Большим несчастьем было повстречать Изгоя на своем пути. Редкая удача остаться живым после такой встречи.

Нирон никогда не видел Изгоев, но много слышал о них. Кровожадное дикое племя бесстрашных воинов. Раз в пять лет их длинные лодки появляются на горизонте бескрайнего моря; они высаживаются на востоке, у крутых берегов Высоких гор, чтобы охотиться и убивать горцев. Они живут и прячутся в долинах до тех пор, пока молодые воины племени проходят обряд посвящения. Каждый из них должен убить пятерых горцев и съесть их сердца. Изгоев не так много, и как только горные племена узнают о непрошенных гостях, на них объявляют охоту. Но, к несчастью для горцев они раздроблены, и преследование заканчивается, как только Изгои пересекают границу чужого клана.

Судя по грозному одиночному крику преследователя, Нирон понял, что второй не стал гнаться за ним.

«Значит, будет стрелять» – подумал он, мгновенно забрал в сторону, и в ту же секунду прямо перед ним в ствол обгоревшего дерева воткнулась стрела. Нирон прыгнул в кустарник, думал, что сможет быстро выскочить из него, но запутался в ветках и потерял драгоценное время. Изгой побежал ему наперерез. Нирон понял его маневр, наконец смог выбраться из кустов, скатился в овраг, перебежал через ручей, и снова нырнул в заросли.

Изгой больше не кричал, но треск веток и шелест листвы выдавали его. Мальчишка затаился, но Изгои отменные следопыты; чужак быстро двигался в его сторону, и Нирону снова пришлось бежать.

Расстояние между ними быстро сокращалось. Нирон петлял, но оторваться не получалось. Изгой предвидел каждый его шаг, как опытный охотник срезал углы, и выгонял свою добычу на открытое пространство горелого леса. Нирон злился и пугался собственной беспомощности. Тот, кто преследовал его, был сильнее, быстрее и хитрее.

Очень скоро мальчик заметил, что его окружают только выгоревшие пни. Лес, а с ним и надежда спрятаться остались позади. Впереди выросла высокая отвесная скала. Забраться на нее вряд ли кому-то под силу, но ничего другого не оставалось, и он полез вверх. Еще теплилась слабая надежда на то, что преследователь свалится вниз раньше, но и она исчезла, как только Нирон почувствовал, что Изгой схватил его за ногу и повис всей своей тяжестью.

Нирон вцепился в уступ, но пальцы начали скользить, еще секунда и он бы не удержался, но вдруг внизу раздался чей-то крик, Изгой ослабил хватку, а потом совсем отпустил. Снова кто-то крикнул, и Нирон узнал голос Акрона.

– Я здесь! Я здесь! – кричал он. – Ну чего встал?! Прыгай сюда! Если не хочешь, чтобы я застрелил тебя в спину, иди ко мне!

Нирон не решительно посмотрел вниз. Изгой был прямо под ним, а еще ниже, на краю леса, стоял Акрон и целился из лука. Какое-то время чужак раздумывал, как быть дальше, но «тот» с луком был далеко, а «этот» безоружный совсем рядом, и он снова попробовал ухватить Нирона за ногу.

– Ах так! – закричал Акрон. – Да ты трус! Ты общипанная синяя ворона! Ты подлая гадюки! Ты червивая душа! Ты!.. Ты даже хуже женщины!

Акрон понял, что Изгой уже выбрал цель, и не отстанет от брата, пока не убьет. Торопливо, почти не целясь, он выпустил стрелу, и вопреки всем ожиданиям смог попасть. Острый наконечник скользнул по синему плечу, и, оставив глубокую царапину, звякнул о камни.

Акрон все же добился своего. Изгой вскрикнул от боли, прорычал что-то грозное, и полез вниз. Горец еще не успел достать второй стрелы, а чужак уже был на равнине, и несся к нему, выбрасывая босыми ступнями дымящуюся золу.

«Нет, я не стану убегать, – решил мальчик. – У меня еще две стрелы, а значит, шансов победить у меня в два раза больше».

