову. В его усмешке не было ничего весёлого.

– Хорошо… Тогда я собираться! – весело крикнула она, уже убегая наверх.

– Конечно, милая, – прошептал он ей вслед. – Конечно.

И тоже пошёл собираться.

Лилит припарковалась у клуба, который назвала Жаклин. Она вышла из машины. У входа курила и смеялась небольшая компания, не замечая февральского холода.

– Привет, дорогая! Давно ждёшь?

Лилит обернулась. Позади, как и договаривались, стояла одна Жаклин.

– Пару минут. Но в отличие от этих, – Лилит кивнула на весёлую компанию у входа, – я уже замёрзла. Пойдём?

– Пошли, – пожала плечами Жаклин.

Они взяли по стакану рома и сели за столик в тягучем ожидании. Жаклин нервно озиралась, Лилит же отрешённо потягивала ром, наблюдая за суетой подруги.

– Вон он! – Жаклин заметила вошедшего парня и кивнула ему в их сторону. Тот подошёл к столику, окинул Лилит оценивающим взглядом.

– Пойдём? – спросил он, подмигнул и направился к туалетам. Лилит усмехнулась и последовала за ним.

– Таблетки – это для детей, – сказал он, высыпая на крышку держателя для бумаги белый порошок. – Есть кое-что получше. Правда, дороже. Потянешь?

– Без проблем.

Он ухмыльнулся, достал пластиковую карту и ловко разделил порошок на две дорожки.

– Что это? – с любопытством прошептала Лилит.

– Кокаин. Поверь, после него твои таблетки покажутся аспирином. – Он протянул ей свёрнутую в трубочку купюру. – Вдыхай.

Лилит улыбнулась и взяла трубочку.

Пятнадцать минут спустя за столиком она почувствовала первый толчок. Кровь побежала быстрее, сердце застучало в рёбрах, выбивая бешеный ритм. Мир вспыхнул красками, звуки стали острее. Тело перестало быть тюрьмой – оно стало чистой энергией. Пальцы барабанили по столу, губы без умолку шептали какую-то бессвязную чушь. Жаклин, видя это, посоветовала ей потанцевать. Лилит так и сделала.

Эйфория затопила её, затягивая в тёплый, гудящий водоворот. Она прищурилась, осматривая танцпол. Недалеко стоял парень, который не сводил с неё глаз. Она вытянула руку и поманила его пальцем. Он тут же подошёл, улыбаясь. Его руки скользнули ей на талию. Девушка закрыла глаза, отдаваясь музыке и его объятиям. А когда открыла, встретилась взглядом с другим. Она улыбнулась и ему, приглашая присоединиться. Её короткое красное платье вспыхивало в полумраке, приковывая взгляды. Обнажённые плечи блестели от пота, и её взгляд обещал всё и ничего. Она была похожа на хищницу, изголодавшуюся по вниманию.

В глазах Левиафана отражалась одна и та же картина: два ублюдка и алое пятно платья между ними.

Лилит танцевала сразу с двумя. Чужие руки скользили по её телу, и она отвечала им, изгибаясь навстречу, позволяя себя обнимать, ласкать. Она была переполнена страстью, животным желанием, чтобы её трогали, целовали, хотели. Её тело извивалось, терлось о чужие, – вульгарно и нежно, как ластящаяся кошка, порочная и отчаянно голодная.

Левиафан сидел за столиком. Единственный, кто наблюдал за этой троицей без похоти в глазах. В нём было лишь одно желание – убить. Всех.