Глава 2.

      Корабль черного Барта, вздымаясь на пенистых волнах, стремительно набирал скорость. Стоя на корме, капитан пристально наблюдал в подзорную трубу, как вымазанные белой глиной люди взбираются на борт недавно взятого им на абордаж торгового парусника.

– Наши тела ищут, – со вздохом произнес сгорбленный старик, прижимая к себе озябшего ребенка.

Взглянув на девочку, Барт только сейчас заметил, что глаза ее были покрыты пеленой. Она был слепа.

– Идите за мной! – смерив Гаспара и старика взглядом, сказал капитан и неспеша направился к своей каюте.

      Внутри было темно. Запалив канделябр, Барт опустился в плетеное кресло и закурил.

– Садитесь, чего топчитесь как погорельцы, – прохрипел Барт, махнув рукой в сторону широкой скамьи по левую сторону от его стола. Старик и мальчик сели, рыцарь же остался стоять.

– Ну так что? Рассказывайте, за какие грехи те кровожадные черти за вами увязались?– затянув зубами узел на перевязанной ране, сказал капитан.

– Шибко, видать, болит? – спросил старик, глядя на градины пота, сбегающие по лицу Барта.

– Кость цела, а мясо зарастёт, – хрипло ответил капитан. – Рассказывайте уже.

      Старик нахмурил седые брови, кряхтя поднялся, и, взяв девочку за руку, не спеша подвел к раненому капитану. Ребенок вытянул слабую руку и коснулся пропитанной кровью повязки.

– Что она делает? – недовольно зыркнув на старика и отстранившись, спросил капитан.

Девочка, опустив голову, растерла в маленьком кулачке пиратскую кровь.

– Она разделяет твою разбойничью жизнь на до и после”. – спокойно ответил старик.

      Откинувшись в кресле и высокомерно посмотрев на своих гостей, Барт вдруг изменился в лице. Рука его медленно потянулась к раненому плечу. Осторожно ощупав рану, он встрепенулся и, вскочив с кресла, уронил со стола подсвечник.

– Что за?.. – изумленно выдохнул он, разматывая склеенные от запекшейся крови бинты. Ощупав оголенное плечо, на котором минутой ранее алела глубокая рана, а теперь не осталось и шрама, Барт испуганно попятился к стене. Крестоносец напряженно шагнул ближе.

– Кто вы такие, черт вас возьми?!! – сверля горящим взглядом присутствующих, прохрипел Барт.

– Меня звать Отец Яков, – с трудом нагнувшись за упавшим со стола подсвечником, сказал старик. – Девчушку зовут Рахиль. Ну а господина Гаспара вы уже знаете.

– Как она это сделала?! – запустив пальцы в в распоротую на плече рубаху, прохрипел Барт.

– Да разве ж важно, как Господь чудо для нас творит? Не любопытство душу твою окаянную бередить должно, а благодарность, – обтирая платком руки ребенка, произнес старик.

       Рахиль вдруг взяла старика за запястье и подвела к Барту. Глаза отца Якова в миг затуманились, а тело обмякло.

– Здравствуй, Бартоломью! – не своим, но приятным голосом заговорил старик. – Давно я тебя искала. С того самого дня, как ты проснулся посреди улицы в чужом городе и все силился понять, куда подевался твой родной и привычный мир.

      Барт задышал чаще, взгляд его нервно забегал.

– Меня? – глядя в слепые глаза ребенка, прохрипел он. – Зачем?

– Чтобы освободить.

– От чего? – недоуменно глядя на девочку, спросил он.

– От терзающей тебя надежды. Ты так отчаянно ищешь дорогу домой. Но дома твоего больше нет, нет и дороги. Никто и никогда не сможет вернуть тебя обратно. Ты умрешь здесь. Под этим небом.

– Но почему?! – брызнув слюной, вскипел Барт. – Что это за засраный мир?! – сотрясая раскинутыми руками, захрипел он. – Ракша, Скриба! Будь они прокляты! Я хочу домой! В Англию, черт возьми! Зачем я здесь?! Как я здесь оказался? Ответь мне, кем бы ты ни была!

