Инса – вызов, брошенный всему миру

В Риочикито, месте убежища и отдыха своих людей, Маруланда в декабре 1964 – январе 1965 г. слушал ночью по радио различного рода сообщения о своей смерти, которые оглашал полковник Курреа Кубидес из места дислокации VI бригады. В последующие несколько лет сенсации подобного сорта будут появляться неоднократно. Его жизнь будет окружена целым букетов образов смерти, воображаемых и озвучиваемых врагом. Он будет неутомим и неистов в их распространении и повторении, что приведёт только к усилению скептицизма общественного мнения относительно истинности этих слухов. Слушая новости, Маруланда невозмутимо, а иногда и с улыбкой, говорил сам себе: «Они и дальше будут убивать меня по радио, будут убивать тысячу раз… Ну, а я буду и дальше спокойно слушать их новости».

В то время когда по стране распространялись упорные слухи о его смерти от ран, полученных в бою, Маруланда встретился в Риочикито с Сиро Трухильо, для того чтобы выработать план захвата Инсы. В тот момент партизанское движение находилось с точки зрения финансов в довольно сложной ситуации. Но главная идея, которая прозвучала на заседании Главного штаба, наметившем общие контуры операции в Инсе, заключалась в том, чтобы продемонстрировать общественности страны, что партизанское движение Маркеталии не разгромлено, наоборот, в ходе боёв в Маркеталии оно усилилось, выросло численно, перевооружилось и в настоящее время вполне в состоянии предпринять такую рискованную операцию, как захват какого-либо более или менее важного посёлка, каковым являлась Инса, административный центр одного из муниципалитетов в провинции Каука.

Маруланда и Сиро Трухильо неоднократно посылали разведчиков, для того чтобы уточнить, где располагаются казармы, алькальдия, отделение Аграрного банка и места дислокации отрядов гражданской самообороны. Имея данные разведки, они определили подходящее время для захвата Инсы. Затем они, уточняя детали, набросали план на бумаге. Для проведения этой операции было решено организовать 145 человек, из которых не все были партизанами, – сюда входило около 80 индейцев, проживавших в данной местности. Их специально взяли для того, чтобы после окончания операции они помогли унести всё то, что будет добыто в Инсе.

Расстояние между Риочикито и Инсой было довольно-таки большим, продвижение отряда происходило скрытно, через лес, для того чтобы неожиданно появиться на центральном шоссе, от которого затем отходила дорога на Инсу. Рано утром во вторник отряд вышел к шоссе. Здесь он должен был ждать наступления ночи в густых зарослях, чтобы переправиться через реку. Мост через эту реку был, но имелась довольно-таки неясная информация о том, что на мосту можно наткнуться на армейский патруль. Впоследствии выяснилось, что эта информация оказалась неверной. Тёмной безлунной ночью, когда ни в коем случае нельзя было зажигать фонарики, партизаны начали переходить реку. Иногда приходилось идти по горло в воде, а тот, кто был небольшого роста, вообще уходил под воду с головой. Таких приходилось брать за пояс или даже за ноги и поднимать над поверхностью реки; снаряжение и оружие полностью вымокли, и можно было считать чудом то, что несколько человек, которые совсем не умели плавать, остались в живых. Они продолжили свой ночной марш по шоссе, дрожа от холода в сырой одежде, но по мере продвижения вперёд партизаны стали согреваться на ходу, да и одежда стала высыхать, словно подул тёплый ветер. Они уже перешли почти на бег, как вдруг из авангарда передали: «На дороге – какой-то шум…». Осторожный Маруланда тут же отдал приказ остановиться и произвести разведку местности; налево и направо от шоссе. Партизаны быстро обследовали кюветы, которые шли вдоль дороги. Отряд осторожно приблизился к холму, у которого они увидели телеграфный столб, а рядом с ним – двух своих спящих разведчиков, которые шли к Инсе, дабы потом сообщить им последние сведения, которые они разузнали. Разведчики сказали, что на обратном пути их застала ночь и они решили расположиться здесь в надежде на то, что здесь и встретятся с партизанами. Они сообщили самую последнюю информацию.

