Дома он первым делом полез в Интернет. И почему эта идея ему раньше в голову не пришла? Ведь, казалось бы, всё логично лезь во всемирную паутину и ищи, вдруг отыщется что-нибудь интересное и полезное по данному вопросу. Однако понять Федю было можно, он и сейчас-то сомневался в результате, а что было говорить пару дней назад, когда всё представлялось в совершенно нереальном и вполне себе волшебном свете. Да и как тут искать? На слово «бутылка» всплыло столько всякой ерунды, по большей части носящей рекламный характер, что найти в этой куче бесполезного текста хоть что-то оригинальное не представлялось возможным. Тогда Федя принялся экспериментировать, вводя различные словосочетания со словом «бутылка»: «странная бутылка», «странная бутылка из-под кваса», «необычная бутылка», «необычные явления с бутылками» и еще много всяких сочетаний но, как и ожидалось, ничего путного из этого не вышло. Несколько минут Федя разочарованно глядел на экран, не зная, что бы еще предпринять. Вот-вот должна была прийти мама, а тут сразу и про больную ногу вспоминать придется, и ужинать. Так что вечер обещал быть насыщенным и без Интернета. Поразмышляв некоторое время, Федя решил пойти с другой стороны, и в ход пошли совсем другие варианты: «сны наяву», «реальные сны», «сны, которые сбываются», «сны и сновидения», «сон про инопланетян». Этот путь также привел в никуда. Сплошные сонники, гадания, астралы и гороскопы забивали всё что можно и нельзя, не оставляя ни шанса хоть какой-то более-менее полезной информации пробиться к Феде. Мальчик даже не пытался их читать. Единственное, на что его хватило, – это прочитать сонник. Значение снов впечатляло, но чаще всего текст относился ко всяким тарелкам или тому, что предстоит встреча с интересным человеком.

– С интересными инопланетянами я уже встретился, – прошептал Федя, усмехнувшись. – А вот про людей что-то ничего интересного не помню.

Заметно разочарованный, Федя откинулся на спинку компьютерного кресла. «Не везет, – подумал он. – Хотя, с другой стороны, если эти инопланетяне действовали так хитро, что никто и нигде ничего не заподозрил, то с чего бы чему-то подозрительному появляться в Интернете?» Однако успокоить самого себя такими рассуждениями у Феди не получалось. Ему никак не верилось, что на всю огромную планету Земля не нашлось хотя бы еще одного подобного случая. «Эх, как бы все-таки порасспрашивать этих инопланетян», – огорченно думал Федя, бессмысленно водя пальцами по клавиатуре. Плоские клавиши создавали приятное ощущение на кончиках пальцев.

Долго скучать ему не пришлось. В замочной скважине зашуршали ключи, сообщая мальчику о том, что мама вот-вот окажется дома. Федя вздохнул и, слегка хромая, направился к входной двери встречать маму. Ему еще предстояло как-то объясняться по поводу ноги. И ему как-то не верилось, что мама сразу примет его правдивую версию. Наверняка подумает, что на футболе травмировали. Так и получилось, и Феде пришлось применять все свои способности к переговорам, чтобы уладить эту досадную неприятность. Самой досадной оказалась невозможность объяснить, почему все так получилось. Ведь маме про зомби не расскажешь. В этом-то и крылось мамино недоверие, хоть Федя и говорил правду, но правда была лишь наполовину. Фраза «задумался, вот и споткнулся» как-то совсем с ним не вязалась. Хоть Федя и был обычным ребенком, но так терять связь с реальным миром у него никогда не получалось, ни специально, ни случайно. Именно поэтому мама далеко не сразу восприняла Федину версию как единственно верную. Она знала, что сын ее никогда не обманывает, но вот что-нибудь слегка утаить тот мог всегда. Тем более, если считал это «что-то» не очень важным. А важность того или иного события у детей и матерей может очень даже разниться. В конце концов неприятный разговор был закончен как раз тогда, когда тарелки с дымящимся пюре и жареной курицей появились на столе. Маму никогда не могли отвлечь от готовки ни споры, ни пререкания. Если уж она начала готовить, то никакое существенное или не очень существенное событие или разговоры не могли ее от этого отвлечь. Однако это не значило, что Федя сумел отвертеться только благодаря ужину, просто он хорошо знал свою маму и знал, как и про что надо рассказывать, чтобы ее убедить. Притом что он, в общем-то, никогда ей не врал.

– Как там уроки поживают?

Этот стандартный вечерний вопрос остановил вилку, наполненную пюре, прямо перед самым Фединым ртом. «Вот это ё-моё», – похолодел Федя. Из-за всяких там бутылок и Интернета он совершенно забыл об уроках.