– Ты не один здесь такой потерявшийся, – осматривая скрипящий потолок каюты, произнес Гаспар. – Я шесть лет скитаюсь по этому проклятому месту.

– Лжешь! – вытаращив на крестоносца угольно-черный глаз, прохрипел Барт.

– Господь свидетель! – подняв правую руку, произнес рыцарь. – Заснул под Иерусалимом, а проснулся на заднем дворе местного монастыря.

      Девочка вдруг пошатнулась и повалилась на пол. Ее худое, маленькое тело задрожало и выгнулось, а на губах проступила пена. Старик, сбросив морок, попятился и обессиленно опустился на скамью. Гаспар бросился к Рахиль и, повернув девочку на бок, положил ей под голову свою ладонь.

      Корабль тряхнуло. Барт, подскочив, ударился о стол, опрокинув все его содержимое на пол. Гаспар, прижимая одной рукой ребенка, вцепился в широкий брус позади себя. Старик повалился на пол и проехался к обратной стене каюты.

– Капитан! – раздался голос снаружи.

В каюту влетел промокший до нитки матрос.

– Что там, черт возьми, происходит?! – заорал Барт.

– Море обезумело, капитан! – задыхаясь, выпалил матрос.

      Откуда-то сверху раздался низкий душераздирающий гул, словно тысячи горнов слились в едином чудовищном многоголосье. Барт, хватаясь за что попало, добрался до двери каюты и выбежал на палубу. Огромные черные волны, словно ожившие горы, то вздымались, то падали в бурлящую пучину, швыряя корабль то в бездну, то вздымая его на кипящие гребни. Схватившись за мачту, капитан устремил свой взгляд на разгневанное море. Где-то в глубине беснующейся пучины засияли кроваво-огненные всполохи, зловеще осветившие дно. Перепуганные матросы, едва держащиеся на ногах, сдирая в кровь ладони, стягивали паруса. Барт поднял взгляд к небу. В иссине-черных облаках над его головой метались длинные ломаные молнии, в металлических раскатах которых свинцовое небо оглушительно ревело дьявольскими трубами. Очередная волна ухнула, накрывая корабль. Крики команды захлебнулись в ярости Посейдона. Вцепившись в мачту, Барт едва не сорвался в объятия нахлынувшей стихии. Другим повезло меньше. Несколько матросов, отрывая куски деревянной оснастки, полетели за борт, мгновенно исчезнув в пасти «морского Дьявола». Едва корабль выровнялся, Барт ввалился в свою каюту. Внутри отец Яков, отчаянно пытавшийся привести Рахиль в чувства, хлопал ее по щекам и растирал виски. Спустя мгновение девочка открыла свои белесые глаза и, вздрогнув, вцепилась в руку старика. Едва маленькая мессия очнулась, буря, убивающая людей наверху, стала утихать.

– Ну что побледнел, как утопленник? – взглянув на Барта, спросил отец Яков. – Не робей, не пропадем.

– Сраные потроха! Это что было?! – обтирая грязным рукавом мокрое лицо, прохрипел пират.

– Ну каков дурак! – отвернувшись в сторону и блуждая взглядом по стонущим балкам на потолке, сказал Гаспар. – Если этого болвана выбрали капитаном, представляю, сколько мозгов у боцмана.

– Не ворчи, Гаспар. Дай человеку в себя прийти. Он, небось, там, наверху, дьяволу в глаза заглянул, а ты его бранишь, – со вздохом сказал старик.

– Этому миру конец! Говорят же тебе – Оракул не зря эту погоню снарядил, – подойдя к Барту и недовольно посмотрев ему в лицо, сказал рыцарь. – Только благодаря Рахиль мы еще с тобой небо коптим,– кивнув на тяжело дышащего ребенка, добавил он.

      Отстранив крестоносца, пират прочавкал мокрыми башмаками к столу и, открыв ящик, достал из него ополовиненную бутылку рома. Выдернув пробку, Барт жадно влил в себя оставшееся содержимое и опрокинулся в кресло.

