Глава 5

Хэлфорд и Клейтон Берроузы 1985

– Тебя когда-нибудь жалил шершень? – ни с того ни с сего спросил Хэл, не глядя при этом на младшего брата. Снаружи была кромешная тьма, поэтому он не сводил глаз с ухабистой дороги. Одна рука его небрежно опиралась на руль, а другая лежала на коленях, сжимая банку пива, третью с тех пор, как они вышли из дома.

– Конечно, жалил, – сказал Клейтон. – Охренеть, как больно.

Хэл прищурился и испытующе посмотрел на лицо младшего брата. Оно было еще совсем детским.

– Не думаю, Клейтон, что тебя когда-нибудь жалил шершень. Потому что тогда ты не сказал бы: «Охренеть, как больно». Херня какая-то. Эта сволочь умеет кусать так больно, что такую боль уже не забудешь. Тяпнет тебя одна такая тварь, а из глаз слезы так и хлещут. А если, не дай бог, налетит целый рой… – Хэл сделал паузу, подбирая слова. Протяжно, будто дуя в трубу, выдохнул и покачал головой. – В общем, если на тебя налетит целый рой этих тварей – чувак, ты в отключке.

– Нет, правда, – настаивал Клейтон. – Меня ужалил один. Я наступил на него и почувствовал, как нога распухает, будто арбуз.

Хэл допил пиво и швырнул банку под ноги Клейтону.

– Вообще-то шершни нападают первыми! Не как оса или шмель, если на них наступаешь.

Клейтон не стал спорить.

– Пчелы, если их не трогать, просто не обращают на тебя внимания, но не долбаные шершни! Можно просто случайно пройти мимо их гнезда, и злобные гаденыши налетают на тебя. Не знал?

– Э-э-э, – сказал Клейтон и покачал головой. Он понятия не имел, почему брат завел речь о шершнях, но это его особо и не волновало. Хэл вообще никогда толком не разговаривал с Клейтоном, так что ему просто нравилось его внимание. Между братьями было десять лет разницы, между ними родился Бакли, так что у них было мало общего. Кроме того, Хэл обычно был слишком занят на плантациях выше по склону, чтобы валять дурака с младшим братом. Клейтон понимал это. Дело в первую очередь. Но даже когда Клейтону исполнилось двенадцать и папа начал использовать его на поставках товара, Хэл все так же не обращал на Клейтона внимания. Этот разговор был, вероятно, самым длинным из всех. Клейтону было приятно думать, что, возможно, это значит, что Хэл начинает видеть в нем мужчину. Брата. Эта мысль заставила Клейтона распрямиться примерно на фут.

Хэл вывел их фордовский пикап на дорогу, которую чужак просто не заметил бы. Это была не дорога даже, а просто две глинистые колеи, продавленные в траве шинами грузовиков вроде этого. Клейтон поднял стекло, чтобы ветви кустарника и деревьев не хлестали по лицу, а Хэл выключил фары, оставив включенными только оранжевые габаритные огни.

Клейтон едва мог разглядеть дорогу в лунном свете, но это ничуть не мешало его брату. Он уверенно вел машину в темноте, будто делал это сотни раз до этого.

– Помнишь Большого Мерла? – спросил Хэл.

– Конечно, – сказал Клейтон, сжимая подлокотник, пока у него не побелели костяшки пальцев. – Толстяк, который приходил заниматься к мисс Адель, когда она еще не померла.

– Да, только вся эта учеба жирному уроду не помогла. Он был тупой, как мешок с кувалдами. – Хэл взял одну банку пива из шести, стоявших между ними, и зубами отодрал крышечку. – Но без разницы, тупой, не тупой, а все равно он был дружбан. Хороший дружбан, надежный, сделает все, о чем попросишь, точняк как надо. – Хэл протянул открытое пиво Клейтону, который просиял и нетерпеливо схватил его обеими руками. Хэл позволил себе коротко улыбнуться, прежде чем открыть еще одно пиво себе. – Короче, – сказал Хэл, – когда мы были пацанами, мы часто шарились по Южному хребту, стреляли белок. Я, Бакли, Паршивый Майк и Большой Мерл. Тот уже тогда был жирдяем. Это было в год, когда папа купил мне ту говенную винтовку 22-го калибра. Думаю, сейчас она у тебя.

Клейтон сказал, что да. Но не сказал, что очень ценит эту винтовку, потому что когда-то она принадлежал Хэлу. Вместо этого он сделал глоток теплого пива и изо всех сил постарался подавить рвотный позыв. На вкус оно было как болотная вода.

