В этой войне фарфийцы могли бы одержать победу, как считают многие. Действительно, император Энгедрион был пленён, а фарфийская армия под командованием одарённого полководца Олнандора двигалась к Гиру. Но по странному стечению обстоятельств Олнандор затянул наступление на Гир. Считается, что король Алнайс, завидовавший знаменитому полководцу, не давал ему разрешения наступать дальше. Между тем промедление стоило фарфийцам победы в войне. Императором был провозглашён юный сын Энгедриона, Леманинойс. Гирский флот победил фарфийский и высадил десант в Прибрежье. Теперь Алнайс, как считается, нашёл повод вернуть Олнандора в Фарфию. Наступление на Гир было отменено. Затем и удача отвернулась от фарфийцев. Возле Вайкура сам Олнандор был разбит сыном императора, Леманинойсом. Ему удалось вызволить своего отца из плена, и он двинул своё победоносное войско на Фур. Обескровленные фарфийцы, оказавшиеся без армии, когда прежде непобедимый полководец был разгромлен юнцом, поспешили начать переговоры. Фарфийцы лишились огромных территорий, её территория уменьшилась вдвое.

Император был главой государства, но большой властью в империи также обладал Совет, в который входили знатные люди империи. В Совете председательствовал канцлер, который в случае отсутствия императора исполнял его обязанности. Иногда канцлеры были столь могущественны, что императоры были их марионетками. Однако Совет не посягал на жизнь императора, так как гирцы свято блюли завет святого Сейминия «Гир живёт, пока на троне сидит император», так и император не посягал на жизнь членов Совета, так как понимал, что это могло привести к гражданской войне. Это привело к своеобразному разделению власти, так как и у императора, и у Совета могли быть свои организации, структуры и должностные лица. Например, в империи могло быть два лорда-казначея, один из которых подчинялся императору, а другой – Совету. Однако обычно удавалось достигнуть компромисса, и например¸ лорд-казначей входил в Совет, но подчинялся вне заседаний Совета императору. Также император, если желал, мог сам председательствовать в Совете. Обычно решения в Совете принимались простым голосованием, за редким исключением, когда путём дискуссии открывалось очевидное для всех решение.

Нынешним канцлером был лорд Белий Логадрий. Это был довольно жёсткий, но справедливый человек, который до своего назначения канцлером был воспитателем сыновей императора Энгедриона Десятого. Канцлером он стал в первый же год правления Энгедриона, и всё его правление честно и с полной отдачей сил руководил империей во время военных походов императора. Белий Логадрий пользовался полным доверием у императора.

– Я служу государству, и, если император также служит государству, я служу и этому императору, – говорил он, и никто не смел сомневаться в его словах.

Иленойс вспоминал…

– Он совершенно не хочет заниматься фехтованием, ваше величество, – говорил Белий.

– Да, – согласился Энгедрион, который тогда ещё был наследником престола. – Иленойс тяготеет к наукам. Так может он будет великим учёным? Может, он изобретёт нечто такое, что изменит наш мир? Ладно, лорд Логадрий, я думаю, пока хватит с него уроков фехтования. Всё равно он не будет императором. Сделайте всё необходимое для того, чтобы Иленойс занимался тем, чем он хочет заниматься. И он уж точно лучше бездельника Игартиона.

– Как прикажете, ваше величество, – кивнул Белий…

На глазах у Иленойса навернулись слёзы. «Отец», – думал он. «Каким ты был мудрым».

В дверь постучали. Иленойс разрешил войти, и вошёл Катерий.

– Ваше величество, к вам его святейшество Сейминий Септар, – затараторил он.

Иленойс было удивился, зачем он понадобился первосвященнику и почему его святейшество пришёл к нему сам, но велел Катерию пустить его. Первосвященник вошёл, опираясь на трость. Он был одет в простой плащ, ничем не выдававший его положение. Он выглядел именно так, как должен был выглядеть истинно верующий. У него была длинная седая борода и мудрые синие глаза.

Он и был истинно верующим. Все это знали. Великий открывал ему видения, предсказывающие будущее. Правда, не всегда его слушали. А если случалось так, что первосвященник не был истинно верующим, у него были или неправильные видения, или их не было вовсе. По крайней мере, так говорили.