– Ой… – только и смог он произнести.

– Та-ак… – грозно протянула мама.

– Я сейчас быстро, – пролепетал огорченный мальчик, запихивая в рот большие куски мяса. – Там совсем чуть-чуть задали.

Смысл последнего высказывания мама скорее угадала, чем поняла, ведь четко и внятно говорить с набитым ртом мало кто умеет, а уж ее сын в число чревовещателей точно не входил.

– Так. – Более миролюбивое «так» бальзамом прошлось по Фединому сердцу. – Не торопись, а то не хватало еще подавиться. Спокойно доедай и быстро за уроки. За полчаса управишься?

Федя отчаянно закивал. Полчаса срок, конечно, маловатый, однако где полчаса, там и сорок минут, а там и до часа недалеко. Честно говоря, на данную минуту он и не помнил, что задали на завтра.

После ужина он бросился к письменному столу и принялся за уроки. Письменных оказалось совсем немного («Вот повезло-то!»), зато по истории и географии задали очень даже прилично. Но кто же считает устные задания за серьезные уроки? Быстро проглядев пару абзацев по географии и не проникшись различными пластами земли, Федя долго изучал историю Древнего Рима, где нашествие варваров старательно уничтожало империю.

– Ну что? – Мама неожиданно заглянула в комнату (или же Федя слишком зачитался), заставив мальчика вздрогнуть.

– Ой, мам, ты меня прямо напугала, – сказал он, с трудом отрываясь от учебника.

– Тебя напугаешь, как же. – Мама улыбнулась. – Так что с уроками?

– Всё сделал, это вот, – Федя помахал книгой в воздухе. – Уже сам читаю, ради интереса, так сказать.

– Вот и славно. А так как время уже к одиннадцати, пора свой интерес сворачивать и убирать в рюкзак, чтобы завтра еще пригодился. А самому умываться и спать.

Федя сладко потянулся и кивнул. Теперь, оторвавшись от книги, ему и самому не терпелось поскорее лечь в кровать и заснуть. Опасное мрачное будущее снова встало перед его глазами. «Как бы тут всему человечеству не стать историей», – подумал он и, кинув учебник в рюкзак, побежал в ванную.

Ночь выдалась неспокойной. То под окнами долго лаяла собака, так что даже какой-то сосед с нижнего этажа проорал с балкона что-то злобное, заставив собаку тут же замолчать и скрыться куда подальше, то сигнализация у дорогой иномарки начала срабатывать каждые пять минут.

«В такой нервной обстановке я всё ночное время зазря потрачу», – обиженно вертелся с боку на бок Федя. Он пытался класть подушку себе на голову, закрывая ухо, но и это не спасало, к тому же голове становилось жарко, да и дышать в таком положении было совсем неудобно. Наконец Федя решил смириться с происходящим и просто лежал, глядя в окно. Можно было бы снова о чем-нибудь порассуждать, но думать совершенно не хотелось. Хотелось просто лежать и смотреть на надвигающуюся ночь. Погрузившись в какое-то медитативное состояние, мальчик и сам не заметил, как заснул.

– Ты с нами?

Феде показалось, что его кто-то трясет за плечо. Так и оказалось. Плетьмикос изо всех сил пытался привести Федю, или Тацирамоса, кому как ближе, в чувство.

– Куда ты там подевался?

– Спокойнее, спокойнее, мой инопланетный друг, – отеческим тоном заговорил Караганис, кладя щупальце тому на плечо. – Просто нашего земного гостя снова отвлекли земные дела.

Затем он обратился к Феде:

– Ты, наверное, удивляешься таким перемещениям. Сколько ты пробыл у себя земных часов? Двенадцать, четырнадцать? Неважно. У нас ты проводишь времени немного меньше. Ровно столько, сколько длится твой сон.

«Ну, это я и сам понял», – разочарованно подумал Федя.

– Мне кажется, это не надо особо объяснять, – между тем продолжал старик. – Однако ты наверняка обратил внимание на то, что за те двенадцать-четырнадцать часов, что ты проводишь дома, в нашем мире ничего не изменяется. Как будто здесь все замирает и только и ждет твоего возвращения, чтобы продолжать жить.

С этим Караганис конечно же угадал, именно такое обстоятельство все еще заставляло Федю не до конца верить в происходящее. «Ведь не может так быть, чтобы на одной планете шло время, а на другой нет! Значит, это всего лишь сон с продолжением». Примерно так рассуждал Федя. Но и эту призрачную надежду совершенно безжалостно развеял ученый.

