Отзывы на книги автора «Аркадий Вайнер»

Прочла эту книгу в рамках игры "Читаем Россию". Аннотация меня удивила прямой связью с фильмом "Место встречи изменить нельзя", который я ни разу не смотрела, но с отдельными цитатами и эпизодами знакома.
С первых страниц меня поразила холодность, хамство, агрессивность и однобокость суждений Жеглова. Особенно в сцене с 3х месячным найденышем. На дворе сентябрь 1945г и почему мать сразу паскуда? Вот так без суда и следствия? Неужели грудной ребенок мог остаться один у чердачной двери только потому, что у него непутевая мать? А отец где?..
И потом по тексту попадались моменты от которых противно становилось. С постоянными одергиваниями и поучениями. Вероятно именно этот негатив не дал мне понять, какой боевой опыт был у Жеглов.
До определенного момента Шарапов поражал какой-то подростковой наивностью и неуверенностью. И мне кажется, что его поведение не поменялось к концу книги. Наличие его фронтового боевого опыта, ощущение, что передо мной выпускник школы, не проходоло. К финанльным главам, если не касаться расписанного будущего с Варей (с планов в пять сыновей и подпикидыша), рассуждения стали очень разумными и взрослыми. Но как только дело касалось личных фантазий какой-то детский сад.
А вот Векшина мне было жаль. Даже финал меня не так поразил, как окончание операции в начале книги.
Неприятный осадок от книги и много вопросов. Не смогла я разглядеть в Жеглове гениального сотрудника милиции. Он вызывал постоянный негатив. Удивительно, что иногда он слушал, что говорят ему остальные, в том числе и Шарапов, и менял свое решение.
Мне очень мешали вставки с вырезками из объявлений, газетных статей, сообщений по радио. Понимаю, что они должны были погрузить меня в атмосферу того времени, но нет... они скорее отвлекали, т.к. не имели прямого отношения с описываемым событиям.
Теперь хочу посмотреть экранизацию. Заинтриговали рецензии, которые в 80% построены на сравнении книг и фильма.
И оказывается банда «Черная кошка» реально существовала - красногорской банды Ивана Митина, занимавшейся грабежами и убийствами в Москве и Подмосковье в начале 1950-х годов. Планирую найти документальный материал.

Замечательное произведение, которое просто обессмертил Станислав Сергеевич Говорухин. Позволю себе такую смелость и скажу, что фильм нисколько не лучше произведения, он прекрасно дополняет его - чудесной игрой актеров, режиссурой. Да и сам подбор исполнителей впечатляет, ведь Жеглова невозможно представить с каким-то другим голосом, Шарапов - только с внешностью Конкина... (ставлю многоточие, ибо можно продолжать бесконечно, а мы обсуждаем книгу))) Соглашусь, что сюжет немного наивем и даже несколько утопичен - но ведь никто не заставляет искать в книге достоверную реальность (на мой личный взгляд "Эра..." - идеальный блатной роман, который читаешь с удовольствием).
Удивительны и интересны характеры главных героев, замечательно показан их внутренний мир. Ведь "правда" у каждого своя. И пусть "вор должен сидеть в тюрьме", при этом нельзя терять себя и "марать честь офицерскую".
А еще безумно жалко милую девушку Варю, прямо-таки до слез... И я очень благодарен авторам книги, что они изменили судьбу Володи и Вари, чтобы хотя бы немного приблизить Эру милосердия...

Кто ж знал... Понятие о том, что большинство советских фильмом по книгам снималось очень близко к первоисточнику, чуть ли ни слово в слово, дало трещину. Глупо жаловаться, но я просто раздавлена, настолько неожиданно все закончилось.

Иногда, примерно раз в квартал, на меня нападает дикое желание потупить перед телевизором. Тогда и включается запыленный широкоформатный друг, берется пульт и начинается бездумное тыкание по кнопкам. Каналы переключаются, на экране мелькает нечто в большинстве своем непонятное, мозг разжижается - лепота.