Он решил, что не будет торопиться. Прицеливаясь, стал медленно натягивать тетиву, и только, кода почувствовал, что изогнул лук до предела своих возможностей, выстрелил.

Подгадав момент выстрела, Изгой дернулся в сторону и ловко пригнулся. Впрочем, все эти маневры были излишни: стрела прошла так высоко, что даже встань он самому себе на плечи, не смог бы до нее дотянуться.

«Я смогу! У меня получится… – говорил себе Акрон, сжимая пальцами колючие перья и шершавое древко последней стрелы. – Я знаю, что больше не промахнусь. Нас с братом ждет великая судьба. Старые духи избрали нас. Они придадут сил и меткости. Я больше не промахнусь! Никогда».

Лук изогнулся и выпрямился снова на столько, насколько позволяла тетива; стрела со свистом рванулась навстречу изгою, и угрожающе ткнулась в пень в нескольких шагах от него. На этот раз чужак даже не сбавил скорости, только усмехнулся чужому промаху и снова скорчил безумную злобную гримассу.

– Не может быть, – прошептал Акрон, отшвырнул предательский лук в сторону и бросился наутек.

« А что дадьше? А что же делать дальше?» – несясь без оглядки, пытался придумать он, но придумывать, кажется, было нечего. Погоня за Нироном слегка утомила изгоя, но он все еще был быстр. Гораздо быстрее, чем хотелось бы мальчишке. Страх придавал Акрону сил, погоня затянулась, но исход ее был очевиден.

Они пересекли малиновые заросли, пробежали сквозь осинник, и промчались мимо поляны окруженной густым сосновым лесом. Сосняк смешивался с дубами и постепенно переходил в дубовую чащу. Место показалось Акрону знакомым, он узнал трухлявый пень похожий на лошадиную голову, узнал дуб со сквозным дуплом, и согнутую спиралью ель.

«Это то самое место, – промелькнуло у него в голове. – А вот и звериная тропа. Только бы Нирон успел… Только бы сделал, что задумали…»

Акрон резко взял вправо и заставил себя сбавить бег. «Надо чтобы бежал за мной след вслед, иначе не получится. Иначе он меня убьет…»

Скоро он заметил на еловых стволах «молнии» – особые засечки, предупреждающие охотников об опасности. Акрон понял: вот он его шанс. Нирон все-таки приходил сюда утром и закончил то, что они начали вечером.

Как ни было страшно, но Акрон заставил себя бежать еще медленней, и припустил только, когда до изгоя осталось не больше десяти шагов. И все же с расстоянием он не рассчитал: в какой-то момент изгой смог дотянуться до его спины и вырвать из накидки клок шерсти.

Из последних сил Акрон оттолкнулся от земли, перепрыгнул невидимый барьер, и резко остановился. Позади вдруг раздался треск сучьев и страшный оглушающий крик. По всему телу прошла ледяная волна.

Он долго не решался повернуться, просто стоял и слушал, и не мог поверить, что это хитрое злое существо попалось. Еще секунду назад, он готов было рвать его плоть зубами, а теперь корчился от боли и выл от страха на дне волчьей ямы.

Набравшись смелости, Акрон взглянул вниз. Изгой еще дышал и смотрел прямо на него. Острые окрашенные кровью колья торчали из живота и ноги. Он уже не опасен, но находиться рядом все еще было страшно, и чтоб прийти в себя Акрон отошел подальше и сел на траву.

Скоро на тропу выбежал Нирон. Увидев брата, остановился и облегченно выдохнул. Отлегло. Он и не мог представить, что способен на такие переживания. Все это время он бежал за ними, почти не отставая. По какой-то необъяснимой причине в минуту опасности жизнь брата для него стала важнее собственной.

Из ямы донесся очередной стон. Привлеченный им, Нирон подошел к краю, и долго, с нескрываемым злорадством рассматривал попавшуюся им сегодня добычу.

– Аллиурр… – прорычал изгой что-то грозное на своем.

Нирон оскалился, достал из-за пояса нож, обошел яму с другой стороны и спрыгнул вниз. Акрон заткнул уши, но все равно услышал, как Изгой вскрикнул, забулькал и, наконец, затих.

