Я уже понял, что попал к веселым ребятам, сразу вспомнились фильмы «Гранит» и «Турист», где также постоянно подшучивали над молодняком. Эти фильмы были сняты за счет компании, в них рассказывалось о ней, а если быть совсем уж точным, о ее миссии в регионах Центральноафриканской Республики.

Но я настойчиво не хотел ехать на дальнее направление, хотя в какой-то момент куратор мне предложил из-за недобора одного человека, и загранпаспорт в течение трех дней мне могли сделать прямо на базе.

Вернемся в кабинет. Также там был опрос по обыкновенным данным при устройстве на любую другую работу. Был шанс на минуту позвонить по своему телефону домой, уточнить некоторые данные, которые не помнишь. Тут же лежала коробка с изъятыми у нас ножами, среди них лежал даже мачете – кто бы ни заходил, ленивый только не спрашивал, кому он принадлежал.

Все, я забрал обходной лист, анкету, и у меня пошло время на ее заполнение – с первого раза никому не удавалось ее правильно заполнить, и, наверное, самое сложное было писать только печатными буквами, ошибок допускать нельзя было. Иначе тоже закон – все заново.

Некоторые не могли неделями устроиться только из-за заполнения анкет. Мы все получили анкеты и ринулись их быстрее заполнять… Как всегда, самого первого посылали на проверку и сразу сами на его примере исправляли ошибки. И хотя были выходные, штаб постоянно и усиленно работал, и у нас была уверенность, что анкеты мы сдадим в первый же день, так и получилось, и на следующий день ожидал штаб, где срочно нужно предложить для себя новый позывной.

Полночи у меня ушло на думы. Другая часть ночи ушла на общение и знакомство с пацанами, нас поселили в барак, где стояли двухъярусные кровати с матрасами, с подушками. Постельного белья не было, все замызганное, кто получше успел занять место, того и тапки. И все не знали, сколько предстоит еще пробыть на фильтре, а ребята, которые приехали ранее, убывали по отрядам или пятисотились. Мы заранее забивали лучшее койко-место за уходящими и сразу же перемещались. Пятисотыми мы называли тех, кто отказался от своего выбора устраиваться в контору, кто отказался ехать в последний момент перед отправкой за «ленточку» или кто уже непосредственно там отказался идти на штурм или выполнять какую-либо задачу.

Кто пятисотился еще на базе, должны были две недели отработать по разным хозяйственным нуждам, и только потом отпускали, кто-то не выдерживал и сбегал, оставляя все документы. Разные моменты бывали… Бог им судья! Таким образом первые сутки подошли к концу, и предстоял новый день. Пока нам все нравилось, даже эти дикарские условия, в которых мы оказались, такое чувство, что я ждал этого всю свою жизнь, наконец-то я становился не чистеньким офицером в тылу, обивавшим только паркетные кабинеты, а по-настоящему бойцом самой лучшей организации в мире, по всем своим соображениям.

День второй

Первое утро на радость выдалось довольно-таки простым… Реально утро наемника: захотел – проснулся, захотел – продолжил спать, захотел – пошел на завтрак, не захотел – не пошел. Одним словом, определенного распорядка дня не было, главное не пропустить очередь. Но все возможности нашей воли ограничивались лентой между двумя зданиями. После подъема умылись, привели себя в порядок, вышли организованной толпой, и после того как все действующие сотрудники позавтракали, нас повели в сторону большой палатки. В этой палатке, как я ранее упоминал, была полевая кухня. Мы простояли большую очередь при подходе к раздаче. Справа от нас стояли бочки с кипяченой водой, я обратил внимание, что на их крышках лежала мелочь.

Тогда я не понимал, для чего это, и даже думал, что, возможно, каким-то образом скидываются на общак, но, когда уже вступил в ряды сотрудников, ребята, которые находятся здесь чуть дольше, объяснили, что это такая примета: перед убытием в командировку, нужно положить туда монету, чтобы вернуться… Вернуться не именно на это место, как принято в гражданском обиходе, а просто вернуться живым.

