Глава пятая

В батарее наконец-то стало тихо. Взвода разошлись на занятия: первый и второй, одевшись потеплее, ушли на учебные точки на прямую наводку в поле, а третий и четвёртый в учебные классы, где до обеда будут заниматься в тепле. Завтра всё будет наоборот – мы пойдём на занятия в поля до обеда, а первый и второй взвода будут заниматься до обеда в тепле.

Мне повезло – наступила моя очередь стоять на тумбочке следующие два часа и я с удовольствием занял место дневального у входа в расположение. Можно было немного расслабиться, а вот остальным двум дневальным придётся эти два часа побегать и попотеть, наводя порядок в помещение. Мне, после смены с тумбочки, придётся лишь натереть мастику центрального прохода до блеска и до обеда можно будет слегка побалдеть.

Через час мне уже надоело стоять на тумбочке и я с лёгкой завистью поглядывал на остальных дневальных, которые оперативно закончив наводить порядок, сидели на табуретках и «точили лясы». Тяжело вздохнув, сменил положение ног, расслабив теперь правую ногу в стойке «Вольно», и уставился на часы, висевшие над входом. Под моим взглядом минутная стрелка дёрнулась и перескочила на следующее деление.

– Медленно, медленно, чёрт побери, – тоскливо перевёл взгляд на дверь бытовой комнаты, из-за которой внезапно послышался шум. Дверь резко распахнулась и из неё заполошно выскочил старшина батареи старший сержант Николаев с пустым цинковым ведром в руке.

– Дневальный ко мне! – Громко заорал Николаев, как будто я находился на далёком расстояние.

– Я, товарищ старший сержант, – мигом подскочил к старшине и схватил протянутое мне ведро.

– Цеханович, пулей летишь в столовую и ведро пару сюда. Пулей…, Беееггоммм!!!

Бегом, так бегом. Грохнув входной дверью казармы, метнулся через плац и через минуту залетел в столовую, где тут же уткнулся в дежурного по столовой.

– Товарищ сержант, старший сержант Николаев приказал принести ведро пару. Кто мне его даст?

Сержант, с замызганной красной повязкой на рукаве – «Дежурный по столовой», загадочно ухмыльнулся: – Что, Николаев, опять зачудил?

– Так точно. Зачудил. Только старший сержант сказал – Мигом! Так, где мне взять?

Сержант, пряча весёлые искорки смеха в глазах, сдвинул шапку на лоб и задумчиво почесал затылок: – Слушай, курсант, я паром не распоряжаюсь, поэтому иди-ка ты к заведующему столовой прапорщику Елатунцеву и у него спроси.

Прапорщика Елатунцева только что отодрал зам по тылу и расстроенный начальник столовой, накатив стакан водки, нервно курил в своём захламленном кабинете, когда я постучал в дверь.

Зашёл, принял бравую строевую стойку и, не задумываясь над содержанием, отбарабанил: – Товарищ прапорщик, старший сержант Николаев приказал принести ведро пару. Где мне его взять?

– Чего? Чего? – Старый, худой, потрёпанный жизнью и службой прапорщик, медленно выбрался из-за стола и встал передо мной. То что он был разъярён было видно даже невооружённым взглядом, но невыполнение приказа Николаева меня страшило больше, чем заведующий столовой, который в юности был партизаном и мочил фашистов.

– Товарищ курсант, – зловещим тоном прошипел прапорщик, – КРууугоМММ!

Я чётко выполнил строевой приём и не видел, как старый партизан замахнулся ногой и со всего размаху дал мне под зад хорошего пендаля.

Гремя ведром, я вылетел в зал и с яростью потёр ушибленную задницу, слушая, как прапорщик орал за дверью грозные клятвы разобраться с моим старшиной.

– Так…, здесь не получилось…, пойду к варочным. С ними быстрее договорюсь, – примерно так размышляя, направился в варочное отделение. Подозвав к себе такого же курсанта, как и я, который сегодня был в наряде по столовой, но в варочном отделение, попросил его: – Слушай, братан, набери мне ведро пару, – и протянул ему посудину.

– Не понял! Тебе чего сюда наполнить? – Удивлённо протянул варочный.

– Да вы чего тут? Вёдро пару. Понимаешь па….., блядь…, – я замолк, наконец-то поняв, за чем меня послал Николаев.

– Тьфу, ёкарный бабай…, – я с досады выматерился и уныло побрёл из столовой.

– Ну что, курсант, пару то набрал Николаеву, – встретили меня гоготом дежурный по столовой и его помощник.