– Ваше величество, – произнёс он.

– Ваше святейшество, прошу, садитесь.

Присев, первосвященник сразу же перешёл к делу:

– В этот раз я во дворце не просто так, ваше величество. Я пришёл именно к вам.

Сейминий Септар выдержал паузу. Иленойсу было ужасно любопытно, но он терпеливо смолчал, не желая перебивать первосвященника.

– Великий открыл мне видение. Вы, наверное, слышали, как это происходит.

– Разное говорят, – протянул Иленойс.

Первосвященник печально улыбнулся.

– Увы, говорят и всякие небылицы про это. Например, то, что иногда видения посылает Повелитель Тьмы, а не Великий, а священник не может это понять. Но истинно верующий поймёт это!

Последнее предложение он произнёс почти нараспев, как на службе в храме.

– Но утром, в алтаре, как это чаще всего бывает, я закрыл глаза во время молитвы и увидел. И увиденное сильно удивило меня! Однако пути Великого неисповедимы.

– И что же там было? – наклонившись, спросил Иленойс, сгорая от любопытства.

– В этом видении вы были императором и сидели на троне.

– Я? – удивился Иленойс. – Но почему? Квелирион же…

– Этого я не знаю. Но вы были в императорской короне, и я чётко знал в этом видении, что именно вы – император.

Иленойс откинулся на спинку стула.

– Это всё?

– Да, ваше величество.

– Квелирион же жив, так?

– Да.

– Уф, надеюсь, с ним всё в порядке, – протянул Иленойс.

– Если это предназначение, то предназначение нельзя изменить, – сказал Сейминий Септар, наклонив голову.

– Предназначение? – Иленойс возбуждённо дёрнул рукой. – Вы так думаете?

– Я призываю вас быть настороже и ни в коем случае не отмахиваться от моих слов.

– Хорошо, – кивнул Иленойс. – Спасибо.

– А сейчас позвольте откланяться. – Первосвященник медленно поднялся, опёршись на трость.

– Да, конечно, ваше святейшество.

Первосвященник вышел и оставил Иленойса в глубокой задумчивости. Через какое-то время он решил пройтись по дворцу. У двери стояло, как обычно, два стражника, и он прошёл мимо них, шаркая ногами.

Размышляя, он дошёл до Тронного зала. Туда вела массивная двухстворчатая дверь, сужающаяся кверху. Иленойс распахнул двери. В глаза ему ударил яркий солнечный свет, льющийся через огромные окна этого зала. Иленойс остановился и прищурился, глаза постепенно привыкали к яркому свету.

Словно по наитию, он шёл мимо круглых беломраморных колонн, заканчивающийся капителями где-то очень высоко, под сводом великого зала.

Иленойс подошёл к трону на расстояние около десяти шагов и, глубоко задумавшись, смотрел на него. «А что, если это правда?» – думал он. «Если мне суждено занять этот трон?».

Раньше он не решался подняться вверх по ступенькам, но теперь он прошёл каждую из семи ступенек, и, чувствуя необычайное благоговение, подошёл к трону. Он раньше и не замечал его деталей. Сиденье и спинка были обиты бархатом, над спинкой стояла золочёная фигурка орла, стоявшего лапами на спинке и клюв которого был повёрнут влево. Верх спинки украшало несколько драгоценных камней разных цветов, подлокотники был округлой формы. Теперь он прикоснулся к подлокотнику и провёл по нему рукой.

Вдруг ему вспомнилась его последняя встреча с отцом, с момента которой прошло уже два года. Во дворе крепости стояли он, отец, Квелирион и их братья. Вокруг было множество солдат, которые ожидали своего императора.

– Иленойс, ты уже мужчина, – с улыбкой произнёс отец, положив ему руку на плечо.

Игартион выглядел откровенно скучающим – он смотрел по сторонам, делая вид, что он тут совсем не при чём. Элиминион стоял рядом, нахмурившись. Его мальчишеские непослушные волосы неряшливо топорщились. Энгедрион крепко обнял Иленойса и сказал:

– Теперь ты тут главный. Покажи себя. Ты сын императора, а императоры чистой гирской крови. Конечно, будет и канцлер, но ты должен вникать в дела управления империей.

