– Он добрый малый, просто пожалел меня. Даже мороженое мне купил, – сказала она.

– Вкусно хоть было? – засмеялся в респиратор Мартин.

– Очень! Клубничное, мое любимое. Он был такой милый, что я дала ему попробовать, – Моника накрыла рот пальчиками, сдерживая смех.

– Думаю, он был в шоке, что такая приличная девушка позволила ему лизать свое мороженое.

– Он мне понравился, – пожала плечами Моника. – Даже в голову не пришло, что он может быть заразным.

– Я уверен, он не настолько низко пал, чтобы заразу подцепить, – сказал Мартин, сложив руки на груди.

– Говорю же, я об этом даже не подумала! Потом он предложил отвести меня в больницу, чтобы мне руки обработали. Я двойку за долбаный доклад по Джорджу Элиоту получила, психанула, начала лупить по стене и разодрала руки. Но он был такой упоротый, что появись мы в больнице – его бы сразу в полицию загребли. А домой я идти не хотела. Знала, что от матери огребу. Тогда мы пошли в парк, и он показывал мне трюки на скейте. Боже, мне казалось, что он сейчас убьется! Я заставила его сесть смирно, он попросил разрешения прилечь, я сказала «да», он завалился ко мне на колени и уснул.

Мартин захохотал.

– Мне жалко было его будить, – сказала Моника, улыбаясь, вся красная. Глаза блестели от слез. – Когда он проснулся, уже темнело. Я сказала, что мне пора домой. Он пошел меня провожать, но когда мы дошли до моего района, он сказал, что пойдет, пока его охрана не пристрелила, и удрал.

– Я бы на его месте тоже испугался. Никто бы не поверил, что такой оборванец просто провожает тебя до дома.

– Вот уж нет! Не такой уж он и оборванец был! – надулась Моника. – Его, наверное, просто отпустило, и он не мог вспомнить, что вообще было, как он тут оказался и кто я такая.

– Если бы он этого не помнил, вы бы не встречались столько времени.

Моника задумалась.

– Слушай, а ведь правда! Он же ко мне в школу на следующий день приперся! Он запомнил, где я учусь!

– Рад, что ты поняла это после стольких лет.

– Все, хватит сопли распускать, я пошла домой! Если думаешь, что я приглашу тебя на чай, то зря надеешься.

– Если ты думаешь, что я пью чай с грибами и яйцами, то это ты зря надеешься.

– Я просто люблю яичницу и слегка обжаренные грибы. Не понимаю, зачем их подвергают такой жесткой термической обработке. Из них же весь вкус выходит!

– А еще у шампиньонов можно удалить ножки, всыпать в лунки сыр, посолить, поперчить, сбрызнуть оливковым маслом и запекать десять минут.

– Ты тоже знаешь этот рецепт?! Я очень часто так шампиньоны готовлю!

– Удивительно, какие у нас схожие вкусы, да? На, возьми к ужину. Надеюсь, это ты тоже любишь, – Мартин протянул мясной бутерброд из лавки дона Рихардо.

– Да, очень люблю! – обрадовалась Моника, но тут же запаниковала. – Эй, стоп! Чего это?! Ты совсем, что ли?! Ничего я не буду у тебя брать! Решил жратвой меня подкупить?!

– Нет, это просто в качестве извинений за неловкость, которую я тебе доставляю.

Моника поджала губы, поколебалась пару секунд и взяла бутерброд.

– Спасибо. Но учти, что это был твой добровольный жест и я ничего тебе за это не должна!

– Конечно.

– Ну и вали тогда! Сказала же, что на чай не приглашу!

– Спокойной ночи, – помахал рукой Мартин.

– Спокойной ночи, – кивнула Моника серьезно, прижимая к груди игрушку, яйца, грибы и бутерброд.