– Кто она? – глядя на девочку, спросил Барт.

– Для меня она Мессия, – опустив глаза на ребенка, ответил Гаспар. Бог, снизошедший в этот ад, чтобы спасти нас от отчаяния и смерти.

– И откуда она такая взялась? – выпустив клубы сизого дыма, спросил Барт.

– Ее подбросили под двери монастыря. Видимо, незрячий ребенок был родителям непосильной обузой. Она была совсем крохой тогда. Убийцы, идущие сейчас по нашим следам, пришли, когда ей исполнилось пять. Сначала их было двое, – поведя длинными усами, начал Гаспар. – Была глухая ночь. Монахи отказались их впускать. Тогда они ворвались силой. Я встал на защиту ребенка. И, уж поверь, ни в одной битве в святой палестине мне не было так тяжко, братец. Эти люди не знали ни страха, ни боли, ни пощады. Я чудом одолел тех двоих. Одолел благодаря трем своим друзьям – вере в Господа, отцовскому мечу, да этой старой кольчуге, – проведя рукой по изрубленному доспеху, сказал Гаспар. – В той битве я отдал все, что у меня было. Израненный – я едва дышал. Если бы не Рахиль, не протянул бы и до утра. Она исцелила раны. А когда пришли остальные, мы с отцом Яковом вывезли девочку через задние ворота, и погнали коней в сторону города.

– Какого черта им от нее нужно?! – хрипло спросил Барт.

– На востоке есть крепость. Белым дворцом кличут, – откашлявшись, вмешался пришедший в себя старик. – Эти люди оттуда пришли. Живет там Оракул. Читана ее звать, – распутывая свалявшуюся бороду, добавил он.– Эта женщина много чего знает, многое наперед видит. Слова худого о ней никто никогда не сказывал, да вот только она свято верит, что мир этот должен непременно сгинуть. Судьба, говорит, у него такая и менять ее нельзя.

      Старик на мгновение приумолк, опустив глаза, а затем, посмотрев на спящего ребенка, добавил:

– Если Господь сошел в этот мир в ребенке, знать не желает он этому миру смерти. Она хоть и особый, но все же человек, а человеку до Бога далеко. Не ей решать, кому жить, а кому помирать. И уж, коли нам выпал жребий защищать эту искорку Божию, так, стало быть, защищать и будем. А там на все воля Божья, – оодняв вверх глаза, добавил старик.

– Защитить – дело благородное, но не простое! – прохрипел Барт. – Я бы мог оставить вас на корабле, но в безопасности вы тут тоже не будете. Пиратскую жизнь спокойной не назовёшь. Ни в одном порту нас не ждут, мы везде висельники. Живем от грабежа к грабежу. Того и гляди нарвемся на имперский флот и пиши пропало, – стаскивая с себя мокрые башмаки, добавил он.

– Да нам и незачем с тобой море бороздить, – устало сказал старик. – Доберемся до Скрибы, сойдем на берег, а дальше на запад двинемся.

– На запад? – удивленно спросил Барт, выливая воду из башмака. – Да ты, старый, видать, тоже умом не блещешь. Ты ее спасти или угробить решил? – кивнув на ребенка, спросил пират. – На западе реки текут из крови, а вместо рыб в них плавают мертвецы. Это самое гиблое место во всей этой поганой империи. Какого кракена тебя туда понесло?

– Нам нужно добраться до Марканда, – кряхтя ответил отец Яков.

– Никогда не слышал о таком городе, – закинув ноги на стол, сказал пират.

– А это и не город, – молвил старик. – Это место в горах. Особенное, святое.

– И чем же оно особенное? – почесывая волосатую грудь, спросил Барт.

– Есть там круг из камней. Огромных, древних как этот мир, и камни те желание исполнить могут. Одно всего. Но мне больше и не надобно, – пожав тощими плечами, сказал старик.

– И мое желание выполнить могут? – заглядывая в бутылку, спросил Барт.

– И твое, коли сердцем ты чист.

