– Нет! – с удивлением услышал Орхан собственный голос. – Моя Теадора, ты рождена принцессой!

– Но ты мой муж и господин, мой хозяин, – ответила она тихим мелодичным голосом, коснувшись лбом его ступни.

Он поднял ее, сорвал с ее головы вуаль и бросил на пол, но глаза цвета аметиста под его взглядом не дрогнули.

– Моя юная жена, твои манеры безупречны, но твои прекрасные глаза говорят иное, нежели поза!

Теадора на мгновение прикусила нижнюю губу, показав белые зубы, и покраснела, как ей и полагалось, но взгляд остался твердым.

– Как ваше величество уже отметили, я рождена принцессой.

Султан искренне рассмеялся. А девчонка-то с характером! И, как ни странно, он не возражал. Она была как глоток холодного свежего воздуха в перегретой, чрезмерно пахнущей благовониями комнате.

Он приказал Али Яхии и другим рабам покинуть комнату, а когда все ушли, повернулся к жене.

– Моя Теадора, ты боишься?

Она кивнула.

– Немного, мой господин… после вчерашней ночи.

– Считай, что ее не было! – отрезал султан, рубанув рукой воздух. – Сегодня мы начинаем с чистого листа!

Воспоминание об изнасиловании деревянным фаллосом едва не привело Теадору в ярость, но она быстро справилась с собой и произнесла приятным голосом:

– Да, мой господин.

Султан повлек ее за собой на большой мягкий диван.

– Моя новобрачная, ты для меня неисследованный сад наслаждений. Для начала я постараюсь доставить наслаждение тебе. – Он стянул с нее короткое болеро, накрыл руками груди и прошептал, касаясь губами шелковистой кожи: – Твои груди как нераспустившиеся розы.

От его нежного прикосновения Теадору словно ударила молния. Она потрясенно ахнула и инстинктивно подняла руки, чтобы оттолкнуть его, но султан оказался проворнее: толкнув ее на подушки, стал покрывать обнаженные груди жаркими поцелуями. Его язык быстро скользил по крупным соскам, вызывая трепет во всем ее теле. Потом он сомкнул губы вокруг одного отвердевшего пика и стал жадно сосать.

– О, мой господин! – простонала Теадора.

К тому моменту, когда он наконец остановился, она была близка к обмороку.

– Тебе понравилось? – спросил Орхан. – Тебе понравилось то, что я с тобой делал?

Она не могла ответить. Султан принял ее молчание за девичью стыдливость, и это привело его в восторг. Теадора не могла ему сказать, что ей действительно понравилось, очень понравилось точно так же, как нравилось, когда то же самое с ней делал принц Мурад. И это сбило ее с толку. Означает ли это, что она не была влюблена в принца? Что любовь – это нечто иное, а не те восхитительные ощущения, которые охватывали ее тело, когда Мурад прикасался к ней вот так? Она не понимала.

Но кое-что она уяснила: ей нравится чувствовать на своем теле руки мужчины, к тому же этот мужчина, в конце концов, ее муж. Так что же в этом плохого? Но когда султан обнял ее и опять принялся ласкать, она вспомнила прошлую ночь: вспомнила, как он бесстрастно приказал отдать ее драгоценную невинность бездушному куску полированного дерева, чтобы не тратить свое время. Сейчас он стал обращаться с ней иначе только потому, что в дело вмешался Али Яхия. Без его содействия ее снова привязали бы к кровати и покрыли, как кобылу.

Ее любимый Мурад никогда не причинял ей боль: прикасался к ней очень нежно, бережно – и хотел видеть ее своей женой, а она его – мужем, хотела доставлять ему удовольствие. Вот это была любовь! Пусть хрупкая, едва народившаяся, но любовь.

Султана она не любила, но его ласки ей нравились. И, помилуй Бог, это все, на что она может рассчитывать. От принцесс никто не ждет, что они будут получать от своих браков удовольствие.

