Цитаты из книги «Между Европой и Азией. История Российского государства. Семнадцатый век»

Минин стал говорить, что пора от слов перейти к делу, «учинить промысел» против поляков, и, будучи человеком практическим, начал со сбора денег на новое ополчение. Он сам подал пример самоотверженности, пожертвовав в общий фонд треть своего состояния – 100 рублей. Его примеру последовали некоторые другие торговцы, а когда почин был подхвачен и Кузьма стал фактическим главой городской общины, он перешел и к более крутым мерам. На одном энтузиазме средств, потребных для снаряжения рати, не соберешь, и Минин обложил горожан принудительным налогом: взял с каждого пятину, то есть 20 % имущества. К этому времени Кузьма стал так популярен, что перечить ему никто уже не смел. Сбор средств распространился с города на весь уезд, и вскоре набралась значительная сумма, с которой уже можно было приступать к военным приготовлениям.

Но в богатом торговом Нижнем Новгороде осенью 1611 года вдруг перешли от слов к делу. Незадолго перед тем одним из городских старост выбрали уважаемого человека Кузьму Минина, а тот оказался не только красноречивым оратором, но и прекрасным организатором, то есть человеком и слова, и действия.

стране ходили патриотические воззвания, написанные иерархами православной церкви – пленным патриархом Гермогеном, пламенным публицистом из Троицы Авраамием Палицыным. В грамотах говорилось о защите русской веры и о польских притеснениях. П

Рассыпавшаяся на мелкие части страна сама захотела собраться из осколков. Это, пожалуй, самое главное. Россия н

Нежизнеспособной оказалась конкретная государственная модель, но не само государство. Восстановившись, оно доказало, что яв

В договоре, заключенном 17 июля 1611 года, пока еще не говорилось об отделении Новгородского края от России, там всего лишь шла речь о поддержке шведского кандидата на трон и признании власти генерала Делагарди, но вскоре новгородцы пошли и дальше. Это произошло, когда избавившиеся от Ляпунова «двоеначальники» Заруцкий с Трубецким отказались признавать подписанный документ – они ведь изначально были за «Воренка», а не за шведского королевича.

земцы же «Воренка» категорически не хотели и предлагали в цари шведского королевича, надеясь одолеть поляков с помощью шведского оружия.

Пожарский руководил боями на Сретенке и Трубе, где восставшие горожане дрались упорнее всего и добились наибольшего успеха. Подавив сопротивление в других районах города, поляки в конце концов перебили и почти всех людей Пожарского, который был тяжело ранен и еле живым вывезен в Троице-Сергиевский монастырь.

вот этот дряхлый, сварливый, «ко злу и благу небыстрораспрозрительный» старец, не страшась поляков, в полной власти которых он находился, вдруг начал рассылать по стране письма, в которых писал о поругании веры и призывал православных подниматься на ее защиту. В конце концов наместник Гонсевский подверг Гермогена полной изоляции, заточил в келью и заморил голодной смертью, но к тому времени пожар уже вовсю пылал, а после смерти патриарх стал для поляков опаснее, чем при жизни, ибо превратился в святого мучени

Гибель Лжедмитрия II не деморализовала антипольские силы в стране, а наоборот, воодушевила их. Теперь, когда не стало мутного, ни на что не годного проходимца, вечно окруженного всяким полуразбойным сбродом, движение обрело новый смысл: не династической борьбы, а национального освобождения. Без фигуры царя на первый план выступил