– Подруга? – переспросил он. – Интересно звучит «подруга» от человека, который всем нутром отрицает дружбу, потому что не раз был предан друзьями. Почему ты снова начала верить людям и называть их друзьями? Разве это не было больно? Разочарование не оскорбило тебя до глубины души? Я вижу твои воспоминания… Вот здесь больно, когда тебя предают те, кого ты любишь? – Он взял ее за руку и приложил к своей груди. – Очень больно… Я чувствую каждый твой нейрон. Откуда в тебе столько сил снова называть кого-то другом?

У Виктории стояли слезы на глазах. Он все еще держал ее за руку у своей груди, а всю боль снова вспоминала девушка.

Конечно, он безупречно капался в прошлом Виктории. Он отчетливо видел лица тех, кого она могла называть другом и то, как эти люди предавали ее, растоптав сердце, плюнув в душу. Он снова ворошил больное прошлое, словно острые вилы пронзающее сухую солому.

Вика ничего не ответила, лишь смотрела в глаза мужчины, пораженная нахлынувшими воспоминаниями. По ее щеке катилась слеза. Демон неотрывно наблюдал, как остается мокрый след на бархатной коже. Он смахнул ее и поцеловал девушку в щеку.

– Не стоит… – прошептал он, – Слезы – слишком сильные частички, несущие в себе огромную кучу информации. Не стоит лить их понапрасну. Прошлое, плохое прошлое – должно обдумываться, но не оплакиваться. Нужно быть благодарным своему прошлому за то, что сегодня ты такая. Твоя подруга уже вышла из второго вагона и не может понять, в какую сторону ей выходить.

Виктория рассмеялась, вытирая слезы. Харон улыбнулся, запоминая, где локализуется вся боль предательства.

Они вдвоем стояли на площади, в пятнадцати метрах от входа в метро. Наконец, из-за дверей показалась Васька.

Виктория, увидев ее, обрадовалась и в то же время начала нервничать. Ведь они с Хароном не придумали их историю встречи и знакомства… Вике вовсе не хотелось врать. Но и сказать, что «знакомься, это чувак из ада, я продала душу дьяволу за его любовь» – совсем не хороший вариант.

Но появление какой-то женщины, идущей рядом с Василисой, немного остудило Вику.

– Викуся, привет! – еще издалека крикнула подруга.

– Привет! – ответила она и кивнула женщине.

Та ничего не ответила, лишь молча и проникновенно смотрела на Вику в ответ. Виктория пожала плечами и переключила свое внимание на Василису.

Подруга смотрела на Харона. Оно и понятно. Харон был очень притягательным мужчиной. На него просто хотелось смотреть…всегда и везде. Его черты угодили бы всем.

– Это Харон. – Представила своего спутника Виктория.

– Вася…лиса. – Девушка даже не собиралась скрывать свой восторг, желание смотреть и немного вспыхнувшую зависть. Васька перевела взгляд на Вику, явно ожидая объяснения этого странного и совсем неожиданного знакомства.

– Мы с Хароном….э… – Девушка мялась не зная, как, и самое главное, что сказать.

– Виктория – моя девушка! – ситуацию спас демон.

– Слушайте, ну прикольно! – ничего не понимая, сообщила Вася. – Так, ладно, вы двое, расскажите мне свою историю в кафе, ибо я безумно хочу есть.

Не споря, все двинулись к подземному переходу. Каждый из них чувствовал себя по меньшей мере странно. Виктория не планировала встречаться в тот день с подругой. К тому же она неловко себя чувствовала из-за женщины, идущей рядом с Василисой. Ведь Васька даже не представила ее! Словно ее там и не было!

Харон все думал над брошенной фразой – «она моя девушка». Что он должен делать, чтобы Василиса поверила в это.

Виктория с Хароном уселись за стол, а Василиса с женщиной отправились покупать еду. Девушка испепеляла взглядом своего «молодого человека»

– Что я не так сделал? – наконец, спросил он еле слышным шепотом.

– Нет, нет, все так. Мне понравилось то, как ты сказал Ваське о нас… Теперь надо придумать историю знакомства…

– О, – перебил ее демон, – положись на меня и не забывай подыгрывать.