Теадора вздохнула и отдалась ласкам султана. Когда она притянула его голову к своей груди и очаровательно попросила повторить ласку, Орхан пришел в восторг. Ее непосредственность очень его возбуждала, и он чувствовал, как стремительно нарастает желание. Ему пришлось собрать в кулак всю силу воли, чтобы помнить, насколько она в действительности неопытна. Неуклюже, словно зеленый юнец, он спустил вниз ее панталоны, чтобы она могла их сбросить, а пальцы уже нетерпеливо нащупали в ее влажных лепестках бугорок Венеры. Тяжело дыша, Орхан сорвал с себя халат и бросился на нее. Тепло ее тела наполнило его наслаждением на грани экстаза, и он развел ей ноги, царапая ногтями нежную кожу на внутренней стороне бедер. К изумлению Теадоры, султан едва не всхлипывал – так велико было его желание, так сильно нетерпение. Она его больше не боялась. Может, если закрыть глаза и представить на его месте Мурада…

Она соблазнительно двинула бедрами и хрипло прошептала:

– Целуй меня, мой господин! Целуй меня, муж.

Его не нужно было просить дважды. Губы его, к восторгу Теадоры, оказались крепкими и до странности знакомыми. Это был… о боже… рот Мурада! Султан поцеловал ее – глубоко, страстно. Сначала агрессором был он, а потом, к их взаимному удивлению, нападающей стороной стала она. Теадора позволила ему увлечь ее своим ртом в чисто физический мир чувственных наслаждений.

Она опять была во фруктовом саду монастыря Святой Екатерины, опять лежала в сильных объятиях принца. Это его рот, любимый и такой знакомый, завладел сейчас ее губами, это его руки скользили по ее гладкой коже. Ее юное тело по собственной воле пришло в движение, побуждаемое не опытом, а инстинктом.

Орхан, обезумев от желания, глубоко вонзился в ее податливое, ждущее тело. Для того чтобы разрядка не наступила в то же мгновение, ему потребовался весь его самоконтроль. Он сдержал себя и нежно повел молодую жену через лабиринт страсти, помогая ей найти дорогу. Вскоре она почувствовала, что не может больше это выносить. Поначалу Теадора сопротивлялась неведомой силе, увлекавшей ее все выше и выше, но потом эта сила подхватила ее и понесла, закружила в невероятно сладостном потоке, так что она едва не теряла сознание, и потому перестала бороться. Наконец, словно купаясь в тумане золотого света, она почувствовала, что рассыпается на тысячу мелких кусочков, вскрикнула от ужасного ощущения потери и услышала, как в унисон вскрикнул и султан.

Теадора неуверенно открыла глаза в полной тишине. Мужчина лежал на боку, опираясь на локоть, и смотрел на нее. Его темные глаза были полны восхищения, лицо освещала улыбка. На мгновение Теадора растерялась. Где Мурад? Кто этот старик? Потом к ней вернулось чувство реальности, и она чуть было не зарыдала в голос.

– Ты великолепна! – воскликнул султан. – Поразительно, что невинная девушка может так глубоко чувствовать и быть такой страстной! Аллах свидетель, я тебя обожаю, моя маленькая новобрачная! Те-адора! Те-адора! Кажется, я начинаю в тебя влюбляться!

Он заключил ее в объятия и принялся жадно целовать. Его руки не могли оставаться неподвижными: ласкали и мяли ее груди, ягодицы… и он стал быстро возбуждаться. И опять он искал ее теплоты, а она не могла ему отказать, так же как не могла отрицать и собственную страсть. Теадора ненавидела себя за это.

Позже султан вызвал слуг и приказал подать напитки.

– Моя малышка, я позабочусь, чтобы у тебя были лучшие учителя. Ты создана для любви. – Он отпил фруктового шербета и продолжил: – О, моя милая жена, как же ты мне нравишься! Должен признаться, я в восторге: не ожидал, что в тебе столько огня. Ты принадлежишь мне, моя обожаемая Теадора! Ты моя, только моя!