Решение, которое принял Маруланда, оказалось самым удачным в данной ситуации: он приказал задерживать всех, кто с восходом солнца появится на дороге. И вот в утренней мгле появилось четверо человек на лошадях. Увидев группу вооружённых людей, они остановились и закричали без тени всякого сомнения: «А, это армия, старые друзья… Пропустим по стаканчику!» Спешившись, они предложили водки, как будто действительно встретили старых знакомых. Маруланда сел на одного коня, Хакобо – на другого и затем приказали всем четверым идти впереди, объяснив, что пока они не могут их отпустить. Только тогда четверо гостеприимных любителей выпить догадались: «А, так вы – партизаны?!» «Ясное дело, партизаны, – смеясь, ответил Эрнандо Гонсалес. «Ну, тогда мы тоже партизаны…» – хором ответили все четверо и, успокоенные, пошли впереди.

Согласно плану, разработанному Маруландой, в 4 часа примерно в 6–8 км от Инсы партизаны должны были встретить маршрутный автобус. По замыслу Маруланды, его следовало остановить, приказать всем выйти и сказать шофёру, что они – армейский патруль, которому срочно надо попасть в Инсу на рассвете, чтобы затем успеть вовремя вернуться обратно. После этого Маруланда с группой из 30 человек должен был подъехать к военной казарме в Инсе и атаковать её. Остальные же должны были продолжать движение по шоссе пешком и затем взять под контроль другие, невоенные объекты в посёлке. План был тщательно проработан во всех деталях.

Достигнув местечка Эль Ато, партизаны услышали звук приближающейся машины. Авангард партизанской группы быстро рассредоточился по обеим сторонам шоссе, заняв удобную позицию, для того чтобы выполнить полученный приказ: остановить автобус, высадить людей, поместить пассажиров в центр колонны и быстро погрузить группу захвата в машину… Но тут случилось то, что никак не было предусмотрено разработанным планом. Это была роковая случайность с самыми серьёзными последствиями. Та информация, которой располагали партизаны до начала операции, гласила, что в автобусе, вышедшем из Инсы, будут исключительно гражданские лица и что из посёлка он отправится в 3 часа. Но случилось неожиданное: в автобусе ехали 22 пассажира, и среди них 2 полицейских, которые перевозили какого-то заключённого в Корпус Пардо Кольо, и 2 монахини. Когда автобус остановился перед препятствием – партизаны набросали на дорогу камни и ветки, – авангард партизанской колонны приготовился к захвату автобуса. Но один из полицейских, находившихся в автобусе, увидев неожиданно появившихся вооружённых людей, открыл стрельбу из своей винтовки. Партизаны ответили шквалом огня, буквально изрешетив автобус. Позже, увидев, что произошла ужасная ошибка, партизаны, помимо всего прочего, сожалели ещё и о том, что теперь нельзя будет использовать автобус для того, чтобы попасть в Инсу. Один из полицейских был убит, другой вместе с уцелевшими, но насмерть перепуганными пассажирами бросился бежать через плантацию сахарного тростника, которая находилась рядом с шоссе, и вскоре они скрылись. В Корпус Пардо Кольо полицейского, конечно же, посадили бы в камеру вплоть до выяснения обстоятельств дела, и потому он вновь вышел на шоссе чуть дальше и поспешил в Инсу, чтобы сообщить о том, что группа вооружённых людей убила всех, кто находился в автобусе. Оттуда связались по телеграфу с Бельалькасаром и сообщили о происшествии. Бойцы авангарда партизанской колонны позже выдвинули свою версию случившегося: «В общем, конечно, мы вляпались в большое дерьмо. Когда в нас начали стрелять, мы-то подумали, что в автобусе полно солдат. Ну, мы и дали им в ответ…». Такова была их версия. Другая версия была дана одним из пассажиров, который находился в автобусе. Он так описал трагические события того дня: «…группа людей в военной форме приказала остановить машину, и когда они увидели двух полицейских, то кто-то из этих людей крикнул:

Камилло Торрес – священник-партизан

“Здесь «грифы»!ˮ – и после этого они открыли огонь по машине…». Однако, как выяснилось, до этого «агент полиции Хуан Крус, который ехал в автобусе, увидев людей, лица которых были закрыты платками, открыл огонь из своей винтовки, но ни в кого из бандитов не попал. Они ответили дружным залпом…». Ещё более печально и драматично было то, что помимо гражданских лиц и полицейских в этом автобусе ехали две монахини, которые обе погибли в результате инцидента.

