17 августа

Это пыльный степной дракон —
Он стучится ко мне в дом,
Он хохочет за окном.
Но меня пугает звон
Павших листьев, высохших стеблей.
Но меня пугает стон
В дальней выси крыльев и ветвей.

Это дождь, не замеченный мной, —
Он остался за стеной,
Он не узнан, он чужой.
Он сказал бы мне: «Постой!» – если б мог.
Если только мог.
Он шепнул бы мне: «Открой,
Я промок с головы до ног».

Это воск, превращённый в туман.
Он вздыхает по утрам, расползаясь по углам.
Он растает где-то там…
Я не знаю, что оставит он:
Может быть, сплошной обман
Обещаний, карканье ворон.

Это белый слепящий шар —
Гасит ночь влюблённых пар,
Душит хор ночных гитар,
Дарит мне последний жар —
Это август мечется в бреду.
Одолел его кошмар:
Белый парус мчится сквозь пургу…

1987 «Провинциальные сюжеты», 1988

Дом белых ворон

Вытри пот со лба – всё не так страшно.
На этот раз собаки нас не догнали.
Так мало воды! Как не хватает нас кому-то,
Когда мы в опале.
Я думаю, с утра они пойдут
Опять, но более широким фронтом.
Гаси огонь, будь осторожен.
Я слышал пение собак за горизонтом.

Нам нужно найти этот дом —
Дом, где живёт стая белых ворон.
Я лично знаком с их вожаком,
Но кругом
Полным-полно зон,
Куда нам въезд воспрещён.
Но кругом
Полным-полно зон,
Куда нам въезд воспрещён.
Куда нам вход воспрещён, куда нам взгляд воспрещён.

Не пугай меня, знаю, они близко.
Они грызут всё, что пахнет иначе.
Это их шерсть – она летит по небу
И выпадает в огородах тех, кто по ночам не плачет.
Есть больная печень, есть больные зубы.
Но кто предъявит скальпелю больную совесть?
Каждый надеется из автобиографии выжать если не роман,
То хотя бы повесть.

Нам нужно найти этот дом —
Дом, где живёт стая белых ворон.
Я лично знаком с их вожаком,
Но кругом
Полным-полно зон,
Куда нам въезд воспрещён.
Но кругом
Полным-полно зон,
Куда нам въезд воспрещён.
Куда нам вход воспрещён, куда нам взгляд воспрещён.

Я читал газету, я огорчён: собаки сровняли с землёй тот дом —
Дом, где жила стая белых ворон. Они расправились с их вожаком.
Объявлен розыск белых ворон…
И кто-то из нас обречён
Стать вожаком новых белых ворон
Там, где кругом
Полным-полно зон, куда нам въезд воспрещён.
Куда нам вход воспрещён, куда нам взгляд воспрещён.

1987 «Провинциальные сюжеты», 1988

Май и декабрь

Закинули в небо свой невод —
Май и декабрь стоят на дворе.
Чёрный кот за углом танцует брейк-данс,
Кто-то вешает на уши тяжёлый металл,
Но этих, одетых в строгое, вряд ли кто ждал.
Но этих, одетых в строгое, вряд ли кто ждал.

Здравствуй, время цитат и песен,
Полных расхожей воды из кранов!
Здравствуй, время безликих, время долгов,
Время, которое наполнит вокзал!
Но этих, одетых в строгое, вряд ли кто ждал.
Но этих, одетых в строгое, вряд ли кто ждал.

Страницы «Бурды», на сердце Будда:
Не жди, и тогда снизойдёт благодать.
Мы умеем сценично падать и чётко вставать,
Лишь только почувствуем зрительный зал.
Но этих, одетых в строгое, вряд ли кто ждал.
Но этих, одетых в строгое, вряд ли кто ждал.

Знаешь, это всё здесь и это всё есть,
Но где тот поэт? Его с нами нет.
Но хочется петь, и только б успеть.
Свинец переплавить на медь,
Свинец переплавить на медь.

