Песнь II

Содержание. Наступает вечер. Данте, призвав муз в помощь, повествует, как в самом начале странствия родилось сомнение в душе его: достаточно ли в нем сил для смелого подвига. Вергилий укоряет Данта за малодушие и, ободряя на подвиг, объясняет ему причину своего пришествия: как в преддверии ада явилась ему Беатриче и как умоляла его спасти погибавшего. Ободренный этою вестью, Данте воспринимает свое первое намерение, и оба странника шествуют в предназначенный путь.

1 День отходил и сумрак пал в долины,

  Всем на земле дозволив отдохнуть

  От их трудов; лишь я один единый

День отходил и сумрак пал в долины

 
4 Готовился на брань – в опасный путь,
  На труд, на скорбь, о чем рассказ правдивый
  Из памяти дерзаю почерпнуть.
 
 
7 О высший дух, о музы, к вам призывы!
  О гений, всё, что зрел я, опиши,
  Да явится полет твой горделивый!
 
 
10 Я начал так: «Всю мощь моей души
    Сперва измерь, поэт-путеводитель;
    Потом со мной в отважный путь спеши.
 
 
13 Ты говорил, что Сильвиев родитель,
    Еще живой и тленный, низходил
    Свидетелем в подземную обитель.
 
 
16 Но если жребий так ему судил,
    То вспомнив, сколько приобрел он славы
    И кто сей муж, и как правдив он был, —
 
 
19 Почтет его достойным разум здравый:
    Он избран был, чтоб некогда создать
    Великий Рим и быть отцом державы, —
 
 
22 Державы той, где – подлинно сказать —
    Престол священный сам Господь поставил
    Наместникам Петровым восседать.
 
 
25 В сем странствии – ты им его прославил —
    Узнал он путь к победе над врагом
    И тем тиару папам предоставил.
 
 
28 Сосуд избранья в небе был потом,
    Да снищет там той вере подкрепленье,
    Что мир ведет спасения путем.
 
 
31 Но мне ль идти? Кто дал соизволенье?
    Я не Эней, не Павел; сам не зрю,
    И кто ж узрит во мне к тому влеченье?
 
 
34 И так, коль дерзкий подвиг сотворю,
    Страшусь, в безумие он мне вменится.
    Мудрец, ясней поймешь, чем говорю».
 
 
37 Как тот, кто хочет, но начать страшится,
    Полн новых дум, меняет замысл свой,
    Отвергнув то, на что хотел решиться, —
 
 
40 Так я томился в мрачной дебри той,
    И мысль свою, обдумав, кинул снова,
    Хоть предан был вначале ей одной.
 
 
43 «Коль я проник вполне в значенье слова, —
    Возвышенная мне сказала тень, —
    Твоя душа познать боязнь готова.
 
 
46 Боязнь людей отводит каждый день
    От честных подвигов, как призрак ложный
    Страшит коня, когда ложится тень.
 
 
49 Но выслушай – и страх рассей тревожный, —
    Что моего пришествия вина
    И что открыл мне жребий непреложный.
 
 
52 Я с теми был, чья участь не полна;
    Там, слыша голос Вестницы прекрасной,
    Я вопросил: что повелит она?
 
 
55 Светлей звезды в очах горел луч ясный,
    И тихим, стройным языком в ответ
    Она рекла как ангел сладкогласный:
 
 
58 “О Мантуи приветливый поэт,
    Чья слава свет наполнила далеко
    И будет в нем, пока продлится свет!
 
 
61 Любимец мой, но не любимец рока,
    Препону встретил на брегу пустом
    И вспять бежит испуганный жестоко.
 
 
64 И я страшусь: так сбился он на нём,
    Что уж не поздно ль я пришла с спасеньем,
    Как в небесах была мне весть о том.
 
 
67 Подвигнись в путь и мудрым убежденьем
    Все для его спасенья уготовь:
    Избавь его и будь мне утешеньем,
 
 
70 Я, Беатриче, умоляю вновь;
    Меня от звезд, куда стремлюсь желаньем,
    Подвигла, речь вложив в уста, любовь.
 
 
73 Там, пред моим Владыкой, с состраданьем,
    Поэт, я часто похвалюсь тобой”.
    Умолкла тут… И начал я воззваньем:
 

Я, Беатриче, умоляю вновь…

 
76 – О благодать, которою одной
    Наш смертный род превысил все творенья
    Под небом, что свершает круг меньшой!
 
 
79 Так сладостны твои мне повеленья,
    Что я готов немедля их свершить;
    Не повторяй же своего моленья.
 
