Цитаты из книги «Фактор Черчилля. Как один человек изменил историю»

он не потребует от британских вооруженных сил того, чего не сделал бы сам.

Древние греки говорили: «Личность – это судьба человека»

Британию подходящим отечеством для эксцентриков, чудаков и индивидуалистов

И есть определенный смысл в том, что его эксцентричность и юмор помогли выразить, за что сражалась Британия. Своими нелепыми шляпами, комбинезонами, сигарами, чрезмерными алкогольными возлияниями он сумел телесно представить главную идею своей политической философии: неотъемлемое право британцев жить свободно и делать что им нравится.

Но он носил цилиндры, морские фуражки, шлемы пожарных, огромные шапки из белого каракуля, кепи, фетровые шляпы, строительные каски, тропические шлемы, сомбреро. Черчилль был Имельдой Маркос шляп. Остается только найти его изображение в головном уборе индейцев, и он смог бы заменить весь состав американской диско-группы Village People. На протяжении своей жизни он был шоуменом, экстравертом, актером, комиком: сохранился снимок Черчилля, подготовившегося к балу-маскараду в Сандхерсте, – на него тщательно нанесен грим, лицо покрыто белой краской, он предстает в образе клоуна Пьеро.

Он не только носил излюбленные шляпы Лорела и Харди[52], отвергнутые всеми остальными, но и поражал людей, когда появлялся в одежде собственного дизайна – в этих голубых или светло-вишневых бархатных комбинезонах, в них он напоминал переросшего младенца.

Юмор Черчилля как концептуален, так и вербален. Он не только использовал свой гигантский английский лексикон, но и придумал одно из самых ярких высказываний на «франглийском». Ему ставят в заслугу превосходную угрозу, адресованную де Голлю: «Et marquez mes mots, mon ami, si vous me double-crosserez, je vous liquiderai»[50] («И заметьте мои слова, мой друг, если вы меня обманете, я вас ликвидирую»).

Я с убежденностью включил этот рассказ в свой список подделок – но затем внучка Черчилля Селия Сандис подтвердила его подлинность. «Где вы слышали его?» – спросил я. «Из первых уст», – ответила она. Что же, с этим не поспоришь

имел обыкновение повторять: «On ne règne sur les âmes que par le calme»[40], и я не в силах вынести мысль, что те, кто служат Стране и тебе, не будут тебя любить, восхищаться и уважать. Кроме того, ты не достигнешь лучших результатов раздражительностью и грубостью. Они породят либо неприязнь, либо рабскую ментальность (мятеж во время войны, разумеется, исключен). Пожалуйста, прости твою любящую, преданную и наблюдательную Клемми

Мой дорогой, надеюсь, ты простишь меня, если я сообщу тебе то, что, на мой взгляд, ты должен знать. Один человек из твоего окружения (преданный друг) навестил меня и рассказал о возникшей опасности, что тебя невзлюбят коллеги и подчиненные из-за твоих грубых, саркастических и властных манер. Похоже, твои помощники договорились вести себя подобно школьникам и «получать то, что им причитается», а затем, когда они уходят от тебя, то пожимают плечами, – ведь ты начальник. Если кто-либо высказывает мысль (например, на конференции), ты, как правило, встречаешь ее с таким презрением, что твои сотрудники зареклись их высказывать, будь они хорошими или плохими. Я была поражена и расстроена, ведь за все эти годы я привыкла, что те, кто работает с тобой и под твоим началом, любят тебя. «Вне сомнения, сказывается напряжение», – предположила я и услышала то же самое в ответ. Мой дорогой Уинстон, должна признаться, что заметила ухудшение в твоем поведении, ты уже не такой добрый, каким был раньше. Да, именно ты должен отдавать приказы, и, если они плохо выполняются, ты вправе уволить всех и каждого – за исключением короля, архиепископа Кентерберийского и спикера. Но эту страшную власть ты должен сочетать с вежливостью, добротой и по возможности олимпийским спокойствием. Ты