Сложно было писать рецензию на это произведение. Но все же рискну поделиться своими мыслями по этому поводу...
Роман Чингиза Айтматова "И дольше века длится день", также известный под названием "Буранный полустанок", — это философское и многогранное произведение, вышедшее в 1980 году. Айтматов, мастер синтеза мифа и реальности, создает эпическое полотно, где переплетаются судьбы отдельных людей, история целых народов и даже футуристические видения. Книга стала не только вершиной творчества автора, но и смелым высказыванием о судьбе человечества в условиях тоталитаризма и глобализации.
В центре повествования — Едигей, простой путевой рабочий с полустанка Боранлы-Буранный, чья жизнь наполнена рутиной и тяготами степной жизни. Его друг Казангап умирает, и Едигей берёт на себя миссию организовать традиционные похороны. Этот скорбный ритуал становится отправной точкой для череды воспоминаний, раскрывающих историю жизни Едигея, его любви, потерь и борьбы.
Параллельно автор вводит легенду о манкурте. Манкурт — это человек, захваченный в рабство, подвергнутый жестокой пытке: на его голову надевали сырую верблюжью шкуру, которая, высыхая, сжималась, лишая памяти и разума. Лишённый прошлого, имени, воспоминаний, манкурт превращался в покорного раба, не способного даже узнать собственную мать. В этой легенде Найман-Ана, ищет давно пропавшего сына, и найдя, пытается вернуть его домой. Но он, не помня ее, убивает мать по приказу хозяев. Единственное, что остаётся от неё, — белый платок, превратившийся в птицу , кричащую: «Вспомни, как тебя зовут!? Твоё имя Жоламан!». Для Айтматова память — основа личности. Забвение превращает людей в «биороботов», слепо следующих за системой (как манкурты служат хозяевам). Это напрямую связано с советской эпохой, где идеология часто подменяла личную и коллективную память, но актуально и сегодня: цифровая эра стирает культурные коды, заменяя их глобальными шаблонами. Белый платок Найман-Аны, ставший птицей, — символ неподвластной времени памяти. Даже когда человека пытаются стереть, память о нём живёт в мифах, природе, поступках.
Роман Айтматова, написанный в эпоху позднего СССР, раскрывает тему репрессий через призму как советской действительности, так и универсальных исторических травм. Примером служит судьба Абуталипа Куттыбаева, учителя, преследуемого советской властью за его личные дневники-воспоминания. Абуталип, как и Найман-Ана из легенды о манкурте, пытается сохранить культурные корни. Но если манкурта лишают памяти насильно, то советская система делает это через идеологический пресс. Учитель становится «опасен» именно потому, что передаёт детям историю и традиции — то, что власть стремится стереть или переписать. Его судьба — пример того, как тоталитарный режим подавляет любое инакомыслие. Даже невинное собирание песен и легенд трактуется как угроза. Едигей глубоко уважает Абуталипа и после его смерти пытается защитить и вернуть честь друга, несправедливо оклеветанного. История Абуталипа типична для миллионов жертв 1930–1950-х годов: ложные обвинения, сломленные жизни, посмертное забвение. Айтматов акцентирует абсурдность репрессиий : герой воевал за Родину, воспитывал детей, но стал «врагом народа» из-за доноса и страха чиновников перед «неконтролируемой» культурой.
Любовь Едигея и Зарипы (жены Абуталипа Куттыбаева). После ареста и гибели Абуталипа Едигей, как верный друг, берёт на себя заботу о его семье. Постепенно между ним и Зарипой возникает глубокая эмоциональная связь, но их чувства остаются нереализованными. Едигей и Зарипа почти не говорят о своих чувствах. Их любовь выражена в жестах, взглядах, совместной заботе о детях. Это немое страдание становится метафорой эпохи, где правду нельзя произнести вслух. Но Едигей не может позволить себе «предать» друга, даже после его смерти. Зарипа, сохраняя верность погибшему мужу, отказывается от личного счастья. В глазах общества их связь могла бы выглядеть как измена, что особенно важно в контексте традиционной степной морали. Едигей винит себя в том, что не смог защитить Абуталипа от репрессий. Любовь к Зарипе смешивается с раскаянием. Это история о чувстве, рождённом в горниле боли, одиночества и морального долга. Их отношения наполнены тихим трагизмом, где любовь становится одновременно спасением и мукой, отражая противоречия между человеческим сердцем и жестокостью внешних обстоятельств. Зарипа добровольно отказывается от личного счастья, выбирая путь самоограничения. Ее жертва во имя памяти, верности и достоинства. Её трагедия — в осознанном отказе от любви, которая могла бы стать спасением от тотального хаоса жизни.
Ещё один пласт в романе — фантастическая линия о советско-американской космической миссии, столкнувшейся с инопланетной цивилизацией. Утопические лесногрудцы противопоставляются земному миру, раздираемому конфликтами. Контакты двух космонавтов с планетой Лесная Грудь и отказ земного руководства от диалога с инопланетной цивилизацией в романе — это аллегория глобального недоверия, страха перед «Другим» и саморазрушительной изоляции. Отказ от диалога с инопланетянами основан не на рациональной оценке угрозы, а на страхе, укоренённом в исторической памяти человечества: войны, предательства, колониализм. Земляне проецируют собственный травматический опыт на «Другого», не пытаясь понять его мотивы. Это повторение логики сталинских репрессий: «Если враг не сдаётся — его уничтожают». История контакта с планетой Лесная Грудь — это притча о том, как страх и агрессия уродуют саму возможность быть человечным. Айтматов предупреждает: пока мы не научимся видеть в «Другом» не врага, а собеседника, Земля останется «буранным полустанком» вселенной — забытой богом и людьми, замкнутой в порочном круге самоуничтожения. «Кольцо» вокруг планеты — не защита, а символ поражения, последний акт трагедии, где человечество само становится коллективным манкуртом, убивающим свою космическую «мать»-надежду.
Строительство космодрома в степи — символ насильственной модернизации. Технологический рывок оборачивается разрушением древнего кладбища Ана-Бейит ("Материнский покой"), где похоронены предки. Это прямая параллель с советскими проектами, жертвовавшими людьми и памятью ради "светлого будущего". Разрушение Ана-Бейит сравнимо с надругательством над природной и человеческой святыней. Попытка Едигея похоронить друга Казангапа по традиционному обряду становится актом сопротивления. Даже когда власти запрещают доступ к кладбищу, он копает могилу в степи , бросая вызов системе, для которой ритуалы и память — пережиток прошлого. В сцене, где Едигею сообщают о ликвидации кладбища ради космодрома, звучит горькая ирония: "маленький человек" теряет даже право оплакать близких. Но его горе — это голос всех, кого система считает "винтиками".
Актуальность:
Спустя десятилетия роман звучит пророчески. В эпоху цифрового манкуртизма, экологических кризисов и культурной унификации вопросы Айтматова о ценности памяти и человечности лишь набирают силу. Это не просто книга, это притча-предупреждение. Айтматов заставляет задуматься: что останется от нас, если мы отречемся от прошлого? Рекомендуется всем, кто ищет литературу, бьющую в набат, соединяющую личное и вселенское, земное и звёздное. И дольше века длится день" — это гимн "маленькому человеку", который, вопреки репрессиям, остается носителем памяти и совести. Едигей, Абуталип, Найман-Ана — их голоса сливаются в единый протест против любого насилия над человечностью. Айтматов напоминает: пока жива способность помнить и сопротивляться, даже под самым жестоким гнетом, надежда на преодоление "манкуртства" не умирает.