 
82 Но объясни: как можешь нисходить
    Без трепета в всемирную средину
    От горних стран, куда горишь парить?
 
 
85 "Когда желаешь знать тому причину, —
    Она рекла,^[4] – короткий дам ответ,
    Почто без страха к вам схожу в пучину.
 
 
88 Страшиться должно лишь того, что вред
    Наносит нам: какой же страх бесплодный,
    Как не боязнь того, в чем страха нет?
 
 
91 Так создана я благостью Господней,
    Что ваша скорбь меня не тяготит
    И не вредит мне пламень преисподней.
 
 
94 Там некая Заступница скорбит
    О том, к кому тебя я посылаю,
И для нее жестокий суд разбит."
 
 
97 Потом к Лючии обратила слово,
    Рекла: "Твой верный ждет тебя в слезах,
    И я отсель его тебе вверяю."
 
 
100 И Лючия, жестокосердых враг,
    Подвигшись, мне вещала там, где вечно
    С Рахилью древней воссежу в лучах:
 
 
103 – О Беатриче, гимн Творцу сердечный!
      Спаси того, кто так тебя любил,
      Что для тебя стал чужд толпе беспечной.
 
 
106 Не слышишь ли, как плач его уныл?
      Не зришь ли смерть, с которой он сразился
      В реке, пред ней же океан без сил? —
 
 
109 Никто так быстро в мире не стремился
      От гибели, иль к выгодам своим,
      Как мой полет от слов тех ускори́лся
 
 
112 С скамьи блаженной к пропастям земным —
      Ты дал мне веру мудрыми словами,
      И честь тебе и тем, кто внемлет им!"
 
 
115 Потом, сказав мне это, со слезами
      Взор лучезарный возвела горе,
      И я потек быстрейшими стопами.
 
 
118 И, как желала, прибыл к той поре,
      Когда сей зверь пресек в пустынном поле
      Твой краткий путь к прекрасной той горе.
 
 
121 Так что ж? зачем, зачем же медлит боле?
      Что на сердце питаешь низкий страх?
      Что сделалось с отвагой, с доброй волей…
 
 
124 Когда так бодрствуют на небесах
      Блаженные три Девы над тобою
      И я сулю тебе так много благ?
 
 
127 И как цветочки, стужею ночною
      Согбенные, в сребре дневных лучей
      Встают, раскрывшись, на ветвях главою, —
 
 
130 Так я воздвигся доблестью моей;
      Столь дивная влилась мне в грудь отвага,
      Что начал я, как сбросив груз цепей:
 
 
133 «О слава ей, подательнице блага!
      О честь тебе, что правым словесам
      Уверовал и не замедлил шага!
 
 
136 Так сердце мне с желаньем по стопам
      Твоим идти возжег ты мудрым словом,
      Что к первой мысли возвращаюсь сам.
 
 
139 Идем: крепка надежда в сердце новом —
      Ты вождь, учитель, ты мой властелин!»
      Так я сказал, и под его покровом
 
 
142 Нисшел путем лесистым в мрак пучин.
 

Песнь III

Содержание. Поэты приходят к двери ада. Данте читает над нею надпись и ужасается; но, ободренный Виргилием, нисходит вслед за ним в мрачную бездну. Вздохи, громкий плач и крики оглушают Данта: он плачет и узнает от вождя своего, что здесь, еще вне пределов ада, наказуются среди вечного мрака души людей ничтожных, не действовавших, и трусов, с которыми смешаны хоры ангелов, не соблюдших верность Богу и не принявших стороны Его противника. Затем поэты приходят к первой адской реке – Ахерону. Седовласый Харон, кормщик адский, не хочет принять Данта в свою ладью, говоря, что в ад проникнет он иным путем, и перевозит на другой берег Ахерона толпу умерших. Тогда потрясаются берега адской реки, поднимается вихрь, сверкает молния и Данте падает без чувств.

 
1 Здесь мною входят в скорбный град к мученьям,
  Здесь мною входят к муке вековой,
  Здесь мною входят к падшим поколеньям.
 

Оставь надежду всяк, сюда идущий

 
4 Подвинут правдой вечный Зодчий мой:
  Господня сила, разум всемогущий
  И первые любови дух святой
 
 
7 Меня создали прежде твари сущей,
  Но после вечных, и мне века нет.
  Оставь надежду всяк, сюда идущий! —
 
 
10 В таких словах, имевших темный цвет,
    Я надпись зрел над входом в область казни
    И рек: «Жесток мне смысл ее, поэт!»
 