«Вся трагичность происшедшего заключалась в том, – вспоминает Хакобо Аренас, – что этого ни в коем случае не должно было произойти. Операция, которая замысливалась нами для того, чтобы поднять авторитет нашей организации в глазах колумбийцев, наоборот, подорвала этот авторитет, хотя и относительно. Эта ошибка обошлась нам очень дорого, и потом нам пришлось приложить немало усилий, для того чтобы ликвидировать негативные последствия этого инцидента…».

«Мы глубоко потрясены тем актом геноцида, который произошёл вчера рано утром в посёлке Инса, в результате которого были лишены жизни две сестры Ордена матерей-миссионерок Пречистой Девы Марии. Настоятельница Ордена, мать Маргарита Очоа, сообщила нам о том, что сёстры Мария Адельфа (Сулья Арройяве Паласиос) и Сан Бонифасьо (Бланка Руис) были уроженками департамента Антиокия, первая – из Медельина, вторая – из Толедо… Бандиты не знали о том, что в автобусе едут сестры, они не собирались их убивать», – сказала мать Маргарита Очоа. Позже она сказала, что сёстры этого ордена по разным поводам имели возможность лично познакомиться с главарями многих бандитских шаек департамента Толима и особенно хорошо знали «Снайпера», о котором она сообщила, что он питает к этому ордену особое уважение и не раз предоставлял некоторым сестрам вьючных животных, для того чтобы им было легче путешествовать по тяжёлым дорогам лесных районов Маркеталии.… «Пусть кровь наших сестёр будет нашей жертвой Господу», – такими словами закончила своё заявление мать-настоятельница.

Захваченных на шоссе пьяниц отпустили; они поспешно взгромоздились на своих лошадей и скрылись. В итоге в результате ужасной ошибки погибло 16 человек. «Наш изначальный план был полностью погублен, инициатива была утеряна, операция перестала быть тайной», – вспоминает Маруланда. Партизаны продолжили свой путь по шоссе, стремясь выйти к Инсе до наступления дня. Однако уже почти рядом с посёлком, примерно в 3 км от Инсы, у местечка Эль Воладор, в овраге их ждал алькальд Инсы и командир полиции в сопровождении сил местной самообороны. Они уже всё знали о нападении партизан, о чём им сообщил бежавший полицейский. Утренние сумерки были разорваны первыми залпами начавшегося боя. Выстрелы, мёртвые, залпы, предсмертные крики. Партизаны двигались по дороге, и потому в темноте им было плохо видно, что же происходит по сторонам. И наоборот, алькальд и полицейские были хорошо укрыты в кофейных плантациях, что тянулись вдоль дороги и возвышались над ней. И вдруг со стороны партизан раздался мощный голос, который перекрыл звуки ожесточённой пальбы: «Вы что делаете, идиоты? Стреляете в армию? Вы что, не поняли, что мы – армия? Говорит капитан Рамирес…?» Крики и выстрелы сменились недоумённой паузой. Всё ещё сомневаясь, на дорогу опасливо спустился полицейский. Его окружили партизаны и закричали: «Идите туда, там наш капитан. Что вы тут устроили? Вы ранили нашего солдата! Вы представляете, что сейчас могло произойти? Сражение между своими…». Успокоенный такой встречей, полицейский направился туда, где находились Хакобо и Эрнандо Гонсалес. Эрнандо обратился к нему пренебрежительным тоном, как будто он действительно был лейтенантом или капитаном; далее мы излагаем этот разговор в той версии, которая фигурировала в прессе, именовавшей Гонсалеса кубинским партизаном. Эрнандо сказал полицейскому: «Вы что тут делаете? Правительство направило сюда войска, потому что неизвестно, что может случиться в эти дни в Инсе. Но у нас есть достоверная информация. Мы передвигаемся скрытно. Но какая тут теперь может быть скрытность, когда устраиваются такие идиотские сражения? Сообщите всё это вашим людям!» Перепуганный полицейский подчинился приказу. «Мой сержант, – закричал он изо всех сил, – здесь действительно капитан Рамирес! Это никакие не бандиты, не стреляйте!»