– Мы там неплохо тусили, в общем-то, – продолжал Хэл, – лазили везде и все такое. И тут, короче, Большой Мерл говорит, что ему надо отлить, и уходит в лес. Я бы на его месте поссал прямо там, но Мерл стеснялся почему-то. Хрен у него маленький, что ли, не знаю. Короче, через несколько минут он выскакивает из леса, пытается натянуть штаны и орет как резаный. Никогда не слышал, чтобы кто-то так вопил.

Хэл замолчал и сделал глоток пива. Клейтон смотрел на брата. Похоже, это было приятное воспоминание.

– Шершни? – спросил Клейтон.

– Да, чувак. Шершни. Целый рой шершней. Он еле успел выбежать из леса, и упал. На его заднице их было не меньше сотни.

– А вы что сделали?

Хэл посмотрел на Клейтона так, словно тот задал самый глупый вопрос, который он когда-либо слышал.

– Да чесанули оттуда изо всех сил, вот что. Я так бежал, что думал, у меня сердце разорвется, и не остановился, пока не оказался в домике у Джонсонова ущелья.

– Черт, – сказал Клейтон, – далеко.

– Ну, прикинь?

– А чего с Мерлом?

– Он кое-как оторвал свою жирную задницу от земли и доковылял домой, но ему было капец как хреново. Провалялся потом в вэйморской больнице почти две недели, чертов жирдяй. Чуть не помер, бедняга. Мы увидели его сильно позже, но даже тогда из него торчали трубки и всякая хрень, чтобы откачивать гной, а глаза опухли и не открывались. И он больше никогда не говорил по-нормальному. Нам было стыдно, что мы так сбежали и вообще, но, блин, а куда нам деваться-то было?

– Да-а, лажа, – сказал Клейтон.

– Ничего, мы разобрались с этим на следующий день. Когда мы узнали, что Мерл в больнице, мы отправились обратно на Южный хребет, чтобы истребить этих пидоров. Это же было наше место. Там мы тусовались. И не могли позволить каким-то шершням устроить там гнездо и жалить наших друзей. Мы первыми были. Понимаешь, о чем я? – чтобы подчеркнуть важность сказанного, Хэл строго уставился на своего младшего брата, и Клейтона, будто ведром колодезной воды, окатило пониманием. Он кивнул. Речь шла не только о шершнях.

– Короче, мы бодро почапали в лес, ну, и быстренько отыскали это гнездо на сосне с дуплом. Наверное, прямо над местом, где пытался пристроиться Большой Мерл. Мы взяли с собой канистру с бензином, чтоб его сжечь, но оно висело слишком высоко, не дотянуться, поэтому чертов псих Бакли облил дерево целиком. Вообще-то это капец как тупо, мы ж могли сжечь всю гору! Но ничего умней нам в голову просто не пришло. Потом Паршивый Майк поджег, и оно вспыхнуло в момент.

– Все дерево?

– Все. Мы просто сидели и смотрели, как оно горит. А потом огонь добрался до гнезда, и, отвечаю, они заорали! Свистели, будто петарды. Приятно было слышать.

– А что потом?

– Папа увидел из дома дым, и они с Джимбо Картрайтом поперлись туда. Мы вырубили вокруг кусты, чтобы сдержать огонь, и сумели потушить пожар до того, как он пошел дальше.

– Он, небось, неслабо распсиховался? – Клейтон тут же пожалел, что задал этот вопрос.

– Ну, блин, Клейтон, а ты как думаешь? Ну да, он был прямо охренеть, какой злой. Я в ту ночь получил так, что мало не показалось. И Бакли тоже.

Он снова сделал паузу, затем понизил голос.

– Но должен тебе, братишка, сказать, оно того стоило. Чтобы услышать крики этих мелких сученят. Стоило того.

Клейтон залпом допил остатки пива и, по примеру брата, бросил банку на пол. Хэл остановил грузовик и выключил габаритки. Открыл последнюю банку пива и осушил ее тремя огромными глотками. Обильно, громко и продолжительно рыгнул. Клейтон пожалел, что не умеет так.

– Отсюда уже пешком, – сказал Хэл. Он схватил свой дробовик, повесил его на плечо и тихо вышел из грузовика. Клейтон последовал его примеру. Он подумал, что, наверное, уже бывал здесь когда-то с папой, но в темноте не был уверен. Эта часть горы была усеяна перегонными котлами, но большая часть их были нерабочими. С тех пор как семья стала заниматься плантациями на северном склоне, за котлами ухаживали все меньше и меньше. Они не были полностью заброшены, просто перестали быть важным направлением.

