«Пепел к пеплу, прах к праху…»

КНИГА ВТОРАЯ

«Пролог – Имя ему Пепел»

Женщина в снежно-белом плаще с большим капюшоном, отделанным изящным кружевом, держа младенца на руках, вошла в двери храма, вырубленного в скале. Солнечные лучи, проникавшие сквозь множество маленьких кривых окон в потолке, заливали тёплым светом неровные молочно-бежевые стены, пол, выстланный розовым ониксом, и скромное убранство. Посредине стоял алтарь – небольшая возвышенность из розового оникса, выстланная живыми благоухающими цветами и уставленная чашами разных форм и размеров. Навстречу женщине вышли три служительницы храма.

– Здравствуй, Анна! – радостно сказала первая. Мать улыбнулась и протянула ей ребёнка. Та взяла младенца на руки.

– Сын! – радостно объявила она. Женщины одобрительно улыбнулись и закивали.

– Бог выберет ему самое лучшее имя! – заверила вторая.

– А мать вымолит великую судьбу! – добавила третья.

– Счастливую судьбу… – робко добавила Анна.

Женщины, шелестя юбками, направились в глубину зала. Они положили младенца в деревянную колыбель, стоящую у алтаря, зажгли свечи в аромалампах, и воздух постепенно начал наполняться лёгким цитрусовым ароматом. Мать удобно уселась подле колыбели, не сводя любящих глаз со своего малыша.

– Ты подготовила оберег? – спросила первая из служительниц. Анна сняла с шеи серебряную цепочку, на которой висел маленький рубиновый кулон. Его форма напоминала каплю, а цвет был точно таким же, как её глаза. Она протянула оберег женщине, та положила его в колыбель. Все три служительницы разом опустились на пол, усевшись в полукруг, взялись за руки и начали тихо шептать.

– Дай ему имя! Имя ему… Nomen illis[1]… Дай ему имя! Имя ему… Nomen illis… Дай ему имя! Имя ему… Nomen illis…

– Cinis[2]! Пепел к пеплу, прах к праху! – воскликнула одна из служительниц, подняв лицо вверх. Вторая громко заявила: – Имя ему Ашэ!

– Пепел… – едва слышно сорвалось с дрожащих губ матери. В её рубиновых глазах застыл ужас. Ребёнок заплакал. Анна начала качать колыбель, по её щекам текли безмолвные слёзы. Третья из служительниц поднялась и, взяв одну из чаш с пола, опустилась над колыбелью, обмакнула палец в вязкую жидкость и провела по лбу младенца, оставляя красную полосу.

– Бог нарёк тебя Ашэ! – улыбнувшись, сказала она. Ребёнок перестал плакать. – Не бойся, Анна! – обратилась она к матери с той же ласковой улыбкой и, проведя по её щеке рукой, подняла лицо за подбородок вверх, заглянув ей в глаза. – Ашэ – хорошее имя! Ведь всё не только обращается в пепел, но и рождается из него. А теперь попроси у Бога великой судьбы для своего сына! – мягко сказала она. Служительницы быстро удалились, оставив мать и младенца одних. Анна взяла ребёнка на руки, начала качать его и тихо запела:

Пусть судьба будет добра к тебе!«Ашэ, мой маленький Ашэ! Пусть Бог внимет моей мольбе! Ашэ, мой маленький Ашэ!

Усердие и миролюбие!Господь, даруй ему благость и справедливость, ум, верность и честь! Щедрость, отзывчивость и силу, Бережливость и бескорыстие,

Даруй ему жизнь, словно мёд!»Пусть сердце его будет справедливым и добрым, а рука твёрдой, И даруй ему жизнь, словно мёд! Даруй ему жизнь, словно мёд! Даруй ему жизнь, словно мёд!

Как заклинание, снова и снова повторяла мать свою молитву, ещё долго сидя у алтаря, качая своё дитя и крепко сжимая в руке оберег.

[1] Имя ему (лат.)

[2] Пепел (лат.)

«Возвращение»

Человек, облачённый в чёрный плащ с капюшоном, стремительно шёл по огромному коридору. Каждый его шаг гулким эхом раздавался под высокими сводами пещеры, в которой находился дворец. Он с поразительной лёгкостью распахнул массивные резные двери из блестящего чёрного оникса, вошёл в приёмный зал, откинул капюшон и снял чёрную плотную тканевую маску, скрывавшую нижнюю часть его лица.

– Ваше Высочество! – поприветствовал он короля. Король, сидевший за столом, заваленным бумагами, утомлённо взглянул на вошедшего.

– Говори, – тихо сказал он.

– Ашэ снова исчез! – разочарованно усмехнулся человек в плаще. – И скрыл от нас мир, в котором он находился! – король устало потер лоб. Его глаза были красного цвета, как и у вошедшего капитана, но в них не было ужасающего огненного блеска; они были тёмными и тёплыми, словно огромные рубины. Из противоположного угла просторного зала послышался голос.