 
13 И как мудрец, вещал он, полн приязни:
    «Здесь места нет сомненьям никаким,
    Здесь да умрет вся суетность боязни.
 
 
16 Вот край, где мы, как я сказал, узрим
    Злосчастный род, утративший душою
    Свет разума со благом пресвятым». —
 
 
19 И длань^[5] мою прияв своей рукою
    Лицом спокойным дух мой ободрил
    И к тайнам пропасти вступил со мною.
 

 
22 Там в воздухе без солнца и светил
    Грохочат в бездне вздохи, плач и крики,
    И я заплакал, лишь туда вступил.
 
 
25 Смесь языков, речей ужасных клики,
    Порывы гнева, страшной боли стон
    И с плеском рук то хриплый глас, то дикий,
 
 
28 Рождают гул, и в век кружится он
    В пучине, мглой без времени покрытой,
    Как прах, когда крутится аквилон.
 
 
31 И я, с главою ужасом повитой,
    Спросил: «Учитель мой, что слышу я?
    Кто сей народ, так горестью убитый?» —
 
 
34 И он в ответ: «Казнь гнусная сия
    Карает тот печальный род, который
    Жил без хулы и славы бытия.
 
 
37 С ним смешаны злых ангелов те хоры,
    Что, за себя стоя́ лишь за одних,
    Ни с адом в брань, ни с Богом шли в раздоры.
 
 
40 Да не сквернится, небо свергло их
    И ад глубокий их извергнул племя,
    Зане оно бесславно и для злых».
 
 
43 «Учитель, – я спросил, – какое ж бремя
    Их вынуждает к жалобам таким?» —
    И он: «Для них не стану тратить время,
 
 
46 Надежда смерти не блестит слепым,
    А жизнь слепая так невыносима,
    Что участь каждая завидна им,
 
 
49 Их в мире след исчез быстрее дыма;
    Нет состраданья к ним, их суд презрел,
    Что говорят об них? взгляни и – мимо!»
 
 
52 И я, взглянувши, знамя там узрел:
    Оно, бежа, взвивалося так сильно,
    Что, мнилось, отдых – не ему в удел.
 
 
55 За ним бежал строй мертвых столь обильный,
    Что верить я не мог, чтоб жребий сверг
    Такое множество во мрак могильный.
 
 
57 И я, узнав там некоторых, вверх
    Взглянул и видел тень того, который
    Из низости великий дар отверг,
 
 
61 Я вмиг узнал – в том убеждались взоры, —
    Что эту чернь презрели навсегда
    Господь и враг, ведущий с Ним раздоры.
 
 
64 Презренный род, не живший никогда,
    Нагой и бледный, был язвим роями
    И мух и ос, слетавшихся туда.
 
 
67 По лицам их катилась кровь струями,
    И, смешана с потоком слез, в пыли
    У ног съедалась гнусными червями.
 
 
70 И я, напрягши зрение, вдали
    Узрел толпу на берегу великой
    Реки и молвил: «Вождь, благоволи
 
 
73 Мне объяснить: что значит сонм толи́кой^[6]
    И что влечет его со всех сторон,
    Как вижу я сквозь мрак в долине дикой?»
 
 
76 «О том узнаешь, – отвечал мне он,
    Когда достигнем берега крутого,
    Где разлился болотом Ахерон».
 
 
79 И взор смущенный я потупил снова
    И, чтоб вождя не оскорбить, к брегам
    Реки я шел, не говоря ни слова.
 
 
82 И вот в ладье гребет навстречу нам
    Старик суровый с древними власами,
    Крича: «О горе, злые, горе вам!
 
 
85 Здесь навсегда проститесь с небесами:
    Иду повергнуть вас на том краю
    В тьму вечную и в жар и хлад со льдами.
 

И вот в ладье гребет на встречу нам

Старик суровый с древними власами

 
88 А ты, душа живая, в сем строю,
    Расстанься с этой мертвою толпою!»
    Но увидав, что недвижим стою:
 
 
91 «Другим путем, – сказал, – другой волною,
    Не здесь, проникнешь ты в печальный край:
    Легчайший челн помчит тебя стрелою».
 
 
94 И вождь ему: «Харон, не воспрещай!
    Так там хотят, где каждое желанье
    Уж есть закон: старик, не вопрошай!»
 
 
97 Косматых щек тут стихло колыханье
    У кормщика, но огненных колес
    Усилилось вокруг очей сверканье.
 
 
100 Тут сонм теней, взволнованный хаос,
      В лице смутился, застучал зубами,
      Едва Харон суд грозный произнес, —