Они углубились в лес примерно на полкилометра, прежде чем увидели сквозь деревья тусклый свет костра.

– Слышь, Хэл, – спросил Клейтон, – а что случилось с Большим Мерлом? Я его давно не видел. Его семья уехала с горы?

– Помер, – сказал Хэл, – Бакли забил его поленом и сбросил в яму. Жирный ублюдок был недоволен своим местом у кормушки, жадный слишком стал. Так бывает. А теперь помолчи, у нас работа.

Хэл бесшумно пробирался между деревьями к зареву костра, и Клейтон повторял каждое его движение. Чем ближе они подходили, тем тише двигался Хэл, пока даже Клейтон почти не перестал слышать его с расстояния всего в несколько сантиметров. Когда они подошли достаточно близко, Клейтон смог разглядеть один из папиных перегонных котлов, давно уже не рабочий. Но он работал. Они остановились у края сосен и наблюдали, как светловолосый мужчина с клочковатой бородой разводит огонь под массивным медным баком. Его тепло приятно грело лицо Клейтона после долгого похода по холодному лесу. Он потянул Хэла за рубашку, чтобы привлечь его внимание, и Хэл наклонился к нему.

– Он один, – прошептал Клейтон. – Это же хорошо, правда?

– Это хорошо, но нам нужен не он.

– И чего нам делать?

– А что надо сделать, если не можешь добраться до шершневого гнезда?

Клейтону не потребовалось много времени, чтобы найти ответ, который ждал от него брат.

– Поджечь дерево, – сказал он.

– Молодец, малой. – Хэл взъерошил густые рыжие волосы Клейтона. – Похоже, папа насчет тебя ошибается. А теперь стой тут, – Хэл приложил палец к губам и исчез в темноте. Менее чем через минуту он появился прямо за белобрысым, сидевшим на корточках у небольшого костра, листая порнографический журнал. Его винтовка была прислонена к дереву слева. Хэл сделал шаг и ударил мужчину в висок прикладом своего «моссберга». Белобрысый даже не успел ничего понять и тяжело рухнул лицом в грязь. Круче этого Клейтон ничего не видел. У него просто офигенный брат.

– Клейтон, – сказал Хэл, возвращая мальчика к реальности, – иди сюда и привяжи этого задрота к дереву.

Клейтон бегом выбежал из леса. Он всегда хорошо управлялся с узлами и был уверен, что Хэл об этом знал. Хэл вытащил из кармана моток шнура и бросил его Клейтону, который мгновенно связал потерявшего сознание мужчину. Хэл пнул ногой огромный металлический котел, сердце древнего перегонного куба, и угли рассыпались по всей маленькой поляне. Когда подлесок начал загораться, Хэл вылил на землю самогон из бочек. Почти сразу этот кусочек леса превратился в пылающий ад.

– Охренеть, Хэл! Как мы будем это тушить?

– А мы не будем. Они сами и потушат, – он показал на привязанного к дереву мужчину.

Клейтон был сбит с толку.

Хэл объяснил.

– Пожар увидит тот тип, которого нас послал разыскать папа, и сразу побежит сюда. Потом он и его люди бросятся тушить пожар, вымотаются, и мы переловим их, как рыбу в бочке. Будет весело. Давай поищем место, откуда лучше видно.

– А с этим что? – Клейтон показал на белобрысого, начавшего приходить в себя из-за сильного жара.

– Хер с ним, вот что с ним, – сказал Хэл. – Давай уже.

– Но он же сгорит.

– Ну и что? – сказал Хэл, начиная терять терпение. – Давай, шевели булками, пока я не оставил тебя тут гореть вместе с ним.

Клейтон не мог пошевелиться.

Человек, привязанный к дереву узлами Клейтона, очнулся, когда огонь начал лизать его ступни. Он вертел головой взад-вперед, широко раскрыв безумные глаза, осознавая размеры свалившегося на него несчастья. Он попытался освободиться, подтягивая колени к подбородку. Кричал Клейтону, чтобы тот помог ему. Умолял. Клейтон не мог оторвать от него глаз – в ужасе. Хэл крепко схватил Клейтона под мышку и чуть не вывихнул ему плечо, оттаскивая мальчика обратно тем же путем, которым они пришли.

С безопасного расстояния Клейтон наблюдал, как его брат удобно устраивался, облокотившись на пень, а потом закрыл глаза. Хэл выглядел отдохнувшим и довольным, а крики горящего человека скоро стали другими. Нечеловеческими. Их Клейтон уже никогда не забудет. Он спрашивал себя, а слышал ли Хэл их вообще. Или для него это были просто крики горящих шершней.