На удивление, кухня была весьма разнообразная, и порции были внушительными. Мы тогда обрадовались и тоже только позже поняли, почему и для чего так кормили. После завтрака пришел старший по набору, объявил, каким группам куда идти и что проходить. Ребята были разные, приходили абсолютно отовсюду. Были и из России, Белоруссии, Донецкой и Луганской Народных Республик, попадались даже такие, которые в свое время служили в рядах Вооруженных сил Украины, до начала конфликта 2014 года.

Эти люди при прохождении службы безопасности, как правило, отправлялись еще дополнительно на полиграф.

Мы пошли проходить врача, и снова очереди. В кабинете сидела женщина-врач, нас все заранее предупреждали, что следует заходить молча, ничего не спрашивать и даже не здороваться, не говорить ни спасибо, ни пожалуйста, а просто выполнять ее команды молча. Потому что стоило ей что-то сказать, она начинала сильно ругаться и кричать, и из-за одного человека всю группу ставила в конец всех групп. Ее поведение потом стало всем понятно… Основной фактор, сколько через нее людей проходит и сколько потом не возвращается, и здесь нельзя давать волю ни чувствам, ни эмоциям. И второй причиной являлся ее муж, который работал в конторе с самого начала образования, когда она еще называлась «Славянский корпус».

Первый раз к ней заходишь, сдаешь документы, кровь на ПЦР-тест^[1], и она тебя полностью голым фотографирует, после чего выходишь и встаешь в конец очереди своей группы. После чего заходишь второй раз, и она тебе ставит печать, означающую отрицательный тест или положительный, то есть годен или нет.

Если тест положительный, есть второй шанс съездить в город и сдать там, в независимой клинике, и привезти анализы сюда, ну а если снова положительный, то стоп колеса. Самое интересное, что печати были детские – дракончики, киты и прочее. Их обозначения были ясны только самим сотрудникам набора. Потом мы зашли в общий зал, где с нами провели беседу сотрудники службы безопасности, которые объяснили сразу все правила и законы конторы, что можно, что нельзя и порядок прохождения их комиссии.

Когда мы разбежались по кабинетам службы безопасности, каждый входил по одному. Первый вопрос, заданный мне, был и основным. Сотрудник коротко просмотрел мою анкету и спросил почему я хочу работать в конторе. Нам ребята, уже которые проходили до этого, рассказывали некоторые варианты ответа.

Мой ответ был краток и ясен: пятьдесят процентов заработать деньги, чтобы семья ни в чем не нуждалась, другие пятьдесят процентов – безусловно, патриотизм, и если положить на чашу весов, то они будут на одном уровне, на что он мне ответил: «Вопросов больше не имею и желаю удачи!»

Это крайняя инстанция, которую необходимо было пройти, и считалось, что все – ты уже сотрудник, оставалось только дождаться, когда за тобой придут и заберут непосредственно представители твоего отряда. Одного парнишку из нашей группы врачи забраковали, и он сразу же начал искать выход, чтобы хотя бы работать в такелаже: эта служба занималась разгрузкой, погрузкой боеприпасов, вещей и прочими делами. Как после я узнал, у него это получилось. Я всех ребят перечислять не буду, с которыми познакомился тогда, а только тех, с кем меня жизнь столкнула позже.

Ребята с разной судьбой, с разным воспитанием, с разным вероисповеданием и такие близкие по духу, по соображениям. Целеустремленные в одном направлении, настроенные только на нашу общую победу над врагом.

Этот день подходил к концу в ожидании. Тонны выпитого кофе в курилке под сотни сигарет и под жизненные истории вновь прибывающих людей, и даже обмен опытом двухдневной давности. Нас загнали в барак, потому что началась отправка ребят в командировку после двухнедельного обучения. Это делалось в целях соблюдения режима секретности, чтобы абитуриенты не видели, сколько человек, сколько автобусов уезжает, ведь по факту нас там не было.