Сделав вид, что пошел дальше по улице, Мартин коротко обернулся, чтобы увидеть, в какой подъезд зашла Моника. Дойдя до перекрестка, он неспешно повернул обратно, вспоминая тот весенний день, когда встретил приличную девчонку. Это было настолько потрясающее событие, что даже косяк с травкой в рот не лез. Мартин просто сидел на своем скейте и плакал, уткнувшись носом в коленки.

– Она такая красивая… Такая чистенькая… Хрупкая… У нее от юбки так вкусно пахло… А я вел себя, как свинья… Мороженое ее лизал… На колени ей завалился… До дому не проводил… Даже не спросил, как ее зовут…

– Марти, тебя просто торкнуло! Это был глюк, Марти! – склонились над ним Мейсон и Скайлер, лучшие друзья.

На следующий день, примерно в это же время, он вернулся к той школе и уселся у колонны, которую она вчера лупила.

– Эй, парень, тебе чего надо? – подошел охранник.

– Я девушку жду.

Охранник усмехнулся.

– Девушку? Из этой школы? Парень, ты хоть в курсе, какие девушки здесь учатся? Мне, право, очень интересно, какую из них ты имеешь наглость ждать.

– Это ко мне, – раздался девчачий голос.

Она. В белой блузке с симпатичной брошкой, в узких клетчатых штанах, лакированных ботиночках. Волосы распущены, аккуратно причесаны, в них милый скромный ободок. Руки перебинтованы. К груди прижаты книжки.

Не отрывая от нее глаз, он попытался встать, но скейт уехал из-под задницы. Он упал на колено и даже не пытался подняться, глядя на нее снизу вверх.

– Мисс Розенберг? Вы уверены, что это к Вам? – спросил охранник, потирая затылок.

– Абсолютно уверена, – ответила она с достоинством.

– Что ж, тогда желаю хорошего дня, господа.

Охранник ретировался.

– Розенберг? – пробормотал Мартин, глядя на нее. – Я как-то работал на заправке Розенберга. Через две недели меня вытурили.

– Это заправки моего папы. Я Моника Шарлотт Розенберг. Вставай, – сказала она и протянула перебинтованную руку.

Он взял ее, сдавил, сделал ей больно. Хотя она ничего не сказала, просто чуть-чуть скривилась.

– Мартин Бенджамин Франклин. Я пришел, чтобы извиниться за свое свинское поведение вчера.

– Не понимаю, о чем ты. Неужто ты потомок того самого Франклина?

Он опозоренно потер затылок.

– Знаю, он бы таким правнуком не гордился.

– А мне кажется, ему бы понравилась твоя футболка.

Это была драная футболка со знаком анархии и криминальными рожами Sex Pistols, кое-как скрепленная булавками.

– Ты слушаешь Sex Pistols? – вскричал Мартин удивленно.

– Ну так, есть пара любимых песенок. Но вообще-то, мне больше нравятся Ramones.

Лязг ключа от входной двери выдернул его из воспоминаний. Мартин зашел в квартиру, на секунду представив, что вот-вот его обдаст теплым запахом мясного пирога или грибного супа, кругом будут гореть оставленные без присмотра ароматические свечи, а Моника, сонная или взвинченная, надутая или влюбленная, одетая в его футболку или свой кружевной пеньюар, выйдет встретить его, обнимет за шею, прощебечет какую-нибудь нежность и поцелует. Однако встретила его лишь полутьма городских сумерек и прохладная смесь запахов дорогого мыла и ароматизированного парафина. Но Мартин знал, что его Моника совсем рядом – всего лишь в какой-то из квартир на другом конце блока. Поэтому признаки ее присутствия по-прежнему ощущались очень ярко и живо: бардовые стены, которые она сама выкрасила, обувь и верхняя одежда у порога, которую она не стала забирать, поплывшие ароматические свечи, которые за пару дней покрылись легким слоем пыли, ее розовый пеньюар на матраце, который Мартин обнимал по ночам вместо нее.