– Приветствую тебя, Грум! – он резко обернулся. Ашэ, развалившись, сидел на диване. Его непослушные светлые волосы причудливо торчали, воротник куртки был расстёгнут, а лукавые красные глаза горели, как раскалённые угли. – Ты всё время теряешь то, что у тебя под носом! – насмешливо добавил он, довольно глядя на потерявшего дар речи Грума. Грум, едва нашедший в себе силы сохранить самообладание, вернул взгляд на короля.

– Ваше Высочество, мне кажется, самое время упрятать его в Темницу! – голос капитана, до этого спокойный и приятный, теперь казался громовым.

– Эй, не гони коней! – протянул Ашэ, нахально усмехнувшись. Грум закатил глаза. Король тяжело вздохнул, сложил руки перед собой на столе и уверенным голосом заявил:

– Я придумал лучшее наказание за «шалости» Ашэ, чем его бесполезное пребывание в Темнице. – лицо Грума дёрнулось от злости.

– Ваше Высочество, он – дезертир и разрушил узел, пока бездумно играл в «домашнего эльфа» этой девчонки! – парировал он. Король поморщил нос и спокойным, но ледяным тоном произнёс:

– Мы не можем этого утверждать; мы так и не нашли разрушенный узел…

– Зато видели события… – не сдержавшись, злобно кинул Грум, перебив короля. Король бросил на него гневный взгляд, и капитан тут же умолк.

– Не стоит распространять домыслы! Домыслы – это дело недостойное Хранителя Миров! – раздражённо сказал он, сжимая челюсть.

– Повинуюсь, Ваше Высочество, – немного помедлив, пробормотал Грум и услышал за спиной надменный смешок.

– А за свой незапланированный «отпуск»! – повысив голос, продолжил король. – Ашэ сполна заплатит долг своему Королевству в отряде Охотников! – теперь уже Грум не сдержал довольный смешок. Король строго посмотрел на него, потом перевёл взгляд на Ашэ и устало, умоляюще произнёс: – Прошу вас, господа капитаны, ведите себя достойно, в соответствии с вашими званиями и титулами. Никаких нарушений я не потерплю! Запру вас в одной камере, там хоть убейте друг друга! Но до этого помните, вы на службе у Королевства, ведите себя соответственно!

Грум кивнул. Ашэ не спеша поднялся с дивана, направился к столу и всё с той же надменной улыбкой вальяжно произнёс:

– Повинуюсь, Ваше Высочество! – и поклонился, что скорее выглядело как насмешка, а не как должное выказывание уважения. Это ещё больше разозлило Грума. Его и без того бледное лицо стало ещё белее, а челюсти сжались крепче.

– Вы свободны! – сухо заявил король и уткнулся в бумаги. Оказавшись в длинном коридоре, Грум остановился, а Ашэ продолжил развалисто и медленно шагать дальше.

– Ты опять взялся за старое? – процедил сквозь зубы разъярённый Грум. – Что ты наплёл королю? – Ашэ остановился, и медленно повернулся. На его лице сияла задиристая улыбка.

– Наши дела с королём – это наши дела с королём! – довольно заявил он и изобразил что-то вроде поклона. Его наглые глаза с любопытством изучали лицо капитана, тот стоял молча. – Но за себя не переживай: о тебе мы даже не вспоминали, до твоего появления, разумеется! – немного помолчав, насмешливо добавил Ашэ. Грум испепелял его яростным взглядом, крепче и крепче сжимая кулаки до боли.

– Как там её зовут? Астрид? – надменно бросил он. Во взгляде Ашэ на секунду промелькнул страх, лишь на секунду, но Грум это заметил и довольно усмехнулся. – Я найду её! – с наслаждением протянул он.

– Попробуй! – вызывающе кинул Ашэ.

– Нельзя ни к кому привязываться: привязанность – это слабость! – смакуя каждое слово, говорил Грум, улыбаясь. У Ашэ вырвался разочарованный смешок. – Какой бы силой ты ни обладал, я обладаю такой же! Какое бы волшебство ты ни нашёл, чтобы её спрятать, оно мне тоже подвластно! Помни об этом! Помни каждую секунду! И бойся, Ашэ! Я найду твою девчонку и разорву её на твоих глазах! – довольно процедил он. Капитан размеренным шагом подошёл к Груму, схватил его рукой за плащ у самой застёжки, приблизился к его уху и спокойно произнёс:

– Ты проиграешь, Грум! Как и всегда! Тебе ли об этом не знать? – он отпустил плащ, аккуратно поправил его, улыбнулся, дружески ладонью похлопал капитана по груди и, насвистывая весёлую мелодию, спокойным шагом пошёл по длинному коридору прочь. Его свист жутким эхом разносился по дворцу. А Грум так и стоял неподвижно у чёрной ониксовой двери, провожая его взглядом.