И конечно, находились и такие, которые каким-то образом все-таки прятали телефоны и пытались постоянно ходить и что-то снимать. Стоит отдать должное, служба безопасности очень быстро выявляла нарушителей правил. И конечно же, следовали наказания, о которых я расскажу чуть позже, но, по моему мнению, они были очень строгими и все же очень справедливыми, потому что уже после мы видели, что такое армия без дисциплины, и оценивали последствия.

Вот и подошел второй день к концу, все мы уже ждали, когда нас заберут по подразделениям, осталось только переждать ночь.

День третий

Наверное, после третьего дня я уже перестану их считать, потому что им нет счета, а просто продолжу описывать повседневные различные ситуации.

Ближе к обеду нас построили и сказали собрать вещи, так как в скором времени за нами должны были прибыть представители и разобрать по отрядам. Было обидно, что тех ребят, с кем мы тесно общались эти три дня, в том числе и Леху, забрали по другим отрядам, и только в конце пришли за мной и забрали одного. Кстати, как выяснилось, когда с Лехой уже чуть позже общались, что мы ехали даже в одном поезде – только в соседних вагонах.

Когда созвонились с женой, она рассказала, что видела его, он тоже со своей прощался на перроне, но я тогда не обратил внимания, да и мне просто было не до этого.

Вспомнился еще один интересный случай, когда я только подумывал о конторе, стоит или нет туда ехать, находясь на шабашке, это уже было после увольнения из армии, позвонил своему товарищу по службе. Рассказал ему о своих планах, он меня поддержал, и, как выяснилось, он должен был ехать в отпуск. Сам Серега, так его звали, был из тех краев, где находилась база компании. Он рассказал о своем желании в скором времени уволиться и тоже податься в «вагнера».

От него поступило предложение ехать туда вдвоем, только якобы он хотел попасть на собеседование и что-то уточнить для себя. Мы договорились сначала ехать на машине, потом решили на поезде, потом на самолете, и вид транспорта менял постоянно он. Единственное, я сразу сказал, что не хочу ехать на такое расстояние на автомобиле.

В итоге определились, что я еду на поезде, а он летит на самолете. Серега должен был меня встретить уже на вокзале в Краснодаре. В конце своего пути я ему позвонил, чтобы спросить, будет он меня встречать или нет. Он ответил, что проспал самолет и вылетит следующим, поэтому увидимся уже на базе.

Я сразу же догадался, что это какая-то мутная тема, потому что, по моему мнению, человек либо хочет и делает, либо не хочет и ищет причины. Эта история так и осталась покрыта мраком, но потом он рассказывал, что якобы приезжал на собеседование, но по каким-то причинам его не уволили, и так он не оказался в конторе. Хотя тогда можно было уволиться еще из армии, только потом – негласно опять-таки – запретили увольнения до конца Специальной военной операции, и все контракты стали автоматически продлеваться.

Подошел куратор, и мы пошли. Забрали сначала телефон на фильтре и все мои вещи. Когда мы пришли уже в барак нашего отряда, то там я наблюдал очень много людей, опять незнакомых. Я зашел, обозначился, ребята встретили меня хорошо, да и в принципе так было заложено в конторе: куда бы ты ни зашел в качестве вновь прибывшего бойца, тебя сначала накормят, напоят чаем, а потом только уже основное знакомство и рабочие моменты… Во мне такая черта сохранилась и по сей день. И когда, будучи в другом статусе и в других организация, я наблюдаю абсолютно обратное отношение или такое же, но лицемерное, меня внутри прям бомбит, разрывает всего на части. Те ребята, как оказалось позже, готовились уезжать на дальнее направление в Центральноафриканскую Республику. Мы потом уже с ними три дня подряд просто в голос ржали.