Вот несколько дней назад я и наткнулась на четвертую серию "Место встречи изменить нельзя", желание переключать канал куда-то пропало, а в голове вместо отупения засвербила мысль: "Я ж книгу до сих пор не читала, елки". Желание смотреть телевизор как-то сразу сошло на нет, а книга оказалась в руках.

Вот поэтому я вчера вечером и ревела ака бобер. Это просто удар ниже пояса. А общее впечатление от книги перекрыло чувство жалости. Жалко всех, их, нас, всех.

Шарапова. Пусть он фротовик-разведчик, 42 раза ходил за линию фронта, лежал под пулями, но он же мальчишка. С мальчишескими мечтами и азартом, восторженностью, вспыльчивостью и упертостью. И наивностью, он же очень наивный.

Жеглова, который разделил мир на белое и черное, не оставив полутонов. Как он может жить так, у меня в голове не укладывается. А ведь живет же. Всегда удивляло, почему он не мог признать своею ошибку и извиниться перед Груздевым. Вот поэтому и не мог, иначе его мир треснет, черное и белое смешаются, и как дальше?

Груздева, у которого часть жизни вырвали ни за что. "Наказания без вины не бывает" - черт побери, бывает, и все мы это прекрасно знаем. И далеко ходить не надо за примерами.

Соловьева тоже. Эта патетика насчет "ты буржуй зажравшийся, деньги выиграл и про товарищей забыл и вообще предатель, мы тебя будем судить" бесит. У него трое детей, им папка живой нужен, а не посмертный орден "Погиб при выполнении". Да и какой идиот сообразил штабиста из канцелярии послать в засаду. Думать нужно, товарищи МУРовцы.

И остальных, даже "Черную кошку" и Фокса. У них же тоже черно-белый мир, а систему координат для белого можно взять любую. Кто-то за закон, кто-то вне закона.

Ну и жалко нас всех, потому что мы точно знаем, что никогда не будет Эры Милосердия. А так хотелось бы...

Замечательное произведение, которое просто обессмертил Станислав Сергеевич Говорухин. Позволю себе такую смелость и скажу, что фильм нисколько не лучше произведения, он прекрасно дополняет его - чудесной игрой актеров, режиссурой. Да и сам подбор исполнителей впечатляет, ведь Жеглова невозможно представить с каким-то другим голосом, Шарапов - только с внешностью Конкина... (ставлю многоточие, ибо можно продолжать бесконечно, а мы обсуждаем книгу))) Соглашусь, что сюжет немного наивем и даже несколько утопичен - но ведь никто не заставляет искать в книге достоверную реальность (на мой личный взгляд "Эра..." - идеальный блатной роман, который читаешь с удовольствием).
Удивительны и интересны характеры главных героев, замечательно показан их внутренний мир. Ведь "правда" у каждого своя. И пусть "вор должен сидеть в тюрьме", при этом нельзя терять себя и "марать честь офицерскую".
А еще безумно жалко милую девушку Варю, прямо-таки до слез... И я очень благодарен авторам книги, что они изменили судьбу Володи и Вари, чтобы хотя бы немного приблизить Эру милосердия...

Советская проза может быть прекрасной. Она бывала прекрасной, по-видимому, так же редко, как и литература современная. Но постепенно время отсеивает халтуру, оставляя крупинки чистого золота.

Советская литература - это отдельное, ни на что не похожее явление. Там всегда чёткая авторская позиция и нравственные ориентиры. Там - чистые руки, холодная голова и горячее сердце. И почему-то всё это хорошо и правильно. Почему-то это легко принимают душа и даже ум. Может, потому что меня так воспитывали? Может, мне так неудобно жить в том числе и потому что меня так воспитывали? Советским человеком, у которого должна быть чистая совесть, ясные идеалы и обострённое чувство справедливости. (Второй вопрос, что выросло после такого воспитания, второй.)