– Господи, все с ума посходили! Еле взяла поесть. Фух. Ну рассказывайте: что, где, как?

Демон бросил взгляд на свою девушку. Василиса неотрывно смотрела за ними двумя, чуть ли не с оберткой поедая бутерброд.

– Может, лучше с тебя начнем? – аккуратно переспросила Вика.

– Ну уж нет! – покачала пальцем подруга. – У меня стандартное спустя-трех-месячное– расставание. А вот у вас… у вас что-то необычное. Где вы познакомились, Харон?

Василиса переадресовала свой вопрос к мужчине, поняв, что подруга просто стесняется.

– Три месяца назад я ехал в метро… Увидел девушку, которая что-то неотрывно читала в тетрадке. Она склонилась над письменами как коршун, правда, спрятавшись в рыжих волосах. Я наблюдал за ней, никак не пытаясь себя проявить. Я, честно говоря, был в исступлении. Что-то было в этой рыжей бестии…демоническое. Я не мог оторвать взгляд. Через пару станций я понял, что хочу, чтобы эта девушка посмотрела на меня. Я не просто хочу, я жаждал этого. И, наверное, силой мысли, я заставил ее взор подняться от исписанных листов и посмотреть на меня. Ее темно-оливковые глаза изучали мое лицо в течение нескольких секунд и этого времени мне хватило понять, что я просто обязан узнать ее имя и, по крайней мере, телефон.

Демон замолчал и улыбнулся. Обе девушки смотрели на него, открыв рты. Василиса забыла, что вообще есть хотела. Виктория же слушала красивую сказку, в душе немного расстраиваясь, что все на самом деле было совсем по-другому.

– И что было дальше? – с набитым ртом спросила Васька, вспомнив, наконец, о еде.

Харон продолжил свой увлекательный рассказ. Виктория посмотрела на женщину, сидящую рядом с Васькой. Она молчала. У нее были такие безликие глаза. Вика никогда в жизни не видела таких глаз. Просто пустые, жуткие и бесцветные, словно невзрачные линзы, купленные за полкопейки на распродаже в секонд-хенде. Зрачок был заляпан жирными пальцами, цвет вообще стерся. В такие глаза невозможно долго смотреть: отведешь свой взгляд либо, потому что жалость взыграет, либо страшно станет.

И Виктории было не по себе от того, как эта тихая женщина смотрела на нее. Не по себе ей было и от ее бледности и бледно-розовых губ, потрескавшихся вдоль и поперек. Они были такие сухие, что у Виктории инстинктивно возникло желание дать женщине воды, хоть как-то помочь.

– Кто это? – спросила Вика, перебив рассказ Харона.

– Где? – Васька начала оглядываться.

– Женщина, которая сидит рядом с тобой. Ты нас не познакомила.

– Женщина? – удивленно переспросила Васька, рассматривая пустые стулья рядом.

Харон нахмурился. У него было такое серьезное лицо, словно он был на грани открытия чего-то очень важного. А может, оно так и было. Василиса улыбнулась, положила остаток бутерброда на поднос и внимательно посмотрела на подругу.

– Женщина, значит, – подытожила она. – Какая женщина? Вик, ты чего?

– Вот эта! – уже не так уверено произнесла Виктория, глядя в глаза незнакомке.

– Послушай, ты начинаешь меня пугать. Здесь нет никакой женщины. – Василиса демонстративно встала и плюхнулась на пустой стул.

Похоже, кроме Виктории никто не видел, как сероватое облако тумана взвелось вверх, после того как Василиса села на «тетушку» и в другую секунду, оно снова опустилось на другой стул, но все равно рядом с Василисой.

Постепенно до Виктории начало доходить, что за женщину она видит, которую никто не видит.

– Ты что, тоже не видишь ее? – со страхом спросила Вика Харона.

Мужчина однозначно покачал головой, отнимая у Виктории последнюю надежду, что она – не сумасшедшая.

– То есть, ты все еще видишь ее? – спросила Василиса.

– Нет. – Быстро ответила Вика и отвела глаза от женщины. – Нет. Я пошутила.

– Я рад, что это была шутка. – Харон решил хоть что-то сказать.