– Набрал, да ещё по заднице получил, – пробурчал я и вышел из столовой.

А на подоконнике открытого окна сушилки, высунувшись в наружу чуть ли не до пояса, лежали старшина, Бушмелев и дежурный по батарее сержант Крамаренко, которые тоже встретили меня хохотом и подколками.

Долго они смеялись и потом, когда отдав ведро Николаеву, я в подробностях рассказал о своих метаньях в поисках пара, особенно над тем, как получил пендаля от заведующего по столовой. Подкалывали меня и дневальные, особенно Курбанбеков: – Боря, а чего ты не врубился сразу, что тебя за паром посылают? Я вот никак не могу понять вот этого.

Он всё приставал и приставал ко мне с этим идиотским вопросом, пока я его не послал подальше: – Вот когда попадёшь в такую же ситуацию – тогда и поймёшь.

Впрочем, ждать долго не пришлось. Следующим влетел Курбанбеков. И влетел капитально. Было двенадцать часов дня. Старшина и дежурный по батарее засели в каптёрке, а Бушмелев ушёл в класс ко взводу. На тумбочке стоял Курбанбеков и повернувшись спиной ко входу, изо всех сил жал пальцем на очередную канцелярскую кнопку, пытаясь вогнать её в полированную доску с документацией наряда по батарее. Поверхность полировки была твёрдой и жало кнопки или ломалось, или же загибалось, но упорно не хотело входить в полировку. Дневальный злился, доставал из картонной коробочки следующую кнопку и всё повторялось заново. Входная дверь не спеша открылась и в расположение появился генерал и не просто генерал, а генерал-лейтенант. Я уже прослужил больше месяца, а так как по характеру был любознательным в отличие от сына глубоких степей Курбанбекова, который первых военных в своей жизни увидел здесь, поэтому уже знал – что это генерал-лейтенант Морозов, член Военного совета Уральского округа. Генерал был очень суровым и чересчур требовательным начальником и одно только его появление в любой части, приводило офицеров и командиров в трепет. Каким образом грозный начальник незамеченным проехал в дивизию и оказался без свиты и сопровождающих в арт. полку и в нашей батарее – я не знаю. А сейчас он стоял у тумбочки и медленно наливался малиновой яростью. Курбанбеков лишь мельком глянул на вошедшего через плечо и вновь погрузился в увлекательнейшую борьбу с кнопками.

– Товарищ курсант, а почему вы мне команду «Смирно» не подали? – Спросил генерал спину дневального.

У Курбанбекова сломалась очередная кнопка и он, шуруя пальцами в коробке, даже не глядя на генерал-лейтенанта, с досадой произнёс: – А мы прапорщикам команду «Смирно» не подаём, – вытащив кнопку, дневальный вновь попытался её вогнать в доску.

Генерал озадаченно молчал, переваривая то, что он услышал. Но учитывая, что перед ним стоит молодой солдат, он сдержал свой начальственный гнев, который отдалённо прорывался в интонациях.

– Товарищ курсант, хоть я и прапорщик, но старше вас по воинскому званию, да и по возрасту, чёрт побери. Так повернитесь ко мне.

Дневальный медленно повернулся и сверху вниз посмотрел на невысокого генерала с немым вопросом: – Чего тебе надо?

– Товарищ курсант, вас инструктировали на разводе?

– Так точно, товарищ прапорщик – дежурный по полку.

– Вызовите его сюда.

Курбанбеков покрутил ручку телефона и, дождавшись ответа, стал докладывать: – Товарищ капитан, дневальный четвёртой батареи, курсант Курбанбеков. Товарищ капитан, вас сюда какой-то прапорщик вызывает.

– Курсант, ты дурак что ли? Это я могу прапора к себе вызвать, а не он меня… Кто он такой…?

– А кто вы, товарищ прапорщик? – Почуяв недоброе, почтительно спросил Курбанбеков, а генерал зловеще засмеялся.

– Скажи – прапорщик Морозов…

– Алло, товарищ капитан…, прапорщик Морозов, говорит…

– Не знаю такого, поэтому если ему надо – то пусть сам ко мне идёт… А так пошёл он на х…

Слышимость была хорошей и всё сказанное было отлично слышно не только дневальному, но и генералу и нам остальным. Генерал Морозов побагровел, развернулся и выскочил как ужаленный из расположения батареи.

Я подошёл к озадаченному товарищу: – Бек ну ты и дураккк! Какой прапорщик – это ж генерал-лейтенант был. Ну, ты и даёшь, заладил – прапорщик…, прапорщик… Ты хоть генерала когда-нибудь видел?