– Мона-Мона, – с улыбкой сказал Мартин, сняв респиратор, – неужто ты и вправду думаешь, что я влюбился в тебя лишь потому, что был под кайфом?

14

На следующий день Айзек и Итан украдкой спросили у него:

– Ну что, как успехи?

– Ну, мне удалось выяснить, что она сняла квартиру с другой стороны нашего блока и ходит мимо моих окон именно в то время, когда я возвращаюсь с работы, – ответил Мартин.

– Как-то не похоже на поведение девушки, которая решительно хочет отделаться от парня, – вскинул бровь Итан.

– А я вообще недоумеваю, как она тебя до сих пор не просекла, – сказал Айзек.

Мартин в замешательстве почесал ухо.

– Нельзя говорить такое о своей девушке, но Мона слегка из тех, кто дальше своего носа ничего не видит.

– Слегка?!

Присутствие Дианы, которая пряталась за стеллажом и подслушивала их, они обнаружили только по ее злобному пыхтению.

– Моне, значит, вы помогаете, а мне нет! – выпалила она.

Итан и Айзек запаниковали.

– Ди, это совсем не то… Дело в том, что… Понимаешь, некоторые люди созданы друг для друга, а некоторые…

– Да какие «созданы»?! – закричала Диана. – Эта овца по своему бывшему сохнет и плевать на тебя хотела, Ноа! Ржете надо мной, что я за тобой бегаю, а сами-то! План Барбаросса составляете, как бы ее захомутать!

– Ди, поверь мне, это не потому, что ты толстая, – сказал Мартин холодно.

Диана обиделась и выбежала из магазина.

– Чувак, это было жестко, – покачали головой Итан и Айзек.

– Надо ее отвадить, а то она все пронюхает и Моне разболтает. Женская дружба – то еще оружие массового поражения.

– Думаешь? – удивился Айзек.

Мартин кивнул.

– Это, конечно, подло с моей стороны, но я рад, что у Моны нет подруг. Девчонки слишком уж зависят от мнения друг друга. Если пойти в гости к Мейсону и оставить Мону болтать с его женой Кэти – все, считай, что скандал обеспечен. Кэти сама по себе девчонка простая, но, блин, всю подноготную выложит! С кем я до Моны, где я, что я, да какая Мона молодчина, что такую ошибку природы терпит, мол, меня ни одна девка больше недели не выносила, такой я кусок говна. Нет, я от Моны ничего не скрывал. Как было, так и говорил. Но это все в прошлом. Зачем к этому возвращаться, да еще и нагнетать? Мона и так психованная. А представьте, что было бы, если б у нее были подружки из ее кругов! Они бы от меня мокрого места не оставили своими: «Мона, он наркоман и нищеброд, бросай его»!

Итан помотал головой.

– Я бы не стал париться на этот счет. Ребятишки из наших кругов с падшими не водятся. Вы можете быть лучшими друзьями, пока ты соответствуешь всем параметрам. Но стоит тебе оступиться, – вылететь из престижной школы, не унаследовать семейное дело, обанкротиться, – все, ты персона нон грата, сразу же из друзей удалят.

– Суровые у вас все-таки законы, приятель.

– Но ведь когда-нибудь тебе придется признаться, – вдруг сказал Айзек. – Не будешь же ты вечно за маской прятаться, правильно?

– Верно, – нахмурился Мартин. – Пожалуй, надо просто подождать, пока она успокоится. И убедить ее, что прежний бородатый я вовсе не такой моральный урод, как она думает.

Моника фурией влетела в магазин и, не здороваясь, направилась прямиком к прилавку.

– Значит, я дальше своего носа ничего не вижу?! – заорала она на Мартина. – Попробуй только еще раз за мной увязаться, псих, – башку снесу!

– Долго же ты будешь дожидаться, пока она успокоится, парень, – присвистнул Итан.

В дверях стояла Диана и коварно улыбалась ярко-красными губами.