Он-то, конечно, больше всех понимал, что никакая это не шутка. Он прекрасно помнил слова Люцифера и слишком опасался того момента, что произойдет в будущем. Блуждающая ведьма рядом с демоническим существом не есть хорошо ни для ведьмы, ни уж тем более для него…

– Ну чудненько. – Воскликнула Василиса и устремила свой взор на мужчину. – Харон, как романтично вы познакомились!

– Да, – мужчина отвлекся от размышлений. – С той самой минуты мне кажется, что я столкнулся с любовью и хочу, чтобы она была рядом.

Василиса беспощадно пытала несчастного демона вопросами, на которые он отвечал, давая полную волю и свободу своему бесподобному воображению. Он учился говорить в реальности, внимательно следя за реакцией девушки. Ему было важно понять, что ей нравится, что – не очень. Попытка внедриться, погрузиться в человеческую психологию, которая казалась демону чем-то невозможным, непостоянным. Он говорил что-то смешное, ему так казалось, он ожидал, что девушка улыбнется, но на ее лице было лишь смущение и озадаченность. Он пытался говорить о серьезных вещах, а она улыбалась. Что могло происходить в ее голове? Как с этим работать, он тоже не знал.

Виктория же более не слушала сказки Харона. Она смотрела на то, что никто не видел, на то, что ни для кого не существовало. Она смотрела на женщину…на дух, преследовавший ее подругу.

Виктория отвела взгляд, мысленно обозвав себя сумасшедшей дурой. Какие духи? Разве могут они существовать? Идиотизм. Вика больше не хотела думать об этом. Нет никаких призраков, духов и всех остальных мертвецов.

Вика уставилась на Харона, пытаясь переключиться на его бесподобную красоту.

Василиса же рассказывала уже о своих больных чувствах после расставания с молодым человеком, которого Виктория даже не успела увидеть. Подруга говорила о том, что жизнь несправедлива, так жестко издеваться над ней. Задавала вопрос: «Когда же я смогу влюбиться?». Переживала, переживала, переживала.

Харон все слушала, внимательно слушал и вовсе не понимал, что происходит с этой девчонкой. Ведь демон слышал не только то, что она говорила, но и то, о чем она думала. А думала Василиса вовсе не о своем разрыве и несчастной судьбе, а о том, что ей совсем не везет, потому что такой мужчина, как Харон сидит не рядом с ней, а рядом с рыжей ведьмой.

Демон искрение удивлялся, как так получается? Говорить об одном, думать совершенно о другом…

Он слышал мысли Виктории, которая умело, возможно, уже заученно отвечала Василисе, думая о женщине с безликими глазами. И с одной стороны ее можно было понять: сколько раз уже Виктория слушала подобные истории? Сколько было пролито слез на ее плече? Сколько раз Виктория пыталась помочь? А потом ей надоело.

Три месяца безудержной страсти, пылающей в агонии любви, истомное желание и все. После наступал тлен и пустота. Чувство одиночества…Одинокая оса, полосатая, красивая и яркая…мертвая и покрытая слоем пыли….

– Господи…. – прошептала Виктория, доставая телефон из сумки – Мама….

Девушка взглянула на дисплей: действительно звонок был от мамы.

– Да, – нехотя ответила она. – Все нормально. Похоже, взяли. Завтра начинаю собирать документы. Ты сегодня дома? Хорошо. Я? В центре, на Маяковской сидим вместе с Васькой в кафе. Поздно, мам. Давай. Хорошо. Я поняла.

Виктория раздражалась с каждым вопросом, но мать настаивала на своих вопросах и ответах дочери.

– Почему ты так разговариваешь с матерью? – неожиданно спросил Харон.

Вика посмотрела на него, на Василису и опустила голову. Она перебирала пальцами салфетки, вздыхала, но продолжала молчать. А что ей было сказать? Она не любила разговаривать на тему отношений в семье.

– Это сложно объяснить, – наконец, выдавила она из себя.

Девушка посмотрела на мужчину глазами полными слез.

Их отношения с матерью действительно были не идеальными. Они любили друг друга, как родитель и ребенок, но совершенно не понимали. Мать хотела одного, дочь совершенно другого. Но долгое время Викторию никто не слушал. У родителей всегда имеется весомый аргумент «я же лучше знаю, потому что прожил дольше» и фиг с этим поспоришь.