– Да ты чего, Боря, гонишь? Чего я генералов не видел? Да хотя бы командира дивизии, – Курбанбеков на секунду задумался и потом всё-таки нерешительно протянул, – видел, правда издалека, на трибуне и то только по пояс… Да ну, Боря, ерунда – прапорщик это. У него и погоны прапорщика и две звёздочки, правда шинель странная, наверно парадная…, да ну ерунда…

– Бек, да у него на погонах звёздочки – во…, с кулак…

Кончился наряд плохо. Генерал Морозов бурей спустился на первый этаж, где была дежурка и устроил там «пляски святого Витта», потом вызвал туда командира полка, поставил заслуженного полковника по стойке «Смирно» и отчитал его, как простого лейтенанта. Дальнейшее действо происходило в кабинете командира дивизии. Но об этом мы узнали позднее. А пока, мы стояли всем нарядом перед разъярённым дежурным по полку, но мы его не интересовали. Он стоял перед Курбанбековым и бессвязно, от сильного волнения, бормотал: – Ну…, нууууу….., курсааант, ну тебе конец… Курсант, ты понимаешь – Какая у тебя сейчас жизнь начнётся? Нуууу…, – и так на протяжение пятнадцати минут, пока не пришёл наш командир батареи менять дежурного, которого генерал приказал отстранить от службы. Комбат сразу же отправил нас в расположение. Драли наряд целый день, а вечером пришёл командир батарее и приказал отцепиться от нас: – Чего вы хотите от молодняка? Учите молодёжь, чтобы впредь в глупые положения не попадать.

До малого дембеля осталось 135 дней.

Глава шестая

Сегодня мы заступили первый раз в наряд по столовой. Ладно бы…, хоть и в первый, но мы попали в наряд с 31 декабря на 1 января 74 года. Вот так выстрелило! Из 80 с чем-то взводов, что питались в столовой, именно нам привалило такое «счастье». А с другой стороны – какая разница где встречать свой первый Новый год в армии!? Тем более, когда ты ещё молодой, да в учебке.

Я и Володя Дуняшин попали варочными, это значит мы будем работать на самой кухне. И когда зашли туда и нас проинструктировали, мы в задумчивости зачесали затылки. Хотя везде есть свои плюсы и минусы и в ходе дежурства по столовой мы все эти плюсы и минусы осознали. Но в нашей суточной должности плюсы очень хорошо перевешивали минусы. Особенно когда мы дежурили с русской сменой поваров. Тогда дежурство проходило нормально и в спокойном режиме. И работали нормально, а покушать мяса и других вкусностей нам повара давали вдоволь. А вот когда на дежурство выходила смена поваров из азербайджанцев… Суки…, дикие… Пинки, щипки, матерные оскорбления, где «русские свиньи» звучало просто музыкой в наших ушах. Частенько распускали руки, слава богу, боялись бить по лицу, чтобы не было видно синяков…. Но и удары по корпусу тоже были довольно болезненны и обидны. Главное – ни за что или по мелочи. И дать им сдачи нельзя было, они были постоянным составом и старослужащими, да и если дать отпор или сдачи, так мигом слетится вся азербутовская диаспора полка и кучей налетят. Этого у них не отнять. Но об этом всём я узнаю и хлебну позднее, а сейчас с Володей смотрели на то хозяйство, где мы должны поддерживать порядок. А это четыре здоровых котла в мой рост и куча поменьше. И ещё несколько куч поварского инструмента и инвентаря, разделочные столы, противни и много чего другого, что должно быть помыто. Я уж не говорю про огромную кухню площадью в 150м2, покрытую кафелем, который должен быть всегда чистый и не дай бог жирным, чтоб повара не поскользнулись. Но зато всегда светло и тепло. В наряд по столовой заступил весь взвод за исключением Паничкина, который стал батарейным писарем и теперь постоянно сидел за своим столом в канцелярии и что-то писал. Наряд разбивался на несколько групп: варочные – 2 человека, посудомойка – 6 человек, картофелечистка – 4 человека и зальные 15 человек. Бушмелев дежурный по столовой, Тетенов помощник. Самое трудное это посудомойка, где нужно трудиться ударно, чтобы перемыть вручную всю посуду. Самое халявное – зальные, по два-три человека в зависимости от размера залов. Там меньше суеты и больше свободы, но с другой стороны их, когда они наведут порядок в залах, чаще привлекали к побочным работам в столовой. Например, кидали в картофелечистку помогать чистить картошку и другие овощи.