– Да, отец, – сказал он тогда, но что он сделал? Ничего. Он так и проводил дни за книгами и экспериментами. Ему не было никакого дела до управления государством, и только, когда к нему приходили, когда нельзя было что-то решить без представителя императорской семьи или когда традиции требовали его присутствия, тогда ему приходилось идти. Игартион, как обычно, где-то развлекался, а Элиминион тренировался фехтованию или ездил на охоту…

Иленойс разочарованно вздохнул и двинулся прочь. Он снова прошёлся по коридорам дворца. Это был Императорский дворец – величайшее сооружение в городе, да и, пожалуй, во всей империи. Огромный, он занимал всю вершину холма, на котором стояла Старая крепость. Дворец был построен из больших белых каменных кирпичей и включал в себя множество различных помещений. Разные постройки дворца связывали между собой переходы, под арками которых проходили вымощенные дорожки.

Иленойс вспоминал историю дворца. Когда-то он был довольно неказистым, но после окончательной победы над Фарфией и её покорения император Энгедрион Четвёртый затеял масштабную перестройку всего того, что стояло на холме. По его воле были почти полностью снесены все старые дворцовые строения и множество домов знати. После этого Энгедрион Четвёртый начал строительство огромного дворцового комплекса, который должен был показать возросшее величие Гира, сумевшего одолеть столь древнее, могучее и культурно развитое государство, как Фарфия. К тому времени только Фарфия да ещё маленькие государства Триж и Угор, которые не представляли угрозы империи, могли претендовать на независимость. Экардер и Лихалем уже как много лет были провинциями империи, но Фарфия сопротивлялась Гиру долго, и в пяти войнах перевес склонялся то на одну, то на другую сторону. В конце концов, гирцы подступили к самому сердцу Фарфии, и когда фарфийцы попытались вернуть прежние позиции, завоевали всю страну и сделали своей провинцией.

Мимо проходил молодой человек в сером одеянии. Это был Вилетий, помощник лорда-казначея.

– Ваше величество, – произнёс он, склонив голову.

Иленойс коротко кивнул. Было уже четыре часа, и Иленойс вышел во двор и направился к саду. Пройдя мимо своих палат, он свернул к арке. После арки перед ним вырос прекрасный лес, в котором были небольшие деревья – дубы, клёны, осины. Иленойс замер, разглядывая расположенные на клумбах цветы. Где-то наверху дятел долбил кору, вылавливая насекомых. Иленойс посмотрел на верхушки деревьев, желая посмотреть на него, но не увидел птицу в густых кронах.

Иленойс неторопливо побрёл прямо по вымощенной дорожке. Неподалёку сад патрулировали стражники из Императорской гвардии, ходившие по двое по другим тропкам. Иленойс подошёл к кромке холма, с которой открывался прекрасный вид на окрестности. Это была своего рода смотровая площадка, и отсюда было хорошо видно место впадения реки Гермы в Гедару. Стены крепости здесь были понизу, на склонах холма. Речные воды медленно и величаво текли, полуденное солнце отражалось в водной глади, и временами дувший ветер создавал рябь, от которой вода словно покрывалась складками, как ткань.

Иленойс слегка улыбнулся. «Так или иначе, теперь всё будет по-другому. Отец погиб. Императором станет Квелирион, но на мне тоже лежит ответственность. Империя нуждается во мне», – думал он.

Он повернул обратно, и возле дворца к Иленойсу подошёл слуга.

– Ваше величество, – начал он.

– Да?

– Я что-то слышал о заговоре, – заговорил слуга шёпотом и оглянулся. Вокруг никого не было, только вдали проходили стражники.

– О заговоре? – нахмурился Иленойс.

– Когда я выходил на улицу, возле площади Славы я подслушал разговор. Один из них сказал, «если заговор удастся, он даст нам всё».

Площадь Славы, или площадь Парадов, была одним из самых людных мест на территории крепости. Там находился собор, дома высшей знати, селившейся здесь с самых давних времён и передававших свои дома по наследству, и штаб-квартира рыцарского ордена Орла.

– И что было дальше? – спросил Иленойс.

– Они заметили меня и ушли. Лиц их я не видел.

Но Иленойс не придал этому значения.