Долгое время Ольга Владимировна доказывала дочери, что в школе не должно быть двоек. Что, дочь непременно должна пойти по стопам матери и стать врачом. Виктория же не хотела этого. В их семье долго не угасали конфликты на эту тему, пока Вика все-таки не поступила в университет на дизайнера.

Все детство мать пыталась отдать дочь на гимнастику, потому что сама когда-то хотела быть гимнасткой. Виктории это не нравилось и она пошла на танцы.

И так всю жизнь. Противостояния даже в еде: Ольга Владимировна никогда не варила любимые дочерью макароны…

Совсем вечером Харон держал девушку за руки и смотрел в ее глаза, пытался улыбаться. Вика же была озадачена.

Когда Василиса ушла домой, демон, уставший от ее болтовни, вздохнул с облегчением. А Виктория долгое время смотрела вслед удаляющейся женщине.

– Когда я могу завтра прийти к тебе? – спросил Харон, стараясь переключить девушку на себя.

– Завтра поеду получать ИНН для работы и… Как же все сложно. Давай встретимся часа в три на Арбате? Я буду ждать тебя у начала улицы. Пойдет?

– Пойдет. Я могу поцеловать тебя? – он осторожно спросил разрешения.

Вика улыбнулась и потянулась губами к мужчине.

– Хотел тебе кое-что сказать. – Прошептал Харон, оторвавшись от ее губ.

– Говори, – Вика посмотрела в его глаза.

– Будь аккуратнее с подругами. – Демон растянулся в наипаршивейшей улыбке. В его голосе прозвучала нотка серьезности, заставившая сердце содрогнуться.

– Что это значит? – Виктория взволновалась. – Почему ты так говоришь? Харон!

– Потому что, я умею слышать и видеть то, о чем думают другие… И сегодня я видел и слышал.

– О чем она думала? – сердце колотилось как сумасшедшее.

Харон не переставал улыбаться. Он перестал обнимать девушку и сосредоточился на ее лице.

– Спокойной ночи, детка. – Он наклонился к ней и прошептал, – завтра в три на Арбате.

Мужчина развернулся и пошел в сторону парка.

– Харон! – позвала Виктория. – Подожди!

Но демон стремительно шел в темноту, укрываясь теплой мрачной тенью.

– Харон! – снова крикнула Вика и бросилась за ним.

Девушка так быстро бежала вперед, что едва не угадила под машину, перебегая дорогу. А когда она отошла от потрясения, то поняла, что впереди уже никого нет.

– Куда он делся? – прошептала она, останавливаясь перед дорогой.

Вокруг была тишина…и мысль: у меня больше нет друзей. «Аккуратнее с подругой» – что за ужасное предостережение? О чем таком могла подумать Васька, что Харон решил предупредить? Почему он так поступил? Без объяснений исчез…

Виктория стояла одна посреди безлюдной улицы и смотрела на метро 1905 года, рядом с которым все еще кипела жизнь.

В руке мелькнул мобильник. Вика набрала номер подруги.

–Вик? Я забыла что-то в кафе, да? – сразу забеспокоилась девушка.

– Нет. Я хотела спросить, как тебе Харон?

В трубке повисла тишина. Вика смотрела в застывшую часть парка и не двигалась.

– Он… – произнесла Василиса, – он милый. Красивый.

– Милый и красивый? – тихо переспросила Вика.

– Романтичный. – Добавила подруга.

– Он тебе понравился? – напрямую спросила Вика, не отрывая взгляда от дерева.

– Он мне понравился как твой молодой человек. Вы хорошо смотритесь друг с другом. Не переживай.

– Я не переживаю. Просто было интересно твое мнение. Ладно, я спать. Давай, до встречи.

Милый. Красивый. Романтичный. Аккуратнее с подругой. Виктория уселась на лавку около подъезда. В голове прыгала лишь одна мысль – больше никаких встреч с подругами. Плюс, предостережение демона играло свою роль. О чем думала Василиса, глядя на мужчину, за которого Виктория отдала свою душу?

Вика закрыла глаза и внезапно перестала чувствовать силу гравитации. Невесомость. Легкость. Девушка с перепугу открыла глаза и обомлела.