– Арх! А ведь так многообещающе все начиналось, – икнув, прохрипел пират. – Ну и как ты в том каменном саду оказался? Там же кругом головорезы снуют, хлеще моих.

– Я не бывал там. По рассказам, да по книгам монастырским знаю, – погладив Рахиль по вьющимся волосам, добавил старик.

– Ну и что у тебя за желание? – шмыгнув, спросил Барт.

– Вылечить ее хочу, – опершись на клюку и печально глядя на ребенка, ответил он. У нее ведь не только слепота. На этого агнца Божьего столько хворей наслано от рождения, что пятерым не вынести. А если одного желания мало будет, так я жизнь свою на здоровье ее выменять попрошу. Пусть приберут меня, старого дурня, а она пускай выправится. Да в мир этот падший любовь и свет Божий прольет.

– Звучит как горячечный вздор. Хотя после фокуса с моей раной я готов поверить и в твои камни. Только объясни мне, недалекому, почему девчонка других лечит, а себе помочь не может? Да что там лечит, она этот тонущий в дерьме мир на краю смерти удерживает, а недуг свой на плечи твои взвалила, – швырнув в стол пустую бутылку, спросил Барт.

– Видать, не может. А может не хочет. Не знаю я, – тягостно вздохнув, сказал старик. – Зато знаю, что я этого хочу. И верю, что могу.

– Ну Марканд, так Марканд, – прохрипел Барт. – Я высажу вас в бухте, на восточном берегу Скрибы. Дам еды, денег. С вами пойти не смогу, там каждая мундирная крыса меня в лицо знает. Давно норовят вздернуть. Много я им крови попил.

– Нам и этого хватит! – благодарно склонив седую голову, сказал Яков. – Даст Бог, еще свидимся.

      К утру корабль Барта, обогнув скалистые берега темного полуострова, бросил якорь близ песчаной бухты.

– Шлюпка готова, Кэп! – заглянув в капитанскую каюту, сказал боцман.

– Пора! – прохрипел Барт, затягивая ремень на засаленных штанах.

Гаспар поднял на руки спящую Рахиль и шагнул к двери. Следом, опираясь на деревянную клюку, последовал старик Яков.

      Спустившись в лодку под всплески весел, рыцарь проводил взглядом удаляющуюся фигуру Барта, хмуро стоящего у борта. На прощание капитан поднял вверх руку и исчез в сизой дымке утреннего тумана.

      Нос лодки уткнулся в мокрый песок, и несколько матросов, соскочив в воду, подтащили ее на берег. От удара кормы о сушу Рахиль проснулась. Открыв белесые глаза и нащупав руку старика, девочка с тревогой закрутила головой.

– Все хорошо, милая! – погладив по спине ребенка, сказал Яков и, найдя свою клюку, кряхтя поднялся.

      Сойдя на берег, трое простились с матросами Барта и не спеша побрели по узкой дороге, ведущей вглубь полуострова. Пройдя четверть мили, Гаспар вдруг остановился и тяжелым взглядом прошелся по притихшему вокруг лесу. Где-то слева хрустнула ветка. Рыцарь молниеносно выхватил меч и заслонил собой девочку.

– Стой спокойно, здоровяк, и останешься жив! – раздался наглый голос из чащи. Мгновение спустя, со всех сторон показались небритые отекшие лица разбойников. Двое в руках сжимали взведенные арбалеты. Пятеро были вооружены топорами.

– Мы просто нищие путники! – заговорил отец Яков. – Что вам с нас взять, ребятки? Клюка, да сверток хлеба – все наше богатство. Позвольте нам пройти.

      Один из разбойников, тучный детина с пышными усами, внимательно окинул взглядом всех троих:

– Нет, старик, клюка и твоя котомка нам, конечно, ни к чему, а вот доспех этого верзилы нам пригодится. Да и девчонка у вас, я смотрю, совсем слепая, для сбора милостыни в самый раз. Скидывай доспех, болван! И девчонку сюда, живо!

      Гаспар покосился на арбалеты.

«Кольчуга не выдержит. Пробьют» – метнулась мысль в голове рыцаря. – “Даже если не погибну сразу, раненый могу не осилить мерзавцев”.

