Глава 6

Мама-будильник зашла в комнату и что-то сказала. Что именно, Федя не расслышал, однако понял, что это как-то связано со вставанием. С трудом повернувшись к ней лицом, он открыл глаза. Мама продолжала что-то говорить, но смысл ее слов всё никак не доходил до полусонного Феди. Что-либо сказать у него тоже не получалось. «Неужели они испортили мой голосовой и понимательный аппарат?» – ужаснулся он. В голове мелькали образы, но они никак не складывались в слова. Мальчик резко сел в кровати и вновь попытался сказать хоть что-нибудь. Мамина речь превратилась в какой-то невнятный гул. Ни одного членораздельного слова, да даже знакомого звука различить было невозможно. У Феди по спине пробежал холодок. Что, если он совсем разучится понимать и говорить с людьми? Что тогда делать? Он схватился за голову и взъерошил волосы.

Мама подошла и прикоснулась ладонью к его лбу.

– Голова болит?

От радости, что он услышал знакомые слова на человеческом языке, Федя чуть не дернулся, еле сдержавшись.

– Нет, нет. – Голос снова вернулся к нему. – Просто сон какой-то непонятный приснился, никак я от него отойти не мог.

Мама отняла руку от его головы. Федя сначала испугался, что опять перестанет ее понимать, но его опасения тут же развеялись.

– Тогда смой этот сон холодной водой и иди завтракать. Всё уже на столе. – Мама вышла из комнаты.

Федя еще пару минут сидел на кровати, тупо глядя прямо перед собой. В голову лезли всякие нехорошие мысли, но они были в таком количестве, что сразу перемешивались, и ничего путного от этого не происходило.

– «Ладно, потом разберемся».

Соскочив с кровати и схватив штаны, Федя начал прыгать на одной ноге, пытаясь второй попасть в штанину. Только когда штаны уже были надеты, он сообразил, что перед этим прыгал на больной ноге, но ничего не почувствовал! Не дойдя до ванной, Федя резко остановился и принялся разглядывать «больную» ногу. Ни синяка, ни царапинки. Нога работала великолепно.

– А ты разве забыл, что все еще должен хромать? – поинтересовалась мама, увидев, как резво Федя вбежал на кухню.

– Я сам ничего не понимаю! – развел руки Федя. – Вот честное слово, вчера у меня нога нещадно болела, а теперь вот… – Он подпрыгнул. – Видишь! Совсем не болит! Все прошло! – Только сейчас он сообразил, что мама-то саму рану не видела, только забинтованную ногу, поэтому что она могла подумать, можно было только догадываться.

– Ну-ну, может, у тебя, как у Карлсона, всё проходит после поедания баночки варенья? – Она усмехнулась.

– Нет, нет, точно болела! Можешь у медсестры спросить, она мне вчера ногу заматывала! – Федя чуть не возмутился таким несправедливым мыслям относительно своей персоны, но тут же спохватился: а как бы он сам себя воспринимал в такой ситуации?

Спорить дальше они не стали. Что в конечном итоге подумала мама, Федя так и не узнал, она просто махнула рукой и повернулась к плите, где на сковородке дожаривались последние гренки с сыром. Федя с аппетитом набросился на большую горку жареного хлеба и, радостно уминая его за обе щеки, постарался перевести тему разговора на что-то более интересное и приятное. В голову пришли только «дозоры» Лукьяненко, но мама как-то без энтузиазма отнеслась к его рассказам о приключениях магов в нашем мире, так что Федя продержался недолго, в конце концов замолчав и продолжив завтракать в тишине. Точнее, под мерное бормотание телевизора, сообщавшего последние новости.

Федя слушал о происходящем в мире и удивлялся: в одной стране студенты бастуют, в другой люди устраивают борьбу за власть, цены снова поднимаются на некоторые продукты, и ведь всё это такие мелочи относительно того, что теперь знает он. Все эти дрязги, мелочные протесты, непонятные правительственные решения всё это может скоро закончиться. Люди просто перестанут существовать, и проблемы уйдут сами собой. Только будет ли от этого кому-то легче? На фоне всеобщего уничтожения мысли о подтоплении парочки деревень выглядели как новость об отрывании одной лапки у маленькой саранчи при многомиллионном их нашествии.

Федя с грустью думал, что ему еще надо тащиться в школу. Здесь такое назревает: язык учить надо, с инопланетянами общаться, принимать какие-то решения, искать тех, кто сумеет всё исправить, а тут… Федя погрустнел.

– И все-таки что-то с тобой не так, – прокомментировала мама его вид. – Надеюсь, если будет что-то серьезное, ты мне расскажешь?

