Поэт вслед за Вергилием спускается в первый круг Ада, где в особой светлой обители находит призраки знаменитых людей древности, которые приветствуют их и продолжают с ними путь. Ряд других знаменитых мужей. Вергилий ведет поэта дальше в Царство мрака.
1 Раскатом грома был я пробужден
И от его ударов содрогнулся.
Развеялся тяжелый, смутный сон;
4 Раскрыв глаза, кругом я оглянулся,
Желая знать, где я, куда попал,
И над зиявшей бездною нагнулся:
7 Из бездны гул стенаний долетал
До нашего внимательного слуха, —
Внизу под нами вечный стон стоял,
10 То грозен был, то замирал он глухо,
Была темна той бездны глубина,
И если вопль мог долетать до уха,
13 То глаз не мог увидеть бездны дна,
Хоть напрягал усиленно я зренье.
«Пусть эта пропасть вечная мрачна, —
16 Сказал поэт и побледнел в мгновенье, —
Мы в этот мрачный мир теперь сойдем;
За мною смело следуй без смущенья».
19 В лице переменился он. О том
Заметил я: «Уж если ты бледнеешь,
В моих сомненьях ставши мне щитом,
22 Могу ль быть смел, когда ты сам робеешь?»
Он отвечал: «В лице, в моих глазах
Всех чувств моих читать ты не умеешь.
25 Я чувствую теперь не жалкий страх,
Но ощущаю только состраданье
К судьбе теней, томящихся впотьмах,
28 Под безысходной карой наказанья.
Иди за мной. Наш путь еще далек,
Нам медленность не принесет познанья…»
31 И за собой поэт меня увлек
К ограде первой бездны непроглядной.
Хоть вопль теней к нам долетать не мог,
34 Но самый воздух пропасти той смрадной,
Казалось, словно вздохами стонал:
То было Царство скорби безотрадной,
37 Отчаянья без боли, где блуждал
Сонм призраков – мужчины, жены, дети.
Тогда путеводитель мне сказал:
40 «Что же меня не спросишь ты, кто эти
Несчастные? Ты должен все узнать,
Чем были эти призраки на свете,
43 Пока вперед мы не пошли опять.
Так знай: им неизвестно преступленье,
Но недоступна Неба благодать
46 Лишь потому, что таинством крещенья
Своих грехов омыть им не пришлось, —
Они бродили в вечном заблужденье
49 В те дни, когда в мир не сходил Христос.
Их вера до Небес не воспарила.
Я сам в незнанье их когда-то рос:
52 Неведенье одно нас погубило,
И за него мы все осуждены
На вечное желанье за могилой,
55 Надежды, милый сын мой, лишены…»
От этих слов тоска мне сердце сжала:
Страдать все эти призраки должны,
58 Хоть их чело величием блистало.
Кто скажет им, что в будущем их ждет?
И я хотел, во что бы то ни стало,
61 Проникнуть в тайну Неба и вперед
Узнать предел их горького страданья;
И так сказал: «Меня желанье жжет,
64 Поэт. Скажи мне: в Царстве наказанья
Ужель никто доныне не умел
Спасенье заслужить и оправданье
67 За подвиги и славу прежних дел?
Ужель никто спасти их не решался?»
И отвечал учитель: «Мой удел
70 Еще мне нов был здесь, когда спускался
Сюда во мрак Спаситель мира сам
И лаврами победы увенчался.
73 Спасен был им наш праотец Адам,
И Ной, и Моисей – законодатель,
И царь Давид, и старый Авраам,
76 Рахиль, – и многих спас тогда Создатель,
И в горние селенья перенес,
Прощая их, Божественный Каратель.
79 До той поры до мира вечных слез
Ни разу не коснулось искупленье…»
Мы дальше шли. И скоро нам пришлось
82 Переходить пространство. Привиденья,
Как лес густой, являлись впереди,
Неуловимы, точно сновиденья.
85 Оставивши вход в бездну назади,
Мерцавший свет во тьме я вдруг заметил,
И сердце шевельнулося в груди.
88 Я угадал, что в сумраке был светел
Душ избранных особый уголок.
«Учитель мой! Я жду, чтоб ты ответил
91 И назвал тех, кому всесильный рок
Дал светлую, особую обитель
И в бездну тьмы с другими не увлек!»
94 «Их слава, – отвечал путеводитель, —
Их пережив, живет до поздних дней,
И им за то Небесный Вседержитель
97 Отличье дал в обители теней».
И в тот же миг услышали мы слово:
«Привет певцу! Привет его друзей!
100 В мир призраков он возвратился снова…»
Тут голос стих. Четыре тени шли
Навстречу к нам. Страдания немого,
103 Иль светлой, чистой радости земли,
Иль затаенной на сердце печали —
В их лицах прочитать мы не могли.