– Да уж, женская дружба – страшная сила, – покачал головой Айзек. – Ди, это, конечно, мило, что ты побежала встречать Мону просто для того, чтобы рассказать, что о ней говорят грязные мальчишки. Но не ты ли сама ее овцой назвала?

Диана не ожидала такой откровенной подлости и впала в ступор.

– Ди, это правда? – резко обернулась на нее Моника, а когда не дождалась ответа, выпалила: – Не может такого быть! Ди бы никогда обо мне такого не сказала!

– Конечно! – не выдержал Мартин. – Это только твой бывший козел и подлый изменник!

15

Сырой вариант их песни был состряпан еще вчера, но вместо того, чтобы по-человечески репетировать, они цапались и обменивались обидными колкостями. В конце концов, Моника сказала, что больше не будет играть в этой вшивой группе и пусть они ищут себе другого вокалиста и ритм-гитариста, забрала гитару и скейт и была такова.

– Ой, психанула и ушла, как оригинально! – буркнул Мартин.

– За что боролась, на то и напоролась, – сказал Итан. – Она ж рок-группу хотела, чтобы ругаться, а не музыкой заниматься.

– Да ладно. Вернется, как миленькая, – засмеялся Айзек. – У нее деньги заканчиваются, где она будет халявный кофе и тортики брать?

– Да вы задрали уже со своей Моной! Прыгаете вокруг нее, как собачонки! – выпалила Диана.

– Что, ударника тоже нового искать?

Диана гордо хмыкнула и хлопнула дверью.

– Что я вам говорил? Поругались. Когда по помойкам валяться начнем? – развел руками Мартин.

Диана шла домой широким шагом и тяжело выстукивая, чтобы не слышать, что ей кричат автомойщики.

– Эй, свинка, не зазнавайся так! Удостой нас хоть одним взглядом своих поросячьих глазок!

– Что, так уродливо намалевалась, что на людей смотреть стыдно?

– Гляди, игнорит! Делает вид, что нас вообще не существует!

– У, гадина!

Диана услышала, как к автомойке подъехал тяжелый скрипучий автомобиль. А затем раздался знакомый мужской голос:

– Эй, не Диана ли это? Привет, девочка!

Она обернулась и узнала пожилого владельца бара, который располагался неподалеку от пекарни ее матери. Он частенько к ней забегал, чтобы выпить кофе и съесть свежую плюшку.

– Здравствуйте, мистер Миллер!

– Давно я тебя не видел. Иди сюда, поболтаем, пока парни моей колымагой занимаются.

– Ни за что туда не пойду! Эти козлы меня обзывают!

– Правда? Что ж, тогда и я от их услуг откажусь. Будут знать, как мою девочку обижать.

– Эй-эй-эй, дедуль! – запаниковали автомойщики. – Да ладно, пошутили малость, мы ж любя! Вот ябеда, а!

Старик подъехал к Диане, и она села в его грузовичок.

– Ой, Диана, тебя и не узнать! Как выросла за лето, какая красавица стала! Неудивительно, почему эти животные с ума сходят. А я давно тебя в мамкиной пекарне не вижу. Неужто, думаю, в колледж поступила? Казалось бы, вот недавно мне в пуп дышала.

– Не, мистер Миллер, мне до колледжа еще год. Я начала на барабанах в рок-группе играть. Вот к маме в пекарню и некогда ходить.

– Даже так? На барабанах? Неужто на тех огромных громких штуках, как у меня в баре? Ну, от которых уши вянут.

Диана засмеялась.

– Не, мистер Миллер, у меня только цимбалы и бонго. Настоящую барабанную установку мама мне никогда не купит. Да и поставить ее негде. У нас же такая крошечная квартира.

– Да и зачем, деточка? Хочешь, чтобы соседи повесились? Лучше приходи ко мне в бар и барабань, сколько влезет.

У Дианы заблестели глаза.