Но отступить Гаспар не мог. На кону был смысл его жизни и живой Бог, прячущийся за его спиной.

– Кажется, ты не понял, что с тобой не шутят! – глядя на вскинутый меч Гаспара, сказал усатый толстяк. – Не хотелось бы делать дырки в такой хорошей кольчуге, но ты не оставляешь мне выбора. Опусти оружие! Живо! – заорал главный. Однако рыцарь не шелохнулся.

– Валите его, парни! Только аккуратно, – проверив на остроту лезвие топора, добавил он.

      Гаспар, готовясь принять залп арбалетчиков, захлопнул забрало шлема и двумя руками стиснул рукоять отцовского меча.

–Эй, вы! Слабоумные дети шлюх! Уберите-ка пальцы с курка, не то придется каждого наградить парой отменных культей, – раздался голос где-то позади.

      Арбалетчики нервно перевели орудия в сторону незваного гостя и сразу же их опустили.

– Какого черта тебе надо?! – шагнув вперед и закинув топор на плечо, недовольно спросил толстяк.

– Эти ребята со мной! – раздался уже знакомый хриплый голос, и позади Гаспара и его спутников показался вальяжно шаркающий по дороге Барт.

– Что-то они не очень похожи на моряков! – сплюнув, сказал усатый.

– Зато ты здорово похож на жирного полудурка, желающего покататься насаженным жопой на мачту. – Шагнув в сторону расступающихся разбойников, сказал Барт.

– комиссару не долго на каторге гнить, – опуская топор, хмыкнул усатый. – Будь уверен, когда мы его вытащим, он с тебя еще спросит за все дерьмо, что ты тут творишь. Твоя территория – море и порт. А город – наш! – брезгливо вскинув верхнюю губу, добавил толстяк.

– Так вот и проваливай в город из этого леса, свинячий хер, пока мои ребята не пустили твою вонючую тушу на мыло! – оскалив прокуренные зубы, прошипел ему в лицо Барт.

      Толстяк, скривив лицо в беспомощной злобе, нервно кивнул своим, после чего вся банда скрылась в придорожном кустарнике.

– Впечатляюще, – вставляя меч в ножны, произнес Гаспар.– Никогда не думал, что можно выиграть бой обычной болтовней.

– Для человека, в ком должна торчать дюжина арбалетных болтов, ты не слишком-то щедр на благодарность, – подтягивая штаны, ухмыльнулся пират.

– Спасибо сынок, – произнес старик Яков, взяв Барта за рукав. – Спас ты нас. Не чаял я уж от этих душегубов живым уйти.

– Почему вдруг решил за нами податься? – глядя сверху вниз на Барта, спросил крестоносец.

      Пират взглянул на беспомощную Рахиль, пытавшуюся нашарить руку старика.

– Пропало у меня желание море укрощать, – посмотрев куда-то вдаль, прохрипел Барт. – Грабить, убивать, набивать карманы и брюхо? А потом что? К нему ведь потом,– переведя взгляд на небо, а затем на девочку, добавил он.

– Ты мне казался глупее, – подхватив на руки Рахиль, сказал Гаспар. – Стало быть грехи замолить решил?

– Богомолец из меня хреновый, – отхлебнув из фляжки и сморщившись, прохрипел Барт. – Скорее искупить,– демонстративно поправив на поясе саблю, добавил он.

– Ну, значит, добро пожаловать в наш крестовый поход, – похлопав по спине Барта тяжелой ручищей, сказал Гаспар.

– Стало быть в Марканд нам всем по пути? – стягивая узелок с пожитками, весело спросил Отец Яков.

– Стало быть по пути, – снова взглянув на девочку, тихо сказал Барт.

– Забери у старика вещи и не отставай! – строго сказал рыцарь и зашагал вверх по дороге.

Двинувшись вслед за крестоносцем, Барт поднялся в гору и, обернувшись, словно прощаясь, взглянул на искрящуюся на солнце синеву моря, где на пенистых волнах тоскливо маячил парусами покинутый им корабль.