106 Тогда слова поэта прозвучали:
«Смотри, с мечом{11} вот выступил вперед
Певец Омир: царем его считали
109 Поэзии. Гораций с ним идет,
А вот Лукан с Овидием. Привета,
Такого же привета, как и тот,
112 Что я сейчас услышал от поэта,
Они достойны все…» И я вошел
В собрание певцов великих света,
115 В ту школу, где над всеми, как орел,
Вознесся царь высоких песнопений…
Кружок теней со мною речь завел,
118 Приветствуя мой восходящий гений;
Вергилий тут не мог улыбки скрыть.
Затем, вслед за приветствием видений,
121 Певцами был я приглашен вступить
В их тесный круг, и был шестым меж ими.
Мы стали меж собою говорить
124 В согласии, как братья. Вместе с ними
Я шел туда, где бледный свет мерцал;
И с спутниками, сердцу дорогими,
127 Величественный замок увидал,
Кругом семью стенами обнесенный;
Поток реки тот замок обвивал.
130 И чрез поток, певцами окруженный,
Я перешел, как через сушу, вдруг;
Чрез семь ворот вступил я, пораженный,
133 На длинный двор, где цвел зеленый луг.
На том лугу иные тени были:
На лицах их – спокойствие без мук
136 И словно думы строгие застыли.
Величием запечатлен их вид;
Они почти совсем не говорили,
139 Но мне казалось – голос их звучит,
Как музыка. С холма смотреть мы стали
Кругом себя, – с холма был нам открыт
142 Весь светлый луг, где призраки блуждали.
На множество прославленных теней
Мне спутники в то время указали
145 Среди поляны. Видел я на ней
Электру{12} вместе с многими тенями:
Вот Гектор, всем известный, вот Эней,
148 Вот Цезарь с ястребиными очами,
С Камиллою{13} Пентесилея{14} вот,
Вот царь Латин{15} с Лавинией пред нами;
151 Вот Брут, а вот Лукреция идет,
Вот призрак одинокий Саладина{16},
Тень Марции{17} и Юлии{18} встает
154 С Корнелией{19}; вот новая картина:
Вкруг мудреца{20} философы сидят,
Ему дивясь и славя воедино;
157 Сидел Платон, с ним рядом и Сократ.
Вот тени Диогена, Демокрита{21};
Вот призраки знакомые стоят
160 Фалеса, Эмпедокла, Гераклита.
Вот и Зенон, и он, Диоскорид{22},
В котором знанья много было скрыто;
163 Анаксагор и геометр Евклид,
Вот призрак Цицерона и Орфея,
Тит-Ливия, Сенеки; вот скользит
166 Тень Иппократа с тенью Птолемея;
Вот Галиен, мудрец Аверроэс{23}…
Не в силах передать теперь вполне я
169 Всех предо мной являвшихся чудес
И слов не нахожу для выраженья.
Перед мной круг спутников исчез.
172 Из светлого приюта в то мгновенье
Мой проводник со мной спускаться стал
В зловещий, мрачный мир грехопаденья,
175 Где даже воздух самый трепетал,
Куда сквозь мрак, который там гнездился,
Луч света никогда не западал.
178 И в этот мир с поэтом я спустился.
Вергилий вводит Данте во второй, меньший круг Ада. Они видят свирепого Миноса, творящего суд и расправу с кающимися душами грешников и распределяющего их по разным отделам Ада. Казнь за преступную любовь. Франческа де Полента. Ее рассказ. Поэт лишается чувств и падает.
1 Круг первый Ада нами был пройден,
И во второй – в круг меньший – мы спускались,
Где жалобней звучали плач и стон
4 И муки бесконечнее казались.
Там злобный Минос с скрежетом зубов
Внимал, как тени, плача, признавались
7 В своих грехах, и, их казнить готов,
Произносил свой суд неотразимый.
Признания их слушая, без слов,
10 Своим хвостом, судья неумолимый,
Всегда спешил обвиться столько крат
Вокруг себя, лишь бешенством томимый,
13 На сколько ступеней пониже в Ад
Им осужденный призрак повергался,
И тем хвостом, свернувшимся в обхват,
16 Род казни их всегда определялся.
Пред Миносом, покаявшись в грехах,
Ряд призраков один другим сменялся
19 И падал в бездну с воплем и в слезах.
Меня увидя, Минос суд ужасный
Остановил с проклятьем на губах:
22 «Зачем ты здесь, скажи, пришлец несчастный?
Здесь мир скорбей и ужаса приют.
Сюда тебе ворота отопрут,
25 Но выйти вон отсюда очень трудно».