Когда я к ним пришел, они должны были уже улететь в этот день, и происходило это так… Часиков в шесть вечера, плюс-минус, им подавалась команда на сбор, после чего ближе к десяти часам подъезжали автобусы, в которые они грузились. Грузились и сидели в ожидании отправки часа по четыре где-то. После чего им давали отбой, они заново разгружались, заходили в барак и ложились спать.

И так три дня: в определенное время они погружались, разгружались и ложились спать. Причины были разные: то борту запрещена посадка, то на перевалочной базе не готовы были их принять, то другие различные причины. Представляете, барак забит полностью двухъярусными кроватями, которые стоят вплотную друг к другу, в правом крыле находится столик с чайником и всякими «приколюхами», так мы называли что-то сладенькое к чаю. В левом крыле висит телевизор. Жара ужасная, поэтому от житья в таких условиях все кашляли как туберкулезники.

Я радовался, что меня это не коснулось, но не тут-то было.

В крайний день перед их отъездом я начал тоже дохать. Начинался этот кашель как обычная простуда, так понемногу подкашленешь и пошел дальше, но после он перерастал в нечто. И самое интересное, что ни одни таблетки месяцами не помогали, и между нами в простонародье этот кашель мы называли «молькинский синдром». К моему счастью, из этой толпы были четыре человека, которые собирались так же на ближнее направление и которые убывали на Специальную военную операцию. Парни тоже были классные – Леха, Тема, Дэн и Петька.

Они пришли в отряд на несколько дней раньше, чем я. Единственное, Тема приехал из отпуска по ранению – это был молодой парнишка двадцати четырех лет, разведчик. Парень классный, но обо всем по порядку.

Подготовка, как я ранее говорил, проводилась в двухнедельном периоде.

Первая неделя это была усиленная общевойсковая подготовка, по методике обучения спецназа Главного разведывательного управления, вторая неделя уже шла углубленная либо для узкой направленности специалистов. Самое главное, никто не смотрел, кем ты был на гражданке, а гражданкой называлась любая жизнь, кем ты был до вступления в ряды сотрудников ЧВК «Вагнер».

И если ты имел какое-то офицерское звание в армии, хоть генерал, ты приходил на общих основаниях рядового бойца, и уже после, когда ты проявлял к чему-либо интерес или свои морально-деловые и психологические качества, тебя ставили на должность или готовили из тебя определенного специалиста.

Меня это очень затронуло, потому что я хотел наконец-то побыть обыкновенным бойцом, отвечающим за самого себя и выполняющим свою узконаправленную задачу.

Полевой лагерь, который находился непосредственно на полигоне, палаточный, был полностью заселен, поэтому мы жили в бараке на базе, и нам приходилось несколько раз в день ходить на полигон… Это получается, что после завтрака, на обед, после обеда и на ужин, расстояние до полигона составляло примерно пять километров. Но эти километры, особенно первые разы, были самыми долгими, потому что до устройства в контору два месяца я просто жил в свое удовольствие, набрал лишний вес и вел неактивный образ жизни.

Мы позавтракали и решили пойти на занятия, хотя очень не хотелось из-за жары, она была такой, что выходишь на пару минут в курилку с голым торсом и сразу же обгораешь. Да и я сам думал, что такого нового могу узнать, уволившись только два месяца назад из армии. Тем более тогда можно еще было не пойти на занятия, и никто бы этого не заметил, это ведь в наших интересах, это ведь мы с каждым занятием могли себе продлить жизнь хотя бы на несколько минут, но все познается в сравнении.

Вышли нашей небольшой группой, отметились на контрольно-пропускном пункте и побрели. Первый день занятий мы еще не были обеспечены формой, поэтому, что привезли с собой, в том и занимались. Постоянно ужасно хотелось пить, воды, что брали с собой с предусмотрительностью, не хватало даже до обеда, плюсом еще находились нахлебники, которые не хотели воду носить с собой и потом ходили и выпрашивали у всех.