Что по-настоящему удивило в романе, так это тема ожидания счастья, бурная, даже немного бравурная, повторяющаяся с завидным постоянством и упорством. Всего-то надо, что немножко поднажать, поработать, потрудиться - и вот оно, счастье. Проще говоря, я поняла, отчего такое название, "Эра милосердия".

Мы проживем вместе сто лет и вырастим пять сыновей, которые в какие-то сроки выйдут на улицы моего огромного города, Города Без Страха, и то, чем занимался много лет их отец, будет им казаться удивительным и непонятным. Они и знать не будут, чего стоило, чтобы на этих улицах никто никого не боялся, не ловил и не убивал. Им будет казаться, что Эра Милосердия пришла к людям сама — естественно и необходимо, как приходит на улицы весна, и, наверное, не узнают они, что рождалась она в крови и преодоленном человеческом страхе…

Я уже где-то встречала описание эйфории от закончившейся войны и уверенности, что пережившие её люди не могли в ней не очиститься, не стать лучше, прекраснее, целеустремлённее. Бог мой, как это всё трогательно, красиво и... неправда.

Что по-настоящему порадовало в романе, так это насыщенные описания, какие-то очень объёмные, как словесная живопись.

Из-за серого дома Наркомсвязи вставало красное, чуть задымленное облаками солнце, сиреневые и серые рассветные тона растекались под карнизы и крыши, и сейчас стало видно, что кровли покрыты серебряной испариной первого утренника. Воздух был прозрачен и тягуч — он слоился струями и имел вкус снега и хвои.

Что оказалось неожиданным: притом, что фильм "Место встречи изменить нельзя" снят очень близко к тексту, он другой совершенно. Он - детектив с харизматичным Жегловым и правильным Шараповым, с восхитительными, не похожими один на другого бандитами и жуликами. (Можете со мной спорить, но киношные Кирпич и Ручечник куда обаятельнее киношных Пасюка и Тараскина). А братья Вайнеры, оказывается, написали другое. Они придумали замечательного, но спорного Жеглова, уверенного, целеустремлённого, но всё-таки самовлюблённого и жестокого. Они придумали немного неловкого Шарапова, старательного и справделивого, но всё-таки искреннего и доброго. Они придумали мудрого шофёра Копырина, хвастуна Гришу шесть-на-девять и, конечно, юную и чистую Варю Синичкину на грани идеала и светлого образа Мадонны. Они придумали их крупными и выпуклыми. Антиподов-противников же, воров, бандитов и убийц, наоборот, сделали какими-то мелкими, крикливыми, суетливыми и незапоминающимися, на одно лицо. Неприятными. Необаятельными. Да, такой ход в чём-то более прямолинейный и, если хотите, воспитательный. Но именно он позволяет не видеть перед собой постоянно лица Высоцкого и Конкина, а представлять самой, рисовать мысленно вслед за авторскими описаниями, других, совершенно других. От этого не скучно.

Приятны были противопоставления. Укрупнённые: честных МУРовцев - гнусным бандитам, чистых девушек - продажным шлюшкам, светлого будущего - хмурому прошлому, полному взрывов и хождений за линию фронта. А затем - более мелкие или, если хотите, даже тонкие. Красавца позёра Жеглова - честному Шарапову. Не прямолинейно честному, а справедливому на каком-то глубинном уровне. Их обоих - печальному Михаилу Михайловичу Бомзе, верящему не в силу, а в милосердие.

Вот забавно. Произведение полно возвышенных идей и возвышенных фраз, которые нынче принято называть "пафосом" и над которыми принято насмехаться, бравируя собственным цинизмом. А насмехаться-то и не хочется. Наверное, потому что как-то авторы нашли слова не "пафосные", ходульные и поучительные, а искренние, что ли.

Ты как черный хлеб — сильный и честный.

Не хочется смеяться. Хочется грустно улыбнуться, удивляясь тому, что где-то существует идеализм, пускай даже и в романах, и ещё вера в будущее, в счастье, в справедливость. Хочется очень поверить во всё это самой, как верилось, к примеру, в пятнадцать лет.

