Глава III

Передо мной возвышался деревянный двухэтажный коттедж, выкрашенный в белый цвет, с окнами, направленными на берег, усыпанный водорослями. Волны накатывали на песок, пенились и накатывали снова. И так бесконечно. Когда долго смотришь на это, сидя за кухонным островом, начинает мутить.

Дом оказался карикатурным, как будто из рекламы про счастливую семейную жизнь. Большой холл, переходящий в гостиную с обеденным столом на восемь человек, кухня – как я уже сказала – с островом и всяческим оборудованием, начиная от кофе машины и заканчивая автоматической тёркой для овощей; четыре спальни, находящиеся довольно далеко друг от друга. Мне досталась гостевая с огромной кроватью, застеленной – словно я была в гостинице – кристально белым постельным бельём.

Весь дом был таким не обхоженным, и казалось, что мы сняли его на летний период. Михаил сказал, что в нём никто давно не жил, и всё это великолепие просто пустовало несколько лет.

Но теперь-то моя мама разберётся с этим упущением. Она пребывала в восторге от кухни. Это была кухня её мечты, огромная и позволяющая приготовить всё, что душа пожелает. В первый день нашего переезда её душа пожелала запечённую целиком курицу с яблоками, картошку и пиццу.

Счастливые – они с Михаилом – поехали за продуктами. А я осталась один на один с пустующими комнатами. Я побродила туда-сюда, заметила, что вещи Эрика тоже были завезены в одну из спален.

Где же он сам?

И решила отправиться на побережье.

У моря оказалось холоднее, чем я думала. Волны от пасмурной погоды казались белыми, и над ними навис густой туман, закрывающий горизонт, хотя ветра почти не было. Я закуталась в ветровку и долго смотрела вдаль, пытаясь хоть что-то рассмотреть, дыша свежим воздухом. Чайки то и дело проносились над головой, мерзко крича.

Что я буду тут делать всё лето?

– О, ты уже приехала? Сестрёнка.

Я повернулась, чуть позади стоял Эрик и тоже смотрел вдаль, засунув руки в карманы.

– Я не слышала, как ты подошёл.

– Я заметил. Я стою тут уже несколько минут.

Мне стало неловко находиться рядом с ним. Нам не о чем разговаривать, и не особо-то и хотелось находить темы.

– Чем планируешь себя занять?

– А ты не видишь? Ничем. Я не знаю, что буду делать тут. И зачем меня сюда притащили?

– Понимаю. Жила себе спокойно в затхлой квартирке, и тут тебя заставили переехать в шикарный дом на берегу моря и ни в чём себе не отказывать. И всё – за просто так! – Эрик сверкнул голубыми глазами. – Это ужасно! Стоит утопиться прямо сейчас!

Я опешила от этих слов. Несколько минут мы смотрели друг на друга. Я, наверное, с плохо скрываемой яростью, а Эрик – с самодовольной ухмылочкой. Ох, скольких усилий мне стоило не отправить его куда подальше!

Но я сдержалась.

Хочет быть врагами? Хорошо.

Я развернулась и пошла в дом.

Его слова – чистая правда, но он забыл добавить, что ко мне подселили настоящего слизняка-падлу!

***

Несколько дней я сидела одна. Мама с мужем пропадали на работе, а потом проводили время сугубо вдвоём. Эрик поехал навестить какого-то друга. Видимо он решил не сидеть в этом рекламном доме и правильно делал.

Я исходила вдоль и поперёк всё побережье, изучила каждый его закуток. Кроме песка и моря рядом с коттеджем ничего не было. И я поняла, почему никто не ездит отдыхать в город Акулий Риф: тут не бывает хорошей погоды. Все дни моросил дождь мелкими противными каплями. Не помогала даже влагоотталкивающая ветровка: я была постоянно промокшая с влажными волосами, торчащими во все стороны, как будто меня окропили из душевой лейки.

Постиранные вещи тут не сохли от слова «совсем», как и вечно сырые кеды. Мне постоянно нужны были новые носки – запас старых быстро кончился.

Меня всё бесило и выводило из себя.

И когда последняя пара постиранных носок не высохла к утру и воняла тиной, я взбесилась окончательно.

Надев сланцы, я взяла несколько купюр их моих накопленных денег – мать быстро возместила мне средства, потраченные на ремонт комнаты – наверное, с подачки Михаила – но совсем перестала давать на карманные расходы, – и решила пойти в магазин в городе. Должны же жители где-то покупать себе продукты первой необходимости. Может, там и одежду продают.

Хотя бы носки!

Дом, в котором меня обрекли прозябать, был на самой окраине города, в отдельной бухте, среди скал и отвесных дорог. Поэтому, чтобы зайти в сам город, мне пришлось подниматься в гору, выходить на трассу, по которой почти не ездил транспорт, и идти пешком. Шла я под мелкой моросью. Я стала забывать, как выглядит солнечный день.

И тепло.

И сухая одежда.

Какому недоумку пришло в голову строить в таком месте курортный дом?

Когда я увидела, что передо мной начинают выстраиваться четырехэтажные, потрёпанные серые дома, то я поняла, что пришла в Риф.

И вокруг ни души.

Проходя мимо одного из домов и заглядывая в окна, я увидела, что кто-то посмотрел на меня выпученными белыми глазами и быстро задёрнул штору. А, подходя к следующему дому, я вздрогнула от того, что некто с силой захлопнул деревянную входную дверь.