– Вы это серьезно, мистер Миллер?!

– Конечно! До пяти часов вечера можешь спокойно заниматься. А там посмотрим. Народ у меня по-разному собирается. Иногда в шесть, иногда позднее.

Так как время едва перевалило за полдень, Диана изъявила желание отправиться к мистеру Миллеру в бар и поиграть на настоящей ударной установке прямо сейчас. Когда они прибыли, там уже вовсю барабанил стройный бородатый качок в мокрой обтягивающей маечке.

– Скайлер, брысь! Уступи место юной леди! – скомандовал мистер Миллер.

Барабанщик быстренько довел свою игру до логического завершения и дружелюбно поприветствовал Диану взмахом палочки.

– Не бойся, Диана, это Скайлер, он славный малый. Его группа частенько у меня выступает. А еще он почти даром отдал мне эту ударную установку, поэтому так уж и быть, я разрешаю ему репетировать, когда вздумается.

– Я живу в спальном районе, – сказал качок. – Мои соседи так сильно любят тишину, что стоит тебе высморкаться, как они тут же вызывают полицию.

Диана смущенно засмеялась в кулак.

– Кстати, Скайлер, – сказал мистер Миллер, – раз уж ты здесь, покажи барышне, как на барабанах играть. А то где это видано, чтобы рок-музыканты на одних цимбалах и бонго играли?

– Ты играешь в рок-группе? – спросил качок.

– Да, на ударных. На цимбалах и бонго, – неловко скривилась Диана.

– Оригинально, однако. Недавно, что ли, собрались?

– Пару дней назад. Но кажется, мы сегодня распались. Потому что наша вокалистка и по совместительству ритм-гитаристка больная на голову тощая стерва.

– О, это классика! Ты знаешь хоть одну рок-группу с адекватной вокалисткой?

– Не-а.

– Вот и я про то же. Но ты не парься. Пусть они делают, что хотят, а твоя задача – задавать ритм. Без твоего ритма и вокалистка ваша обломится, и все остальные. Так что запомни правило номер один – что бы там ни говорили, а рок-группа держится на ударнике. Ударник – это мозг, скелет и кровеносная система группы…

– А еще главный инициатор разборок с басистом, гитаристами, клавишником, фронтменом, администрацией бара и аудиторией, – добавил мистер Миллер.

– Ну, это у меня, кажется, получается, – сказала Диана задумчиво.

– Ну, тогда дело за малым, – сказал качок. – Запомнить, как звучат элементы ударной установки, и лупить по ним со всей дури и желательно невпопад!

16

Диана не помнила, как пришла домой, а когда очнулась, то захотела в срочном порядке перебрать свой гардероб. За этим увлекательным занятием она не услышала, как с работы вернулась мать, которая и извлекла ее из радужно-кружевных завалов атласа и шифона.

– Что это ты делаешь, куколка моя?

– Ой, мама! Я тут разбирала платья и поняла, что хочу еще пару-тройку.

– Да? Гуляла по магазинам после школы и что-то присмотрела?

– Ну, не совсем.

Диана взяла свой смартфон и показала матери сайт готического онлайн-магазина.

– Смотри. Платья совсем как на тех шарнирных куколках, которые ты заказываешь из Японии.

– Милая, ну не знаю. На куколках такие платья, конечно, хорошо смотрятся, но на тебе, мне кажется, будет как-то мрачновато.

– Ну, у них же не только черные платья есть. Смотри, бордовое очень красивое. Фиолетовое. Коричневое. Как раз для осени.

– Ну хорошо, я подумаю.

– Спасибо, мамочка, ты лучшая!

Диана смачно чмокнула мать в щеку. Та еле как обвила руками ее необъятное тело.

– Ой, Ди, малышка моя, ты такая ласковая в последнее время. Как кошечка. Я остатки тортика из кондитерской принесла. Пойдем чай пить.

– Конечно, мамуль.

