Цитаты из книги «Пена дней»

олубым, облака – легкими и пушистыми. На дворе было еще холодно, впрочем, без особых излишеств. Зима подходила к концу.

работать, и, увы, это пагубное безделье толкало их время от времени в объятия порока. Вот накануне, например, Кориолан побаловался с одной девицей, и теперь Пегас, стоя перед трельяжем и натирая себе чресла спермацетовым кремом «В мужских объятиях», весьма сурово его отчитывал.

Они выбрали карьеру педиков по необходимости и по склонности, но так как они хорошо зарабатывали, выступая в качестве свадебных педералов, им уже почти не приходилось

Раздался звонок в дверь. – Пойду открою, – сказала Ализа. – Я ведь здесь самая маленькая, вы сами меня в этом упрекаете… Она встала, и ножки ее засеменили по мягкому ковру. Это был Николя, который вышел из квартиры черным ходом и теперь возвращался через парадный в пальто из плотного драпа в зелено-бежевую елочку и в америхамской фетровой шляпе. Перчатки его были из свиной кожи, а ботинки – из настоящего крокодила, но во всем своем великолепии он предстал, лишь сняв пальто: на нем оказался пиджак из коричневого вельвета в перламутровый рубчик и синие в радужный отлив брюки с обшлагом в пять пальцев, включая большой. – О! – воскликнула Ализа. – До чего же ты шикарен! – Как дела, племянница? Все такая же красивая?.. – И он провел рукой по ее груди и бедрам. – Пошли ужинать, – сказала Ализа. – Привет, друзья, – сказал Николя, входя в комнату. – Наконец-то вы решили разговаривать нормально! – сказал Колен. – Конечно! Я могу по-всякому. Но послушайте, – продолжал он, – не перейти ли нам всем на «ты»? – Охотно, – подхватил Колен. – Опусти-ка свою задницу на стул! Николя сел напротив Шика. – Положи себе закуски, – сказал Шик. – Ребята, вы согласны быть моими шаферами на свадьбе? – Заметано, – сказал Николя. – Только, чур, чтобы с нами в паре не оказалось мордовороток! Знаем, как это бывает… – Я попрошу Ализу и Исиду быть подружками невесты, – сказал Колен, – а братьев Демарэ[36] – свадебными педералами. – Договорились! – сказал Шик. – Ализа, сбегай-ка на кухню и притащи сюда блюдо из духовки, – распорядился Николя. – Пора его вынимать. Она в точности выполнила указания Николя и принесла судок из массивного серебра. Шик приподнял крышку, и они увидели, что там лежали две скульптурные фигурки из гусиного паштета, изображающие Колена в визитке и Хлою в подвенечном платье. Над их головами была начертана дата бракосочетания, а в уголке стояла подпись: «Николя».

Я никогда не смогу отблагодарить тебя должным образом, – сказал Шик. – Не надо меня благодарить, – сказал Колен. – Просто меня в жизни интересует счастье не всех людей, а каждого в отдельности. Раздался звонок в дверь. – Пойду открою, – сказала Ализа. – Я ведь здесь самая маленькая, вы сами меня в этом упрекаете… Она встала, и ножки ее засеменили по мягкому ковру. Это был Николя, который вышел из квартиры черным ходом и теперь возвращался через парадный в пальто из плотного драпа в зелено-бежевую елочку и в америхамской фетровой шляпе. Перчатки его были из свиной кожи, а ботинки – из настоящего крокодила, но во всем своем великолепии он предстал, лишь сняв пальто: на нем оказался пиджак из коричневого вельвета в перламутровый рубчик и синие в радужный отлив брюки с обшлагом в пять пальцев, включая большой. – О! – воскликнула Ализа. – До чего же ты шикарен! – Как дела, племянница? Все такая же красивая?.. – И он провел рукой по ее груди и бедрам. – Пошли ужинать, – сказала Ализа. – Привет, друзья, – сказал Николя, входя в комнату. – Наконец-то вы решили разговаривать нормально! – сказал Колен. – Конечно! Я могу по-всякому. Но послушайте, – продолжал он, – не перейти ли нам всем на «ты»? – Охотно, – подхватил Колен. – Опусти-ка свою задницу на стул! Николя сел напротив Шика. – Положи себе закуски, – сказал Шик. – Ребята, вы согласны быть моими шаферами на свадьбе? – Заметано, – сказал Николя. – Только, чур, чтобы с нами в паре не оказалось мордовороток! Знаем, как это бывает… – Я попрошу Ализу и Исиду быть подружками невесты, – сказал Колен, – а братьев Демарэ[36] – свадебными педералами. – Договорились! – сказал Шик. – Ализа, сбегай-ка на кухню и притащи сюда блюдо из духовки, – распорядился Николя. – Пора его вынимать. Она в точности выполнила указания Николя и принесла судок из массивного серебра. Шик приподнял крышку, и они увидели, что там лежали две скульптурные фигурки из гусиного паштета, изображающие Колена в визитке и Хлою в подвенечном платье. Над их головами была начертана дата бракосочетания, а в уголке стояла подпись: «Николя».

Просто меня в жизни интересует счастье не всех людей, а каждого в

Сен-Луи нельзя – туда не пускают. И Лувр он отверг, ведь там за ассирийскими херувимами притаились сатиры. И уж, конечно, о вокзале Сен-Лазар не может быть и речи: там нет ни единого поезда, одни только тележки для багажа.

Колен теребил край перчатки и сочинял первую фразу, которую скажет Хлое. По мере того как час свиданья приближался, фраза эта все быстрее менялась. Он не знал, что предложить Хлое. Может, пойти в кондитерскую пить чай? Но там царит такая тоска, и эти прожорливые сорокалетки, которые поглощают по семь пирожных подряд, отставив мизинчики. Нет, это не для него! Обжорство он прощал только мужчинам, для которых оно еще имеет какой-то смысл и не умаляет присущего им достоинства. Кино тоже исключается, она никогда не согласится. И в депутатодром ее не поведешь – ей там не понравится. И телячьи бега не годятся – она испугается. И в больницу

– Ей это было к лицу, – сказал Шик. – Она очень красивая. И не гляди на меня так!.. Подумай только, я нашел сегодня издание «Проблема выбора при тошноте»[32] не на ажурной, а на плотной туалетной бумаге!

Дверь подъезда захлопнулась за ним, издав звук поцелуя в голое плечо