Мы заранее скинулись, чтобы закупить сладостей, лимонада и в 12 часов ночи тоже встретить Новый Год в столовой. А пока, как только закончился ужин, принялись наводить порядок на вверенных территориях. На кухне я отвечал за котлы и другую мелочь, Володя за общий порядок в варочной и за свою часть поварского инвентаря.

Я вымыл и привёл сначала в порядок мелочь, чтобы на неё не отвлекаться, а через час занялся котлами. Повара сидели в своём углу, пили крепкий чай, о чём-то разговаривали и наблюдали за нами. Один из них поманил меня пальцем.

– Первый раз что ли заступил?

– Так точно…

– Ну, оно сразу видно. Если ты так будешь мыть котлы, ты во-первых и до утра не вымоешь, а во-вторых хреново вымоешь.

Действительно, я уже запарился с этим делом и сам видел всю убогость своих потуг, но не знал что предпринять, чтобы ускорить этот процесс. Я лишь сумел вымыть верхние внутренние части огромных котлов, но сколько не перегибался, даже до половины котла не мог достать рукой с тряпкой.

– У тебя ноги здоровые? Без мозолей…? Без там прыщей…?

– Здоровые, нормальные….

– Ну вот и хорошо. Снимай сапоги, вон туда ставь… Мой хорошо ноги с мылом, вон тазик стоит и залазь в котёл. А твой напарник будет подавать туда к тебе чистую воду, вот и будешь мыть котлы.

Я посмотрел на котлы, перевёл взгляд на сапоги, потом посмотрел на повара – не подкалывает ли он меня? Но нет, даже смешинок в глазах нет, но всё-таки выразил сомнение, на что повар спокойно отмахнулся.

– Не ссы, курсант, все так делают. По-другому не получается.

Ну.., а мне то что!? Сказали – сделал и через десять минут, скрывшись с головой в котле, я с энтузиазмом мыл стенки котла, а Володя периодически подавал мне туда тазики с чистой горячей водой. Я мыл последний огромный котёл, когда подавая очередной тазик, Володя предупредил: – Боря, уже без двадцати двенадцать, давай заканчивай и подтягивайся в зал. Там наши уже столы накрывают.

– Хорошо, я ещё минут десять и прибегу…

Настроение отличное, сейчас домою котёл и после встречи Нового года, в принципе, можно идти в казарму и лечь поспать до пяти утра. Я увлёкся и от работы меня вновь оторвал стук по краю котла и удивлённо-весёлый голос Володи Дуняшина: – Боря, чёрт тебя подери… Ты уснул там?

– Сейчас…, сейчас…, Володя, иду…

– Да уже можешь не идти… Уже пять минут, как Новый год наступил….

Я аж вздёрнулся над краем котла и уже по смеющимся глазам Друга понял, он не шутил. Ну надо ж – первый свой Новый год в армии встретил в солдатском котле. Ведь теперь, каждый год, подымая бокал шампанского, буду тут же вспоминать про Новый 1974 год.

Шустро выскочил из котла, прямо без портянок сунул ноги в сапоги и прибежал за Володей к нашим столам. Хоть и прошло всего несколько минут, но лимонад был уже выпит, конфеты расхватаны, дешёвенькая колбаса сожрана, но на столе ещё оставалось до черта всего вкусного. А жаренную картошку с мясом уже никто не ел. Все сидели за столом сытые, удовлетворённые и сонно глядели, как я с удовольствием выбирал из противня аппетитные куски мяса, прожаренную до хруста картошку и ел. Бушмелева не было, он праздновал Новый год в батарее в компании старшины и других старослужащих сержантов. Туда мы тоже отослали картошку и жаренное мясо. За старшего в столовой остался Тетенов, но в новогоднюю ночь ему эта роль совершенно не нравилась и он, оглядев нас безразличным взглядом, скомандовал: – Все в казарму и до пяти утра можете спать, – и пошёл в сторону варочного отделения, чтобы присоединиться к поварам, сидевшими за своим столиком.

Все, выполнившие свои задачи, потянулись на выход, а я продолжал сидеть над противнем, уже не торопясь таская оттуда мясо.

– Пошли, помогу тебе котлы домыть и спать пошли, – предложил товарищ и мы пошли в варочную. Повара были уже хорошо поддавшие, сидели за хорошо накрытым столом, но почти и не закусывали, Тетенов тоже клюкнул и сидел, распустив мокрые губы и о чём-то жалуясь старшему повару.

На нас внимание никто не обращал и мы с Володей минут за пятнадцать домыли котёл и умчались в казарму.