Мы пришли на полигон, там – построение, зачитка списков и распределение по группам, по дням прохождения занятий. Я, конечно, пошел на первый день. После первой недели обучения инструкторы группам давали такие названия, как: малинки, арбузики, бананчики и так далее.

Это выглядело очень смешно, и непонятно, чем они руководствовались, то ли своей фантазией, то ли опять-таки каким-то шифрованием. Мой первый день обучения начался с холощения, он в себя включал: изготовку к бою из различных положений, перезаряжание автомата в различных положениях, выполнение определенных команд, которые были сокращенные для удобства их передачи и управления в бою, ну и соответственно изменения положения для отражения нападения по секторам обстрела.

И вот я первый раз понял, насколько же все-таки я был не готов. Все по-новому, грамотно, с чувством, с толком, с расстановкой. Но хочу заметить, кого хотя бы однажды учили обращаться с оружием по определенным действиям, порядку перезаряжания его, стрельбы из различных положений, тому переучиться было очень сложно, проще научить того, кто никогда оружие в руках даже не держал.

Это было жизненно необходимо, и все это понимали, все трудились над оттачиванием своего мастерства, падали от жары в обморок, но при этом инструкторы относились с пониманием, не теряя требовательности к обучаемым. На тот момент наши учителя безусловно имели опыт боевых действий, но большая часть на дальнем направлении, а наша предполагаемая обстановка несла в себе очень много таких особенностей, как общевойсковой бой, штурм населенных пунктов и городов, действия в лесополосах, оборудование фортификационных сооружений и многое другое.

Поэтому по возможности, кто приезжал после ранений, перед отправкой обратно, за «ленточку», приходили на полигон и указывали инструкторам вопросы, которые требуют более глубокого изучения. Пока мы занимались холощением, мои товарищи проходили мимо и постоянно усмехались над нами, подкалывая, и приговаривали, что дальше будет еще хуже до определенного дня.

Но мы и на этом дне уже выдыхались, что же будет дальше? Этот вопрос мучил всех, усталость была дикая, но приятная от вновь полученных знаний и умений. Когда мы шли на обед, я, уже оценив обстановку на полигоне, конкретно понял, что мне нужно, а что не очень, и в разговоре с ребятами стал узнавать подробнее, что проходят и изучают в каждый день занятий. В ходе разговора я выяснил, что надо мне идти сразу на восьмой день. Потом мы обсуждали много кого по дороге, вспоминая беспомощность некоторых на занятиях, и думали: а ведь им предстоит прикрывать нам спины.

Потом изо дня в день мы отговаривали Дэна идти в штурмы, потому что он был очень большой комплекции, такой прям детина, и мы его убеждали, что он будет первой целью, что ему лучше идти обучаться по узкой специальности на что-то крупнокалиберное. Он противился, говорил, что со всем справится, но мы понимали, что и он сам это все осознавал, просто не мог дать заднюю, как сделали его дружки, с которыми он приехал. Денис приехал со своими друзьями с гражданки, как и все готовыми грызть зубами гусеницы танков, но в определенный момент сначала один друг спасовал и решил пойти учиться на ПВО, потом другой, так и остался он один. Ему было обидно, что так получилось, что это, значит, за такие друзья, которые очканули и кинули его одного в штурмах.

Вот и Дэн долгое время стоял на своем, но в конечном итоге мы, слава богу, его переубедили, и он остался лишнюю неделю дообучаться на «Корд» или «Утес». Поначалу было проще, и, придя на обед, я обратился к старшему и попросился не сидеть две недели на обучении, а уехать в предстоящую пятницу, на что получил добро. В конторе можно было обучиться с нуля абсолютно любой специальности, потом по ней приобрести опыт, и как оказалось, военные высшие учебные заведения даже не нужны, чтобы стать хорошим специалистом и в последующем также обучать людей.