«К чему грозишь? – сказал мой проводник. —
Мы не поймем друг друга обоюдно:
28 Тот, кто своим могуществом велик,
Сойти сюда ему дал позволенье.
Впусти ж его и удержи язык».
31 И вопли я услышал в отдаленье,
Когда вступил в тот мрачный, адский круг,
Где раздавались стоны исступленья,
34 Где омертвел, казалось, свет вокруг,
Где, словно вечный ропот океана,
Носился гул неутихавших мук;
37 Где адские порывы урагана,
Бичуя и терзая и кружа,
За тенью тень несли среди тумана,
40 И души падших грешников, дрожа,
Стеня, хулы на Бога изрыгали.
За чувственность казнь эту заслужа,
43 Как я узнал, те души в Ад попали…
Как стаи птиц в холодный день зимы
В бессилии мятутся, так летали,
46 Вперед и взад метались в Царстве тьмы
Страдальческие тени. В их страданье
Надежды нет; должны смутиться мы —
49 Лишенные в грядущем упованья,
Им отдыха в мучениях не знать.
Как в небе журавли в ночном молчанье
52 Начнут, порою, жалобно кричать,
Так тени, в общем плаче надрываясь,
Неслись в Аду, не в силах устоять
55 В круженье вихря знойного. Теряясь,
Про сонм тех душ поэта я спросил,
Их адскому круженью ужасаясь.
58 «Вот первая, – Вергилий говорил, —
Народов многих гордая царица.
Пороком лишь – он ей законом был —
61 Жила сластолюбивая блудница,
Открыто поощрявшая разврат.
Звалась Семирамидой та срамница.
64 Она была, как хроники гласят,
Женою и преемницею Нина,
Владея краем, – край тот был богат,
67 Где властвует Судан теперь. Кручина
Другую тень смущает: то жена —
Самоубийца{24}. Горькая судьбина
70 Ее любви печальна и страшна.
Вот призрак Клеопатры сладострастной…»
Затем Елену видел я: она
73 Являлась на земле звездой несчастной;
За нею шли – великий муж Ахилл,
Погибший от любви своей напрасной,
76 Парис, Тристан{25}… Вергилий повторил
Имен людей прославленных немало,
Которых пыл их страсти погубил.
79 От состраданья к ним изнемогала
Моя душа, и был я поражен,
Когда близ нас собрание предстало
82 Известнейших мужей и славных жен.
И я сказал: «Мне хочется, Вергилий,
Речь повести с четой теней, как сон,
85 Скользящей и несущейся без крылий».
«Пусть ближе налетят они, тогда, —
Сказал поэт, – мы можем без усилий
88 Для той беседы вызвать их сюда,
Любовью, их связавшей, заклиная».
Вот дунул ветр. Как облаков гряда
91 Несется, воли собственной не зная,
Приблизились к нам тени. Оживясь,
Воскликнул я, к себе их призывая:
94 «О, страждущие тени! Если нас
Беседой подарить вы в состоянье,
Поговорите с нами!» Как подчас,
97 При радостном, веселом воркованье
К родимым гнездам голуби летят,
Так при моем невольном восклицанье
100 Чета теней, сквозь общий вихрь и смрад,
Толпу тех душ покинув, где стояла
Несчастная Дидона, – тихо, в ряд,
103 Порхнула к нам. Одна из них сказала:
«Ты, ради нас сошедший в эту тьму,
Ты, чья душа к нам жалость испытала,
106 Хотя преступны все мы, – твоему
Величию не можем не дивиться,
И если бы, в грехах своих, Ему,
109 Творцу миров, мы смели помолиться,
Просили б мы, чтоб мир и благодать
На голову твою могли спуститься
112 За то, что нам ты можешь сострадать.
О, говори – тебя мы слушать станем,
Расспрашивай – мы станем отвечать,
115 Пока в пучину бездны вновь не канем…
Мой край родной – на берегу морском,
Где волны По бегут, подобно ланям,
118 Теряясь в океане голубом.
Любовь, души прекрасная подруга,
В груди Паоло вспыхнула огнем.
121 Он был пленен той красотою юга,
Которая была во мне и вдруг
Исчезла от жестокости супруга.
124 Любовь – призыв души, как сладкий звук,
Откликнулась в душе моей любовью,
Которая не убоялась мук,
127 Не умерла, хоть истекала кровью.
Любовь нас к ранней смерти привела, —
Но казнь – братоубийце! К изголовью
130 Его, так много сделавшего зла,
Должны спуститься адские страданья…»{26}
Умолкла тень. Не поднимал чела
133 Я, слушая ее повествованье,
И долго пересилить не умел
Невольного, глубокого молчанья.
136 «Куда с своей ты думой залетел?» —
О проекте
О подписке