Напряжение среди полицейских ослабло, и это обезоружило их дух. Но когда на шоссе спустились другие полицейские, то один из них увидел людей, одетых в разную форму, и закричал: «Мой сержант, это неправда, это – не армия, это – бандиты!» И сражение разгорелось вновь, утренние сумерки вновь разорвали красные вспышки. Маруланда, повинуясь своему обострённому чувству прирождённого воина, немедленно отдал приказ стрелять направо и налево от дороги, поскольку он точно не знал, где располагается полиция и гражданская самооборона. После этого он приказал прорываться к Инсе. Когда алькальд и его люди самым неожиданным образом увидели, что это оказались действительно партизаны, то они закричали о том, что надо отступать. Этот приказ имел самые роковые последствия, он полностью дезорганизовал оборону. В итоге алькальд погиб, судья был ранен, и это фактически обезглавило местный отряд гражданской обороны.

17 марта, когда уже почти рассвело, партизаны вошли в Инсу и взяли посёлок без единого выстрела; полиция оказалась позади и разбежалась по кофейным плантациям и по дороге; она оказалась не в состоянии до конца исполнить свою роль. Местное безоружное население стало выходить из своих домов, чтобы поприветствовать партизан, возможно, потому что действительно симпатизировало им, а может быть, и по причине чисто физического страха. «Мы захватили местное отделение Аграрного банка, заняли казармы полиции; несколько наших товарищей нашли местную тюрьму и выпустили на свободу заключённых. Затем мы стали собирать всех людей на площади, но часть народа была в церкви, церковь была буквально переполнена верующими, поскольку в это время шла месса. Мы сказали священнику, чтобы он прервал мессу и вместе со всеми шёл на площадь», – вспоминает Хакобо Аренас, который и отдавал все эти приказы. Священник велел передать, что мессу прерывать нельзя: «Сначала я закончу мессу, а потом пойду на площадь». «Тогда к нему пошёл товарищ Эрнандо Гонсалес и сказал, что сейчас идёт война и что когда на войне отдаётся приказ, то этот приказ должны выполнять все, и священники в том числе…». Эрнандо вошёл в церковь и сказал священнику: «Это военный приказ, падре, выходите вместе со всеми на площадь…». Священник сказал: «Ну, если это военный приказ, тогда я иду…». На митинге говорили Хакобо Аренас и Эрнандо Гонсалес.

В газете «Эль Сигло» была опубликована следующая версия событий: «“Снайперˮ со своими людьми вошёл в посёлок, в то время как приходской священник, падре Мартинес, вёл святую мессу. Один из партизан вошёл в храм, принёс собравшимся там извинения за смерть монахинь и со всей возможной вежливостью попросил, чтобы все вышли на торговую площадь, чтобы поговорить».

Это и было сделано. Маруланда вышел на балкон алькальдии и сказал: «Мы хотели бы сказать вам не об убийстве, а о революции. Правительство ответственно за дороговизну жизни, и потому надо сбросить это правительство. Всё стало ужасно дорого», – и он привёл конкретные цифры, как это любил делать Рохас Пинилья во время своих публичных выступлений.

Демонстрируя своё уважение к монахиням, Маруланда спросил, обращаясь к ним: «Сколько недавно стоил один ярд ткани, который шёл на вашу одежду, Ваше преподобие?» Мать Модестина, настоятельница местной монашеской общины, ответила робко: «25 песо». «Правильно. А сейчас, Ваше преподобие, не хватит и 90».

В других вариантах, изложенных в прессе, утверждалось, что Эрнандо Гонсалес – это кубинский партизан. Они описывали его как «мужчину ростом 1 м 60 см, крепкого телосложения, волосы каштановые, в военной форме, которого звали Кубинец, его национальность проявилась в акценте, когда он обратился к людям, кстати, в более грубой форме, чем “Снайперˮ, и сказал, что революция на марше и что они свергнут правительство…». Что касается Хакобо Аренаса, то, повествуя о митинге, его перепутали с Маруландой.

Мать-настоятельница подошла к Хакобо Аренасу и попросила о том, чтобы им позволили подобрать тела погибших монахинь. «Когда я выступал с речью, я рассказал о том, что произошло на дороге. Я объяснил, что главными виновниками этого происшествия являются не партизаны, а полицейские, которые открыли стрельбу из автобуса. В своём выступлении я рассказал, в чём состоял наш план. Я сказал о том, что нам был необходим автобус, для того чтобы наш отряд прибыл на нём в посёлок и захватил полицейский участок, и не более, что у нас абсолютно не было никакого намерения кого-то убивать…