Когда Нирон вылез обратно, на его поясе болтался скальп, отливающий синим на том месте, которое когда-то было затылком. Акрон поморщился, его чуть не стошнило, когда представил, как же теперь выглядит голова лишенная кожи.

– Нам пора, – сказал Нирон. – Он был не один. Нас будут искать.

Акрон раскрыл рот от удивления. Он скорее готов был услышать радостное пение ожившего изгоя, чем голос собственного брата.

– А как же твой обет? – с сомнением спросил он.

– Гореть в огненном пламени мы будем вместе, – ответил брат. – У нас одна судьба на двоих. Я это понял. И грехи наши тоже общие. Какая-то там Охайра сделала тебя отступником. – Он осуждающе покачал головой. – Что ж, если это твой выбор…

Издали со стороны поляны раздался клич. Встревоженные вороны сорвались с деревьев и заполонили собой небо.

– Вот и они, – сказал Нирон. – Скоро будут здесь. Мы еще отдохнем, потом. А сейчас надо бежать. Когда они берут след, уйти от них трудно.

– А твой лось – оставишь им свою добычу?

– У нас есть кое что лучше, чем лось, – сказал Нирон, взялся за чужие волосы и потряс скальп, свисающий с них, как паук с паутины.

Весь вечер, а затем и ночь бежали, не останавливаясь. К утру лес закончился, они снова вышли к подножью Высоких гор, и полезли вверх. Достигнув первой вершины, наконец, сделали привал.

Далеко внизу показалось несколько темных силуэтов. Преследователи остановились на краю леса, но дальше подниматься не стали. В горах изгои чувствовали себя не уверенно – их стихия леса и реки. Покружив еще немного в поисках следов, они снова скрылись за деревьями, и больше уже не появлялись.

Братья наблюдали за ними, лежа на пологом уступе, рискуя скатиться. Когда последний чужак скрылся в лесу, отползли от опасного края, перевернулись на спины, и только теперь вздохнули спокойно.

Нирон глотнул слюну пересохшим ртом.

– Если и в самом деле мы когда-нибудь объединим кланы, мы устроим на них такую охоту, какую они никогда не забудут. Никто не уйдет отсюда живым.

– Найя говорит, что Сыны старых духов лгуны, и пророчество лживо, – сказал Акрон. – Старший из Сынов хотел убить нас, потому что она из клана Ледяных, а ледяные украли его жену. Он передумал убивать нас только потому, что ему нужна была защита нашего отца. Задолго до совета Хелкат спустился в пещеру и объявил Сынам, что хочет заменить их новыми Сынами, потому что старые стали слишком слабы, и не могут больше отталкивать несчастья и притягивать удачу. Но старые Сыны поступили хитро – они подвели нас под топоры, а потом сами же и спасли. Отец за это не дал Хелкату их заменить. Так говорит Найя.

– Нас ждет великое будущее, – возразил Нирон. – Наша мать женщина. Что может знать женщина?

– А я знаю одну очень мудрую женщину, – сказал Акрон. – Ее зовут Охайра. – От упоминания этого имени Нирон насторожился, но брат не придал этому значения, и продолжал: – Она очень старая, и давно ослепла, но когда она была молодой, то много чего видела и много запомнила. Она рассказывала, как «Горячие ветра» воевали с кланом «Не знающих страха», рассказывала, как «Горячие» объединились с «Живущими вечно», а потом их вожди из-за мелкой ссоры убили друг друга.

– Значит, она из клана Горячих ветров, – произнес Нирон.

– Да, – согласился Акрон.

– А ты знаешь, что они наши самые заклятые враги?

– Они были нашими врагами, но теперь их клана нет. Значит, и вражде конец. И почему она должна быть мне врагом, если ничего плохого она мне не сделала? Охайра рассказывала, из-за чего они стали враждовать с «Орлиными когтями». Мы ведь тоже когда-то были друзьями, вместе охотились в Туманных лесах и не пускали туда чужих. А когда нас прогнали наверх, еды стало мало, мы рассорились и стали врагами. И так было полвека, пока «Орлиные когти» ни объединились с двумя верхними кланами и ни перебили всех «Горячих». Не многие выжившие разбежались по горам.