Я здорово испугалась.

Они прячутся?

От меня? Или просто недружелюбные? Что вообще происходит?

Я достала смартфон, решив посмотреть карту и найти магазин, уже начиная сомневаться, есть ли он тут вообще. Но почему-то мне не хотелось стоять на видном месте. Завернув за угол, я думала спокойно проверить маршрут, как вдруг чуть не наступила голой ногой в огромную кучу разделанной рыбы, сваленную у стены. Рой жирных мух разлетелся в разные стороны, а я отпрянула, меня чуть не стошнило от запаха. Штук тридцать рыбьих голов смотрели на меня мёртвыми глазами, похожими на те, что я видела в окне.

– Что за кошмар?!

Мать рассказывала мне, что жители Рифа зарабатывают рыбной ловлей.

Это логично. Но, по всей видимости, житьё в нечистотах не доставляло им проблем.

Магазин должен был располагаться через два дома, но когда я вышла к нужному месту, то увидела лишь заколоченные ставни и ободранную вывеску «Продукты».

Рыба была и здесь, только уже в виде скелетов. Явно носков мне тут не найти. Только рыбьи потроха и вонь от них.

Всё это очень странно. Жутко.

Но на карте я увидела, что город заканчивается дорогой на маяк. Захотелось посмотреть на него. Никогда не видела маяк наяву. Мне стало страшно, но никто из жителей так ко мне и не вышел, хотя я опасалась, что они соберутся и погонят меня вилами и факелами.

Я решила всё-таки пойти и не пожалела.

Маяк был великолепен!

Но тоже заброшен. Когда-то белая штукатурка на нём облупилась, посерела, как всё вокруг, перила на последнем этаже, где был вход к линзе, проржавели, стёкла – видимо в бывших жилых помещениях – были выбиты. Посмотрев в самые нижние окна, я увидела разбросанные старые вещи: его уже успели разграбить.

Как только я переступила порог маяка, подумав, что мне нечего терять и надо подняться наверх, я услышала, что кто-то свистит.

Обернувшись, я обомлела: ко мне, прихрамывая, бежал старик с белой бородой. Он был как персонаж из фильма о моряках.

Даже комичный. Полноватый, в тельняшке и бескозырке. Но чем ближе он подбегал, тем отчётливей было видно, что вся его одежда покрыта грязью – и неизвестно когда была в стирке последний раз – борода спутана, сбилась клоками, а нос – красный как слива. Пьяница.

– Девушка! Наверх нельзя! Маяк рушится. Обвалится и придавит!

Я подошла к нему, чувствуя как запах рыбы, всё еще стоящий у меня в носу, перемешивается с запахом застарелого перегара.

– Давно его забросили?

– Восемнадцать лет как. В этих водах теперь работает система навигации. Я и еще несколько человек были его смотрителями, но теперь вот сторожу его по старой дружбе, – он икнул.

– А вы не скажете где все? Риф всегда такое пустой? Тут есть магазин?

Дед одарил меня подозрительным взглядом, как будто пытался сфокусироваться и узнать во мне кого-то, а потом вдруг икнул и ахнул:

– А это ты заехала в тот дом в бухте Солнечной?!

Я засмеялась. Никто из домашних мне не говорил о таком прозаичном названии места, где не бывает того, в честь чего оно названо.

– Да, мы с семьёй, – я не стала вдаваться в подробности всех моих родственных вопросов.

– Да какая вы семья!? Туда периодически приезжал хозяин Михаил, но без женщин.

– В каком смысле? Вы о чём? И откуда знаете, кто там вообще живет.

Старик отмахнулся.

– Я просто дурак! Как тебя зовут?

– Лиля! – уже ничего не понимая, взвизгнула я.

– Лиля, ты зря сюда приехала! Не ходи в город! И беги из того дома! Он гиблый! Ничего хорошего! Будь всегда начеку. Тут гиблое место!

– Почему? Вы можете сказать нормально?! Какого хрена?

Но дед уже стукнул себя по лбу, пробормотал, что наговорил лишнего в горячке, и, развернувшись, бежал в свою хибару, из которой и увидел меня.

Я погналась за ним, но старый алкаш оказался проворным и успел закрыть дверь прямо перед моим носом. Я постучала в неё кулаком.

– Вы считаете нормальным наговорить такое и сбежать? Что происходит?!

–Уходи, девочка! Ты на меня беду приведёшь!

Постучав еще несколько раз, я решила вернуться в свою тюрьму. Ничего не оставалось. Уже второй человек говорит, что у этой семейки твориться что-то неладное, а моей матери хоть бы что. Как будто мы в разных мирах живём.

Что имел в виду этот дед? И почему он так сказал?

Все эти события меня здорово напугали.

Но мне некуда бежать!

Неужели что-то произойдет, если я останусь?

Глава IV

После всех этих событий у меня отпало желание выходить из своей комнаты. Я закрылась в ней и, вздрагивая от каждого шороха, не выходила ни к кому из домочадцев.

Алеся предложила приехать к ней немедленно, но её родители бы быстро выставили меня за порог, хоть она и клялась, что уговорит их.

Оставалось только воровать еду из холодильника, нападая в кухню короткими перебежками, пока никого не было дома. И сидеть тихо в своей клетушке.

Мама не настаивала на совместных ужинах.