«Хренушки тебе теперь, а не Барби на балу», – подумала Диана, коварно улыбаясь.

Когда Айзек вернулся домой и услышал вопрос, который ждал, он точно знал, что ответить:

– Ой-вей, тетя Роза, Вы представляете? Пришел я-таки в этот клятый чизкейк-хаус! Попросил самый большой классический нью-йоркский чизкейк для своей тетушки Розы! А классического нью-йоркского чизкейка нет! Клубничный есть, шоколадный есть, а классического нью-йоркского нет!

– Ой, ну что ты, Изя, право, носишься с этим классическим нью-йоркским чизкейком? – сказала тетя Роза. – Взял бы уже клубничный. Или шоколадный.

Айзек оскалился от уха до уха.

– Тетя Роза, пока Ваш любимый племянник Изя жив, Вы будете кушать только классические нью-йоркские чизкейки!

17

На следующий день в Хот Топике Итана, наконец, появился нормальный покупатель.

– Так, еще я хочу пояс, арафатку и сеточки на руки, – сказала Диана.

– А, этого добра у меня навалом, – сказал Итан и свалил на прилавок ворох того, что она уже выбрала.

– Слушай, а юбки у тебя есть? Что-то совсем не вижу.

– Прости, раньше были, но когда пропал спрос, начальник решил перейти на унисекс. Девчачьи финтифлюшки есть в «Притти Вумэн», это в начале улицы. Или, на крайняк, в онлайн-магазине можешь заказать.

– Блин, все равно придется ждать! И платья только через неделю придут. Мне, чтобы к мамке подмылиться, пришлось половину ее торта на ночь сожрать. Теперь весь день голодом сидеть, чтобы это все сжечь. И ради чего, спрашивается? Все равно надеть нечего!

– Для кого такие жертвы хоть? – поинтересовался Мартин.

– Не для тебя, не волнуйся.

– Кажись, Ноа, упустил ты свое счастье. У тебя появился соперник, – ехидно улыбнулся Айзек.

– Хорош! – вспыхнула Диана.

– Реально кто-то появился! В книге по женской психологии говорится, что женщины всегда реагируют бурно, если кто-то упоминает предмет их воздыхания, особенно если он тайный.

– Не в этом дело! Просто мне надоело, что другие указывают мне, как я должна одеваться! Отныне я хочу выглядеть так, как мне самой нравится!

– Только сначала убедись, что тот, ради кого ты собираешься выглядеть, как тебе самой нравится, это оценит, – усмехнулся Мартин. – Знаешь ли, далеко не все парни в восторге от тонны косметики и кубиков на попе.

– А ты вообще молчи! Любуйся своей тощей фифой-хрен-подкатишь!

– Кстати, что-то долго ее нет, – заметил Итан. – Неужто пошла новую рок-группу собирать, чтобы разругаться с ними в дребадан?

– Я часа полтора у ее подъезда торчал, но она так и не вышла, – сказал Мартин. – Хотя в это время она уже просыпается и пьет кофе. Если она не выпьет кофе с утра, у нее начинается мигрень.

– Откуда тебе известны такие подробности? – спросила Диана настороженно.

– Оттуда же, откуда девушки узнают пароли от телефонов своих парней.

– Чувак, радуйся, – сказал Итан. – Если б Мона увидела, что ты караулишь ее у подъезда, ты бы уже был, в лучшем случае, в полиции, а в худшем – в реанимации.

Перед витриной кто-то криво проехался на скейте. Затем звякнул колокольчик, и в магазин вошла та, о ком говорили. В одной руке скейт, в другой гитара.

– А вот и ритм-гитарист мирового класса и вокалист-профи! Работает за халявный кофе! – провозгласил Айзек.

– Угу, привет, – буркнула Моника. – А вы этот кофе хоть сварили? У меня так башка болит!

– Да, в подсобке целый кофейник, не стесняйся, – сказал Итан.