В его голосе так явственно слышалось эхо голоса Мурада, что Теадора поежилась. Он даже говорил почти теми же самыми словами.

Султан обнял ее свободной рукой и восторженно произнес:

– Я у твоих ног, моя прекрасная Адора! Ты моя, Адора!

Это слово, казалось, вырвалось у него случайно, но когда потрясенная Теадора посмотрела ему в глаза, его лицо выражало лишь обожание.

– Почему ты меня так называешь?

– Потому… – Султан наклонился и нежно коснулся губами ее груди. – Потому что ты прелестна.

К глазам подступили слезы, и Теадора быстро заморгала, стряхивая их. Какая ирония судьбы: сын – копия отца, даже язык любви у них один и тот же. Она попалась, как птичка в силки, и никто ей не поможет, со вздохом подумала Теадора. Она жена султана и должна выбросить принца Мурада из головы, сосредоточившись на том, чтобы подарить мужу сына, а отцу – внука, который обеспечит Иоанну Кантакузину кровное родство с султаном Орханом. Она Теадора Кантакузин, византийская принцесса, и непременно исполнит свой долг, а еще – жена султана, и знает свою судьбу.

Глава 6

Теадора тихо сидела у журчащего изразцового фонтана и шила. В искрящейся пузырьками воде гонялись друг за другом золотые рыбки с пышными хвостами. Вишня и миндаль стояли в цвету, на клумбах, обрамленных голубыми гиацинтами, вовсю цвели белые и желтые тюльпаны.

Айрис, сидевшая рядом с ней, прошипела:

– Голубка и старая ворона идут сюда с ежедневным визитом.

– Тише! – мягко пожурила ее Теадора, но закусила губу, чтобы не рассмеяться.

– Добрый день, Теадора.

– Добрый день, Теадора.

– И вам обеим доброго дня, госпожа Анастасия и госпожа Нилуфер. Садитесь, прошу вас. Айрис, распорядись, чтобы принесли напитки.

Две старших жены устроились на мягких оттоманках. Нилуфер достала из широких рукавов туники вышивание. Анастасия, уставившись на большой живот Теадоры, заметила:

– Какой крупный ребенок! А ведь ходить тебе еще два месяца! Будет чудо, если ты в родах не порвешься на части.

Теадора так побледнела, что Нилуфер поспешила возразить:

– Какая чушь! Я была похожа на слона, когда носила Мурада, Сулеймана и Фатиму, но это все воды, потому что все они родились не крупнее обычного. – Похлопав Теадору по руке, она добавила: – Дитя мое, все идет хорошо. Я уверена, что у тебя родится красивый здоровый малыш.

Теадора с благодарностью посмотрела на мать Мурада, потом перевела ледяной взгляд на Анастасию и сказала ровным голосом:

– Я совершенно спокойна – и за себя, и за моего сына.

В это время вернулась Айрис с подносом. Всего разговора она не слышала, но и того, что успела услышать, оказалось достаточно, чтобы рассердиться. Разливая напитки, она якобы случайно споткнулась, кувшин на подносе накренился, и его содержимое пролилось на подол платья Анастасии. Холодная липкая жидкость просочилась сквозь роскошное одеяние первой жены султана, та вскочила и завизжала:

– Неуклюжая дура! Ты сделала это нарочно! Я прикажу тебя выпороть!

– Вы не сделаете ничего подобного, – холодно возразила Теадора. – Во-первых, рабыня моя, а во-вторых, это вышло случайно. Айрис, попроси прощения у госпожи Анастасии.

Айрис опустилась на колени и склонила голову.

– О да, моя госпожа, я прошу прощения!

– Ну вот, – удовлетворенно кивнула Теадора, так словно это все решило, затем позвала других рабынь. – Девушки, поспешите, не то платье госпожи Анастасии будет совсем испорчено.