– Мы победили, – с гордостью произнес Нирон.

– Да, племени «Горячих ветров» не стало, – с жалостью в голосе, сказал Акрон, – и никому не было дела до одинокой слепой старухи. Она поселилась в ущелье возле Стоячей реки. У нее есть старая сеть, которую она ставит по вечерам и проверяет каждое утро. Сеть сгнила и совсем изорвалась. Я помогаю Охайре стягивать дыры. Иначе, она давно бы умерла с голоду.

Когда я увидел ее в первый раз, она сидела на большом камне над водой, и что-то рассказывала своему отражению. Я подкрался и стал подслушивать. Она рассказывала сказку про девочку, которая упала со скалы, скатилась в яму, сломала себе спину и не смогла встать. Девочка лежала там целую неделю. Она помогла выбраться зайцу, волченку, и даже смогла вытолкать оленя, которые тоже оказались в этой яме. Они должны были позвать людей, чтобы спасли ее, но как только звери оказывались на свободе, то бежали кто куда и забывали про девочку. Девочка надеялась и плакала и разговаривала с луной, но все-таки умерла. Это была очень грустная сказка. Она про то, что если ты попал в большую беду, то не жди помощи от тех, у кого все хорошо.

Я заплакал, и Охайра поняла, что я рядом. Я стал приходить каждый день, и слушал сказки, которые она рассказывает своему отражению. Она знала, что я подслушиваю, но никогда не обращалась ко мне. Это были старые сказки, которые ничего не обещали, а только мерили со смертью. Все они заканчивались плохо, потому что конец жизни горца полон печали и страданий.

А потом она стала обращаться ко мне, но я не отвечал, и она поняла, что я мальчик, и что я не могу говорить, и стала рассказывать мне истории про великих воинов. Их было множество. Сначала я пытался запомнить имена, но быстро запутался. Они рождались, звали на войну, убивали и умирали сами. Это была бесконечная война кланов. И у каждого народа был свой герой. И все их геройства заканчивались всего лишь собственной смертью. Кроме войны эти люди ничего не принесли своим народам. Одни кланы сгоняли с насиженных мест другие, пока и их кто-нибудь не прогонял.

Тогда я подумал: «И все-таки мы с братом положим этому конец, мы завоюем и подчиним все кланы «Орлиным когтям», и эта бессмысленная война закончится!»

Охайра мне ответила, и я понял, что сказал это вслух. Да, – вспоминая, произнес Акрон, – тогда я и нарушил свой обет. Потом мы с ней много разговаривали…

– А что она ответила тебе тогда? – спросил Нирон. – Тогда, в первый раз, что сказала?..

– Тогда ничего не сказала, – задумчиво ответил Акрон. – Она спросила. Усмехнулась и спросила: «И как это у вас получится подчинить все кланы одному? Неужели ты не понял, что зло рождает только зло?!»

– Все с ней понятно, – сказал Нирон. – Еще одна женщина раскрыла свой рот, а сказать-то и нечего.

– Однажды сказала мне, что я добрый, но я бы удивился, если бы узнал, сколько зла было сделано такими как я. «Всякое зло когда-то было маленьким добрым мальчиком, – говорила она. – Люди говорили о добре, которое ждет всех впереди. И чтобы оно пришло, брали в руки топоры, и раскалывали ими черепа других людей. Много черепов… Много мертвых…» Смерть приходила всегда и быстро, а добра она так и не увидела. «Когда о добре говорят слишком много, мне становится страшно» – говорила она.

– Выжившая из ума старуха, – сказал на это Нирон. Он поднялся на ноги. – Пойдем брат. Мне не терпится показать отцу скальп изгоя, которого я убил. Жалко только, что в этот раз всего один попался. Ничего, вернемся сюда через год и убью пятерых.

Когда братья пришли в лагерь, ни отца, ни других охотников в нем уже не было. Дети нагнали их только через несколько дней, когда до дома оставались считанные круги, и вдалеке уже дымили костры и темнели очертания первых шалашей.