И снова, как в раннем детстве, тихонько
Залезем в разгар юбилея под стол,
Мечтая о том, чтобы никто не нашёл…
Но вверх ползёт скатерть, и щерится зрительный зал.
Но этих, одетых в строгое, вряд ли кто ждал. } x 4

Знаешь, где-то есть ключ от запертых душ,
От всех тайников и ржавых замков,
Но шустрая ртуть и вязкий свинец
Не годятся для хрупких сердец,
А значит, нам нужно суметь
Из пепла выплавить медь. } x 4

1987 «Провинциальные сюжеты», 1988

Игра в дурака

Им выдали маски со стен, а мне с потолка:
В руках оказалось живое лицо дурака.
Для них – аргумент, чтоб смотреть свысока.
Для них – аргумент, чтоб хранить на века
Свинцовые маски со стен в своих сундуках.

Они вышли снова и снова поют о былом.
О тонком, высоком, o том, как прекрасен их дом.
Но в доме их пусто и нечего есть.
Им нужен дурак, чтоб излить свою спесь.
Меня приглашают к ним в дом, чтоб быть дураком.

Я знаю их карты и помню примерный расклад.
Возможно, здесь пахнет цветами, но это распад.
Я знаю их карты наверняка.
Они продолжают глядеть свысока.
Но я продолжаю свою игру в дурака.

Часы по нулям, но маскам не видно конца.
Они посылают в другое столетье гонца.
Вряд ли можно что-то предвидеть на тысячу лет вперёд,
Но я знаю точно, что эта игра не умрёт.
Вряд ли можно что-то предвидеть на тысячу лет вперёд,
Но я знаю точно, что эта игра не умрёт.
Вряд ли можно что-то предвидеть на тысячу лет вперёд,
Но я знаю точно, что эта игра не умрёт

1987 «Провинциальные сюжеты», 1988 «Оркестровые манёвры», 2002

Звёздная болезнь Линды

После того как ты снялась в кино,
К тебе так просто не подойдёшь,
Проходят дни, но ты проходишь мимо.
Но я надену брюки-клёш,
Я всё надеюсь, ты поймёшь
Меня, упрямая красотка Линда.
Линда, ах, Линда, ах, Линда,
Мне так больно, больно, больно и обидно.
Линда, ах, Линда, ах, Линда,
Мне так больно, больно, больно и обидно.

Я всё внимание – тебе одной,
А ты, похоже, мнишь себя звездой. И всё
Забыть не можешь режиссёра.
Ты вспомни, как он груб с тобою был,
Он издевался над тобой, что было сил,
И ко всему он – бабник и обжора.
Линда, ах Линда, ах Линда,
Мне так больно и обидно.
Линда, ах Линда, ах, Линда,
Мне так больно и обидно.

Но ты пойми, что твой успех не только твой,
Кабы не я, тебе не быть звездой.
Ты вспомни, как я тебе читал Састре и Беккета.
Кто помогал тебе бороть свой страх,
Когда ты плавилась в прожекторах
И думала, что песня твоя спета?
Линда, ах, Линда, ах, Линда,
Мне так больно, больно и обидно.
Линда, ах, Линда, ах, Линда,
Мне так больно, больно и обидно.

Но всё так странно изменилось вдруг.
Поверь – я не пастух тебе, а друг,
Но вышло так, что стали мы чужими.
Я взглядом встретиться с тобой боюсь
И наблюдаю, спрятавшись за куст,
Как гордо ты несешь свои рога и вымя.
Линда, ах, Линда, ах, Линда,
Мне так больно, больно, больно и обидно.
Линда, ах, Линда, ах, Линда,
Мне так больно, больно, больно и обидно.

1987 «Провинциальные сюжеты», 1988

* * *

Случайно как-то, краем глаза захватил фрагмент сельскохозяйственной телепередачи, где фермерша наглаживает свою справную бурёнку и гордо заявляет репортёру: «А это наша звезда – Линда! Её все (приезжие журналисты) фотографируют и снимают…» Триггер сработал – я быстренько настрочил стишата, посадил их на винтажный латин-ритм, и в репертуаре «НР» возник свой клон «секретной» Коровы Му. Не подвиг, конечно. Однако народу «зашло».