Она подняла взгляд на Нилуфер и увидела в ее глазах не только едва сдерживаемое веселье, но и восхищение. Если во дворце и был кто-то, кроме Айрис, кого Теадора могла считать своим другом, то это вторая жена султана. Как только Нилуфер встретилась с византийской принцессой во плоти, ее мнение о девушке сразу же в корне изменилось. Теадора словно заменила ей родную любимую дочь, которая вышла замуж за самаркандского принца и теперь жила так далеко, что вряд ли они еще когда-нибудь с ней встретятся. Если бы не доброта Нилуфер, у Теадоры вполне мог бы случиться выкидыш, потому что Анастасия всячески пыталась ее поддеть, напугать, словно получала от этого извращенное удовольствие.

Рабыни губками собрали с платья Анастасии липкий шербет, смыли его следы холодной водой и растянули подол платья на ее ногах, чтобы ткань высохла. И так случилось, что именно в этот момент султан Орхан с двумя любимыми сыновьями пришел проведать Теадору. Теперь, когда Теадоре не нужно было утолять ненасытный любовный аппетит султана, она стала относиться к нему дружелюбно. Первые четыре месяца он проводил с ней пять ночей в неделю, а две оставшихся он, согласно законам Корана, посвящал другим женам. За эти месяцы образование Теадоры значительно повысилось. Орхан, как и обещал, прислал к ней лучших наставников, какие только были в его гареме. Эти устрашающего вида дамы столько рассказывали ей об искусстве любви и демонстрировали на практике, что Теадора уже думала, ее больше ничто не способно шокировать или хотя бы удивить, однако муж, воздав должное ее новым умениям, научил ее такому, о чем наставницы даже не заикались, и Теадора обнаружила, что все еще способна краснеть.

Когда султан с сыновьями шел к дамам через сад, сердце Теадоры едва не выскочило из груди: по левую руку от отца шел Мурад. Она не видела его с их последней ночи в саду монастыря Святой Екатерины. Мурад смотрел не на нее, а на мать, но Теадоре казалось, что это ему дается ценой значительных усилий. Нилуфер, увидев обоих сыновей, с радостным возгласом встала им навстречу и открыла свои объятия.

По правую руку от султана шел его наследник, принц Сулейман. С тех пор как вошла в дом Орхана, Теадора часто встречала этого молодого человека в разных ситуациях. Это был высокий красивый мужчина с темными волосами, оливковой, как у отца, кожей и такими же глазами, как у брата. В отличие от остальных членов семьи он был открыт, жизнерадостен и обаятелен. К третьей жене своего отца он относился так, как если бы она была его любимой младшей сестрой.

Все трое подошли к женщинам, Мурад наклонился поцеловать мать, Орхан обнял Теадору, потом повернулся к Мураду и произнес:

– Сын мой, подойди и познакомься с моей дорогой Адорой. Ну разве она не прелесть? То, что нужно, чтобы согреть старика в холодную ночь! – Он усмехнулся и нежно погладил Теадору по животу. – Однако я не так уж стар, раз все еще способен посадить хорошее семя в плодородную почву.

– Ты счастливчик, отец, – напряженно ответил Мурад и слегка поклонился Теадоре, а когда выпрямился и их взгляды встретились, она прочла в его взгляде холодное презрение. – Принцесса, вы так уверены, что мой отец подарил вам именно сына?

В его голосе слышалась насмешка, и на мгновение Теадора почувствовала дурноту, словно перед обмороком, но, глубоко вздохнув и успокоившись, с гордо поднятой головой проговорила:

– Женщины рода Кантакузин, принц Мурад, всегда рожали своим мужьям сильных сыновей.

Уголки его рта тронула презрительная полуулыбка:

– С нетерпением буду ждать рождения моего единокровного брата, принцесса.

Нилуфер недоуменно посмотрела на младшего сына: откуда такая неприязнь к Теадоре, этой милой девушке?