Федя кивнул. Что может быть серьезнее, чем сложившаяся ситуация? Однако как объяснить это маме и не отправиться в сумасшедший дом после этого, Федя не знал. Поэтому решил, что рассказывать кому-либо о своих приключениях он будет только в том случае, если у него будут прямые и неопровержимые доказательства. На данный момент, кроме обычной пластиковой бутылки да неожиданно выздоровевшей ноги, у него ничего не было. Бутылкой ничего не докажешь, а вот ногой… Это надо будет проверить на Лешке. Если он поверит, то и до остальных можно будет достучаться, а если нет…

– Здорово, Федун! – Смачный шлепок по спине вывел Федю из задумчивости. – Опять ты ничего по сторонам не замечаешь. Я к тебе подобрался, так ты даже ухом не повел! – Лешка радостно рассмеялся.

– Ага, здорово у тебя получилось, – кивнул Федя и пожал протянутую руку.

– Как твоя нога? – осведомился Лешка и принялся что-то неумело насвистывать.

– А ты разве не видишь? – спросил Федя, старательно делая вид, что все идет как обычно.

– Вот в том-то и дело, что не вижу.

– Ага, я сам удивился. Представляешь, приснилось мне сегодня, что я попал к инопланетянам, которые только с помощью запахов общаться могут. Они мне дали что-то понюхать – и хоп, я здоров! – Федя внимательно следил за реакцией друга.

– А, ну, если инопланетяне помогли, тогда все понятно, – рассмеялся Лешка. – Мне бы такие сны снились, вот классно бы было. Представляешь, надо выучить урок, снятся инопланетяне и по-быстрому тебя всему научают, или повредился чем-то сильно, ногу сломал, зуб выбил, а инопланетяне тебя раз во сне – и починили! Эх, красота бы была, а не жизнь!

Федя никак не мог определить, насколько серьезно или, наоборот, легкомысленно его друг воспринял такое объяснение. В целом, скорее всего, совершенно легкомысленно, что и естественно. Он попробовал поставить себя на место Лешки и понял, что отреагировал бы примерно так же. О какой серьезности тут может идти речь?

За весь день ни один зомби ему так и не привиделся. На перемене, случайно встретившись с медсестрой, Федя поблагодарил ее, сказав, что ее помощь просто спасла ему жизнь, и он теперь снова может играть в футбол. Та сильно удивилась, но вдаваться в подробности не стала. Люди вообще не склонны вдаваться в подробности, если что-то происходит рядом из ряда вон выходящее или неестественное. В общем, день прошел совсем неплохо. В дневнике даже появилось несколько пятерок, чтобы порадовать маму. Однако Федя ждал ночи – точнее, времени, когда можно будет наконец-то вновь вернуться к обучателю. «Им-то хорошо там, у себя, для них я на мгновение вырубился и снова вернулся обратно, а у меня тут вон сколько времени проходит», – огорченно рассуждал Федя, пиная у школы мятую банку из-под колы.

– Пойдем погоняем! – крикнул Володька, проносясь мимо Федьки с мячом в руках.

Сначала Федя думал отказаться, но потом махнул на всё рукой: сидеть дома и просто ждать толку никакого, все равно раньше сна ничего не получится, зато в хорошей игре и время быстрее проходит. Так рассудив, он побежал за Володькой. Вскоре к ним присоединился и Лешка с одноклассниками.

Играли трое на трое. Запасные штаны, как обычно, остались лежать в рюкзаке, хорошо хоть погода не подвела, а Федя практически не падал на траву, так что к концу игры он выглядел вполне даже сносно. Попрощавшись с ребятами, они с Лешкой направились в сторону дома.

– Может, заглянешь в гости? – предложил Лешка.

– Можно, – с радостью ответил Федя, который уже представлял, как будет уныло сидеть дома в одиночестве и ждать, когда же наступит время перехода (как он назвал этот момент про себя). – Только маму бы предупредить.

– Да ладно, позвонишь домой, когда она придет, – беспечно предложил Лешка.

– Идет, только сначала уроки! – Федя поднял вверх указательный палец, как у них на уроке иногда делал учитель труда, подчеркивая важность того или иного действия. Друг только рассмеялся. Уроки его никогда особо не напрягали. Точнее, он сам никогда особо не напрягался, когда их делал.

Квартира у Алексея была весьма просторная, находясь в сталинской пятиэтажке, она на удивление хорошо сохранилась. Высокие потолки, большие комнаты, много пространства, много воздуха и света. Однако не это привлекало мальчишек, а два рядом стоящих компьютера. С трудом поборов желание сразу усесться за игру, Федя разложил тетради и учебники. Лешка помялся, помялся рядом и тоже достал свои.

