Цитаты из книги «Я дрался на штурмовике. Обе книги одним томом»

В это же время отец подал апелляцию на пересмотр дела, и через некоторое время его выпустили. А через два месяца Верховный Совет вообще снял с него судимость. Это был 1938/39 год.

пришел инженер полка и доложил, что самолет восстановлению не подлежит. В нем насчитали 274 пробоины, из них 15 имели диаметр 15–20 сантиметров.

Когда вы узнали о том, что открыт второй фронт, Вы какое-то облегчение почувствовали? – Как мы к этому относились? Мы же не большое начальство. Мы – ну рядовые летчики. Вот к его отсутствию мы относились отрицательно. Наши войска уже в Германии, а они только фронт открывают. «Ура! – кричат. – Мы поможем России». Надо было помогать раньше. Тогда, когда мы немцев по России гнали. Вот тогда надо было. А то уже наши под Берлином, а они фронт открывают.

Какое отношение у вас к советской власти было до войны и во время войны? – В то время мы не знали другой власти. Но та, которая была, нам нравилась. А вот та, которую сделали этот плешивый комбайнер, Горбачев, с этими Кравчуком и с Ельциным – нет.

Могу рассказать такой эпизод: я уже говорил, что, когда я находился на аэродроме Мончегорск, на наш аэродром сел английский экипаж. Пока члены экипажа сидели в столовой полка, с командиром полка беседовали, мы, механики, залезли в этот английский бомбардировщик. И, как все механики, давай смотреть, как у них готовится самолет. Во-первых, что нас удивило, – в кабине пилотов много окурков. У нас курить разрешалось не ближе 25 метров от самолета, и на самолетной стоянке курить было запрещено. За это очень строго наказывали! Но я, поскольку интересовался вооружением, заглянул в ствол пулемета заднего стрелка. Я не увидел неба через этот ствол, настолько ствол был забит пороховым нагаром. У нас после каждого вылета, какой бы он тяжелый ни был, вооруженцы, механики, техники обязательно чистят оружие. У нас ствол был всегда чистый, смазанный. Поэтому у нас такая была безотказная техника. А вот англичане, видимо, этого не делали.

зимой 1944-го Тамару сбили с летчиком Радюкиным. Они упали на немецкой территории. Летчик был в тяжелом состоянии, да к тому же в сапогах (в кабине тепло, и летчики редко надевали унты). Тамара обула летчика в свои унты, а сама надела его сапоги и перетащила его через линию фронта. При этом она обморозила ноги, и ей отняли обе ступни. Командующий воздушной армией дважды Герой Советского Союза генерал-полковник Хрюкин еще в госпитале лично вручил ей орден Боевого Красного Знамени.

Надо сказать, что только в училище я первый раз наелся досыта, поскольку кормили по летной курсантской норме – масло, мясо, чай.

На машине едем на аэродром: личный состав, во избежание потерь при налетах, размещался в семи-десяти километрах от аэродрома.

Первое решение – всегда самое правильное. Если начинаешь думать, как сделать: «Так или так? А может быть, так лучше?» – больше шансов погибнуть

На первом курсе я получал 100 рублей, на втором – 110, и так каждый год по десятке прибавляли, а инструктором уже получал 700 рублей (бутылка водки стоила около трех рублей. – Прим. ред.), не говоря уже об отличном обмундировании и бесплатном питании по норме 8а – шоколад и все, что хочешь. Жили хорошо, этого не отнять. В 1940–1941 годах я выпустил три группы по шесть человек на самолете СБ.