– Это не так. Просто сюда ты попадаешь в тот же момент, в который нас покинул, а не через энное количество часов. Не буду вдаваться в научные подробности, как это происходит, сознание вещь весьма тонкая. Однако сразу обращу твое внимание на то, что если бы все было иначе, то у нас уже не было бы никакой возможности дать человечеству хотя бы шанс на спасение. Зато сейчас мы вполне можем располагать имеющимся временем для того, чтобы хорошенько узнать друг друга, может быть, чему-то научиться друг у друга, ну, и, естественно, попытаться спасти все живое население Земли.

Когда Караганис говорил эти слова, Феде прям так и представлялось, что тот добродушно улыбается. «Как жаль, что эти существа полностью лишены улыбок», – подумал мальчик.

– Но и наше время не безгранично. Пойдем, нам предстоит многое сделать. К тому же, торопиться все же придется. Как бы мы ни манипулировали временем, оно никогда полностью не сдается, только слегка раздвигает свои рамки, а затем снова запихивает всех нас в них, не давая возможности почувствовать себя полностью свободными от своего влияния.

Федя вспомнил фразу какого-то философа, что это люди придумали время и что на самом деле его не существует. «Вот и где теперь все эти философы и где время? Даже эта развитая цивилизация только слегка манипулирует временем, но целиком и полностью подчинить его не может».

– Пойдем, нам нужно в лабораторию, – сказал Караганис, и инопланетяне с Федей дружно двинулись дальше по гигантскому коридору.

«Как все же удобно быть инопланетянином, – подумалось Феде. – Человеку надо все время поворачиваться направо-налево, головой вертеть. Вот и сейчас после разговора человеку пришлось бы повернуться и идти дальше по коридору или, в худшем случае, продолжить движение спиной вперед. А инопланетянин вот так взял и пошел куда ему надо, даже не задумываясь над всякими там поворотами».

Идти по библиотечным коридорам было неприятно. Все время казалось, что наклоненные стены вот-вот рухнут на тебя, погребая под многотонными серыми камнями и бутылками. В этих мрачных помещениях так и хотелось услышать гулкие шаги, но, несмотря на отсутствие какого-либо напольного покрытия, Федя совершенно не слышал звуков своего перемещения, ни шаги инопланетян. Хотя если они не шагали, а катились, этим можно было бы всё объяснить. «Может, это и есть раса каких-нибудь колесников? – подумал Федя, вспоминая приключения в „Заповеднике гоблинов“. – Однако там они выглядели как-то по-иному».

– Вот мы и пришли.

Старик резко остановился, и Федя, слегка задумавшись, так бы и врезался в него, если бы не щупальца Плетьмикоса, схватившего его за плечо.

– Не торопись. – Чувствовалось, что Плетьмикос улыбается.

Караганис, видя, что столкновение ему теперь не угрожает, подошел к двери и сунул одно из щупалец прямо между ее створками. Феде сначала показалось это чудом, но затем, слегка подвинувшись, под другим углом, он заметил, что в двери есть небольшое круглое отверстие, в которое ученый и просунул свое щупальце. Что он там делал, Федя, конечно же, не видел, но через несколько секунд створки двери плавно разъехались в разные стороны, спрятавшись в стенах. Со стороны такое открывание выглядело весьма забавно, но Федя сразу подумал о возможных отпечатках щупалец или что-то в этом роде. Может, у инопланетян, так же как и у людей, есть свои уникальные приемы, которые можно использовать для открывания замков.

Внутри комната оказалась небольшой, так что в ней с трудом поместился бы десяток таких вот инопланетян. Но зато в ней было полно небольших круглых отверстий. Сама комната была квадратной и также не имела потолка, во всяком случае, где-то высоко-высоко Федя мог посмотреть на инопланетное небо.

– Встань-ка сюда. – Караганис показал Феде небольшой белый квадрат, нарисованный прямо на каменном полу, расположенный в левом верхнем углу. И, дождавшись, когда Федя встанет на нужное место, продолжил: – Первое, что нам обязательно надо сделать, – научить тебя говорить. Это не так сложно, как может показаться вначале, но потрудиться всё же придётся. Попробую тебе сначала объяснить, в чем же суть нашего общения.

Мальчик весь превратился во внимание, ведь если он научится говорить, как много нового и интересного он сможет узнать, а главное – спросить, наконец, как же спасти Землю.

– Ты, наверное, думаешь, что мы так хорошо выучили ваш язык и поэтому замечательно говорим с тобой?

Федя слегка сдвинулся вперед-назад, показывая «да».