Яркое солнце ослепляло глаза. Утро. Может, полдень. Ее собственный двор на Большом Предтеченский переулке. Ни одной души рядом. Вдруг появляется мужчина, внушительных размеров с больным выражением лица. Огромными лапищами он трясет какую-то девушку и требует денег. Та рыдает и что-то невнятное мычит, сквозь зажатый рот.

Он тащит ее за гаражи, бросает на землю и наносит удар ножом. Виктория кричит, бросается на помощь девушке, но… она бессильна что-либо сделать. Она – бестелесная материя. Виктория попыталась схватить мужчину за руку, но ее пальцы, собственные пальцы, прошли сквозь его руку, как в чертовых фильмах ужасов .

Сколько Вика не пыталась поймать руку мужчины, у нее ничего не получалось, что, естественно, вводило девушку в непомерный ужас. Он же продолжал наносить удары один за другим. Девушка из последних сил кричала о том, что мужчина обознался, ее зовут не Яна. Она умоляла его остановиться…

Виктория открыла глаза. Темнота. Ее подъезд. Никого. Холодный пот и ужас в душе.

Девушка встала и едва ступая, направилась к злосчастным гаражам. Там, между ракушек, у стены забора лежало тело той самой девушки, которую Вика видела в своем видении. Оно все было в крови, наполовину накрыто каким-то мешком.

Вика, зажав рукой рот, чтобы не заорать, пятилась назад.

– Расскажи им… – услышала она тихий голос.

Виктория подняла глаза. У мертвого тела стоял вполне себе живой дух девушки… Более того, он еще о чем-то пытался сказать. Его слова было так плохо слышно, едва поняты. Словно какие-то телевизионные или радио помехи искажали их звучание.

Виктория вздрогнула и помчалась домой, шепча под нос молитву. Но чем сильнее она говорила слова, тем сильнее ныла татуировка на ее лопатке, а тихий, искаженный металлическим звучанием голос трупа все еще не уходил из головы.

– Нет! – уже дома, захлопнув за собой дверь, вскрикнула Виктория.

– В чем дело? Ты чего орешь? – в коридоре появилась Ольга Владимировна.

– Ни в чем. Я по телефону разговаривала. – На ходу соврала девушка.

– Ты выглядишь очень встревоженной. Вика? – позвала мама и добивала еще освещения. – Да ты вся бледная… Ты больна? Вика!

– Все нормально, мам. – Наконец, ответила Виктория.

– Что-то не очень похоже. – Ольга Владимировна протянула руку, чтобы потрогать лоб девушки, но Виктория остановила ее.

– Я же говорю, все в порядке. – Вика попыталась улыбнуться. – Правда. Иди ложись спать. Ты работаешь завтра?

Виктория должна была взять себя в руки, чтобы мама ничего не заподозрила.

– Точно? – Ольга Владимировна чувствовала, что что-то не так.

– Мам! – взвизгнула Вика, отойдя, наконец, от двери. – Ну сказала же! Чего по сто пятьдесят раз-то повторять надо?

– Вот теперь похоже на правду. Ладно, я спать. Завтра действительно на работу…и не ори, пожалуйста, так больше.

– Хорошо, мам. – Виктория улыбнулась, закрывая за собой дверь в комнату.

– Еда на кухне. Если не будешь, убери в холодильник. – Крикнула мать вдогонку.

– Да, хорошо…

Полночи Вика ворочалась в кровати, пытаясь уснуть. В голове творился настоящий апокалипсис, такая жуткая война мыслей. Все, что связано с Хароном хотело уничтожить все, что связано с ужасным видением. Душа и сердце хотели думать о любимом мужчине, о его красоте, об адской сущности, о нем всем. Но голова же пыталась понять, что происходит с ней самой. По какой причине духи умерших начали беспокоить ее? Виновата ли в этом печать Люцифера? Что привлекает духов в ней? Ее же молния не била, клинической смерти не было. Ничего такого не было, что могло бы спровоцировать это явление…

…Или она все-таки сумасшедшая? Сумасшедшая дура, напридумывала себе всякой чуши, сама поверила в нее и теперь куча вопросов ломает голову. Надо просто поверить, что ничего не было. Всего лишь игры разума.

5 сентября 2013 (четверг)