– Так и быть, помучаю немного свою тетрадку, – прокомментировал он.

В конце года уроков задавали не так уж и много, так что за полчаса они управились (точнее, управлялся Федя, а Лешка только периодически что-то чиркал на листочке, а потом кое-что переписывал из Фединой тетради) и могли со спокойной совестью приступить к игре по сети. В этом, собственно, и был весь интерес. Ведь в обычные игры для одного игрока Федя мог и дома поиграть, а вот так, на двух компьютерах по сети мог только у Алексея.

Побившись несколько часов, Лешка предложил сделать перерыв и попить чайку. Федя нехотя согласился, так неохота ему было отрываться от игры, но он справился с собой и проследовал за другом на кухню.

Сидя за столом и сёрбая обжигающе горячий чай из больших кружек, ребята смотрели друг на друга и улыбались.

– Ну и громкий же ты чаепит! – как всегда придумав новое словообразование, рассмеялся Лешка.

– Ты тоже не отстаешь, я смотрю! – парировал Федя и взял печенинку.

– Как ты можешь видеть, что я сёрбаю? – наигранно удивился Лешка.

«А могут ли инопланетяне слышать сёрбанье? – неожиданно пришло в голову Феде. – Или они как-то это по запаху чувствуют? Но как?»

– Да ладно, шучу я, – махнул рукой Алексей. – Что-то ты как-то серьезно стал ко всему относиться. – Он явно имел в виду то, что Федя не ответил на его шутку, а ушел куда-то в свои мысли.

– Всё нормально, ты же знаешь, я никогда не обижаюсь, – стал отнекиваться Федя. – Просто в голову всякие мысли лезут.

– О чем?

Чтобы не врать другу, Федя тут же начал думать об экзаменах и только после этого произнес:

– Да об экзаменах всяких. Эх, побыстрее всё это кончилось.

– Ага, – согласно кивнул Лешка, хотя Федя уже снова думал о бутылке и инопланетянах, а не о каких-то там нелепых экзаменах. – Хотя не бери в голову, прорвемся, сдадим как-нибудь.

– Мне как-нибудь нельзя, буду потом целый месяц от компьютера отдыхать, знаешь, та еще радость. – Федя наконец смог отвлечься от неприятных мыслей и вернуться к обыденной реальности.

– Ничего, будешь ко мне приходить, – весело заулыбался Лешка.

– Точно, переселюсь к тебе жить.

– А что! Раскладушку поставим – и живи себе сколько влезет.

Они еще поболтали немного о всяких пустяках, посмеялись, и тут раздался телефонный звонок.

– Здравствуй, Леша, а Федя не у тебя?

Мамин голос так громко и отчетливо слышался со стороны, что Федя даже вздрогнул.

– Да, здравствуйте, сейчас позову, – вежливо ответил Лешка и протянул Феде трубку.

– Але, привет, мам… Я собирался тебе позвонить, но точно не знал, когда ты придешь… – начал оправдываться Федя.

– Время – одиннадцатый час. Давай-ка живо домой!

– Сколько?!! – У Феди чуть глаза на лоб не полезли.

– Десять часов двенадцать минут, – спокойно отчеканила мама голосом телефонного диктора.

– Ох, ё… – только и смог пробормотать Федя. – Всё, бегу!

– Давай-давай. – Мама повесила трубку.

– Ну и засиделся я у тебя!

Леша развел руками. Он бы и рад был чем-то помочь, но и сам про время совсем забыл. Его родители раньше одиннадцати вряд ли придут.

Федя быстро, одним залпом выпил остатки чая, закинул в рот недогрызенную печенюшку, подхватил рюкзак и кинулся к выходу.

– Обуться не забудь, – задорно рассмеявшись, напомнил Алексей.

Федя чертыхнулся, натянул кроссовки и, махнув на прощание другу рукой, выбежал из квартиры.

На улице было еще светло, однако чувствовалось, что вечереет. Людей по дороге попадалось совсем немного. Мамаши с детьми давно сидели по домам, да и остальные свободно гуляющие ребята уже должны были покинуть улицу, старушки вернулись к своим сериалам, а завтрашний рабочий день не располагал средневозрастное население к пивному отдыху на лавочках и во дворах. Так что Федя вполне благополучно мог бы добраться до дома, если бы не одно «но»: дорога, по которой он несся домой, никак не хотела кончаться. Федя прибавлял шагу, слегка менял направление ходьбы, даже шел змейкой, пытаясь избавиться от наваждения, но желанный и такой близкий дом никак не хотел оказаться рядом с Федей. Создавалось ощущение, что мальчик шел на месте.