Позже, вернувшись мыслями к этому инциденту, Теадора так рассердилась, что, давая выход гневу, в ярости разбила несколько тарелок. Рабыни, тщательно отобранные ею самой на невольничьих рынках Бурсы и воспитанные Айрис в преданности и верности, очень удивились этой вспышке. Теадора не понимала, почему Мурад был так жесток. Ей что, нужно было покончить с собой из-за того, что его отец внезапно вспомнил о ее существовании? Может, он думает, она счастлива проводить часы с Орханом, утоляя его похоть? Теадора глубоко вздохнула и после некоторых раздумий пришла к заключению, что все мужчины недальновидные эгоистичные существа.

Когда родится сын, она собиралась посвятить свои силы ему одному. Теадора надеялась, что муж оставит ее в покое. Недавно она вместе с Айрис снова побывала на невольничьем рынке и выбрала самых красивых девственниц, каких только нашла, обучила их всему, что знала сама, и презентовала своему мужу. Теадора надеялась, что если ей удастся направить его интерес на других женщин, то избавится от него. Ее пробирала дрожь при одной мысли, что он снова будет к ней прикасаться. Те часы, которые провела с Орханом, ей удалось перенести только потому, что она представляла на его месте Мурада, но теперь и это стало невозможным, потому что принц ее презирает.

Отпустив рабынь и оставшись одна, Теадора легла в постель и дала волю слезам, уткнувшись в подушку, чтобы даже ее дорогая добрая Айрис ничего не заподозрила.

Ребенок у нее в животе заволновался, и Теадора, положив руки на то место, где толчки чувствовались сильнее, с любовью пожурила его:

– Халил, уже поздно, тебе давно пора спать. Или ты будешь таким же озорным шумным мальчишкой, как мой брат Матфей и тебя не уложить, разве что сам рухнешь от усталости, да там и уснешь, на месте?

Вспомнив брата, Теадора улыбнулась. Матфей был единственным мальчишкой, с которым она общалась: несколько лет они провели вместе. Особое положение лишило ее даже детства.

Теадора улыбнулась и вытерла слезы. Пусть малыш еще не родился, но она точно знала, что это мальчик, хотя не понимала откуда. Она была в этом так уверена, как если бы уже держала его на руках. Султан сказал, что ребенок будет носить имя Халил – в честь великого турецкого генерала, который одержал победу над Византией. Теадора уже привыкла к этому имени, и ее немного забавляло, что ее муж таким образом хотел задеть ее отца.

В отличие от многих королевских детей у Халила будет детство – Теадора твердо себе это пообещала. Он должен играть с другими мальчиками его возраста, учиться стрелять из лука и пользоваться ятаганом, но что важнее всего, она собиралась сама его растить, а не поручать воспитание рабам. Хоть мальчик и будет оттоманским принцем, у него очень мало шансов когда-нибудь стать правителем, поскольку у него есть два старших брата. И еще она не допустит, чтобы его забрали во дворец, где процветает разврат.

Мысли о ребенке подействовали на Теадору успокаивающе, но и они не могли стереть из памяти полный презрения взгляд Мурада. Как же он ее ненавидит! По лицу опять потекли слезы. Никогда, никогда он не узнает, как часто она вспоминала драгоценные минуты, проведенные с ним; не узнает, что всякий раз, когда ее целовал Орхан, она представляла его, Мурада. Эти воспоминания помогли ей выжить, все вытерпеть и сохранить рассудок. Какое же он имеет право ее осуждать?

Два месяца спустя, жарким июньским утром, младшая жена султана Орхана легко родила здорового мальчика, а месяцем позже султану была выплачена золотом оставшаяся часть приданого принцессы и туркам передана стратегически важную крепость Цимпа.

Султан был в восторге от маленького Халила и часто приходил его навестить, однако желание обладать Теадорой за месяцы ее беременности прошло. Кроме того, во дворце было так много красивых женщин, которые выполняли все его прихоти и охотно делили с ним постель. Теперь Теадоре не угрожали его притязания, и она наконец вздохнула с облегчением.