– Нет, нет, не двигайся, это был гипотетический вопрос. На самом деле лично я даже не представляю, как работает ваш речевой аппарат. Извини меня, но у вас всё очень примитивно и плохофункционально. У нас всё совсем по-другому, в смысле, мы разговариваем, пользуясь совершенно другим принципом. Наше общение – это запахи. Понимаю, как необычно это звучит для тебя. Ты ведь наверняка даже не представляешь, как это может происходить. Но ничего, мы тебя научим. Объяснения здесь не помогут. Ты должен всё сам прочувствовать.

В это время помощники Караганиса подошли к Феде и стали щупальцами водить по стенам. Федя толком ничего не понял, но вскоре из стен вылезли трубки, на вид кожаные, но из чего там они были на самом деле, догадаться незнакомому с местными материалами человеку было очень сложно. Телегонис и Саратидис стали ловко прицеплять эти трубки к Фединой голове. Причем мальчик сразу же почувствовал, как ухудшается его зрение. В голове стали мелькать непонятные образы, а вокруг все темнело и темнело. Еле-еле он различил голос Плетьмикоса:

– А вы ему всё объяснили?

– Ай, ай, ты чертовски прав! – воскликнул старик. – Снимите обучатели.

Помощники тут же выполнили приказание.

– Я забыл сказать, что при использовании обучателей ты ничего не сможешь ни слышать, ни видеть, – сказал старик. Как только последний провод был снят, Караганис продолжил: – Ты еще не понял, конечно, но, по сути дела, за наш слух, зрение, обмен сообщениями, да и вообще, так называемую вами речь отвечают вот эти поры. – Он показал на свою голову. – Чем больше мы закрываем пор, тем меньше информации проникает к нам в голову, соответственно, страдают все органы чувств. Если же совсем все поры перекрыть, то, как ты теперь знаешь, мы вообще становимся слепыми, глухими, к тому же еще и не способными к общению.

«Ничего себе», – удивился Федя. Он-то думал, что это всего лишь органы дыхания или что-то в этом роде, а тут, оказывается… «Но вообще инопланетяне находятся в более выгодной позиции, чем люди. Ведь человеку надо перекрыть пять дырок – два уха, два глаза и рот – чтобы он стал полностью беспомощным, а инопланетянам почти всю голову надо замотать, что намного сложнее».

– Поэтому я лучше сразу расскажу тебе об обучателе – для чего он и как работает. И так как все для нас решает запах, то и разговаривать, то есть создавать зрительные образы в головах друг у друга, мы можем только с помощью запаха. Соответственно, если ты захочешь научиться говорить с нами, то тебе придется научиться управлять различными запахами. Их очень большое количество, наши ученые так до сих пор точно и не определились, сколько конкретно, пока они остановились на каком-то из десятков тысяч, но не суть важно. Это не моя проблема, да и не твоя тоже. С помощью специальных трубок, подключенных к твоей голове, обучатель научит тебя пользоваться запахами. В отличие от людей, мы с самого своего появления на свет умеем понимать всё, что нам говорят. Так сказать, воспринимать запахи нам учиться не нужно, да и тебе тоже, просто кто-то воспринимает их лучше, кто-то хуже, всё зависит от количества пор на голове. Соответственно, у кого пор мало, тот, по-вашему, будет хуже видеть, хуже слышать, даже говорить с некоторым трудом, в твоем понимании, это будет выглядеть как долгое произнесение каждой фразы. В нашей лаборатории ты вряд ли с такими встретишься. К сожалению, ограниченным, как мы их тут называем, не дано заниматься слишком сложными вещами, они просто не справляются. Ох, что-то я не туда углубился… Я вроде про трубки начал говорить.

Несколько мгновений Караганис размышлял, водя щупальцем по своему туловищу.

«Может быть, это как у нас репу почесать?» – улыбнулся про себя мальчик.

– В общем, не будем сильно вдаваться в технические детали. С помощью этих трубок обучатель поможет тебе понять, как воспроизводить запахи, как их объединять, может быть, даже как синтезировать новые.

Федя не совсем понял, что значило слово «синтезировать», но на данный момент ему это было и не важно. Появившаяся возможность наконец-то научиться говорить захватила мальчика целиком и полностью.

– Главное – ничего не бойся. Вначале ты ничего не будешь ни видеть, ни слышать, но потом машина во всем поможет тебе. Итак, ты готов?

Федя слегка прокатился вперед-назад.

– Ну и замечательно, – радостно сказал старик. – Подключайте его.

Помощники снова быстро и ловко подсоединили к Фединой голове трубки. На этот раз, судя по полному отсутствию каких-либо чувств, они не пропустили ни одной поры.