Может, мне так неудобно жить в том числе и потому, что меня воспитывали советским человеком?

Всегда любила Вайнеров. У них очень пропорциональное сочетание советского реализма и правильного отношения к преступности.
О том, что вор должен сидеть в тюрьме помнят, надеюсь. все. Вот и про всё остальное так же.
Эта повесть — хроника суточного дежурства по городу.
Что необычно — это распечатки телефонных переговоров, выписки из характеристик главных героев и лирические отступления.
Но вот, честное слово, совсем всё это не мешает, а лишь создает особую атмосферу советского детектива.
Москва — огромный город. Стоящий на семи холмах и на плечах отчаянных парней.
После 90-х мы привыкли говорить о том, что все они продажны и недостойны. Есть в этом доля истины. Но есть и доля несправедливости.
Очень уж много гибнет их на посту. И не поворачивается язык сказать, что все они продажны. Неправда это.
А Вайнеры писали о лучших. И их герои — идеальны.
Не знаю, насколько это правильно. Но мне очень нравятся их книги и их герои.

Уже по "Эре Милосердия" было понятно, что Вайнеры отнюдь не рядовые ремесленники, но кто мог предположить, что именно они создадут лучшую книгу про гэбню, да ещё и в формате фантасмагорического плутовского романа? Написана она совершенно фантастическим, живым языком, благодаря чему проглатывается почти мгновенно, а бывший полковник МГБ Павел Хваткин, которого жизнь спустя двадцать с лишним лет ухватила таки за задницу - один из самых интересных и отталкивающих героев русской литературы.

Я очень люблю советские детективы. Я не могу понять, что в них такое есть неуловимо правильное, такое незаметное, что заставляет верить в сыщика, верить в его стремление к справедливости. Есть книги про супергероев, но никто никогда не задумывался, что герои живут среди нас, обычные люди – врачи, пожарные, милиционеры. Они тоже люди и тоже разные, но в общей массе на их плечах больше героического, мини подвиг каждый день.
«Эра милосердия» или просто «Место встречи изменить нельзя» это шикарная книга. Для меня она оказалась заведомо и предполагаемо одной из лучших за мой читательский опыт. Квинтэссенция справедливости.

Герои. Пусть многие не читали, но большинство все-таки не прошли мимо фильма. Классика. Но парадоксально книга и фильм по-разному отразило героев. Кардинально. Глеб Жеглов в книге ярый коммунист, видящий в своем жизненном стремлении истребить как можно больше преступников. Вся человеческая сущность Жеглова заострена на искоренении любых человеческих слабостей. Шарапов же совсем иначе смотрит на людей, несмотря на мнение своего товарища. Вот парадокс, Шарапов, который воевал и прошел самые страшные бои, ходил в разведку и выживал по законам военного времени, где нет серого, нет людей, есть враг – он плохой, есть свои – они хорошие, должен был принять жизненную позицию Жеглова. Нет, не убила эта мясорубка в Шарапове человека. И, как факт, в книге помимо самой банды и преступников и Жеглов становиться больше отрицательным персонажем, на фоне такого правильного Шарапова. Но позвольте, мой папа всю жизнь проработал в МУРе, и из всех героев ему импонировал Жеглов, он его хорошо понимал. Вот так. Нельзя как на войне, взять и наказать, тут жизнь и уголовный кодекс – надо сначала доказать. Да и потом, сколько ребят-оперативников гибнет, сколько они сталкиваются с явной недоказуемой несправедливостью и человеческой жестокостью, статистикой преступлений, которая никогда не становится лучше. Так что и для меня Жеглов не отрицательный персонаж, а просто герой своего времени, своей среды и своего мировоззрения.

На войне все было просто – враг был там, за линией фронта! А здесь, на этой проклятой работе, я начинаю никому не верить…

Время. Нам трудно понять это время. Многие из нас помнят еще 90-ые, там тоже было очень трудно, но тут послевоенные годы. Люди пережили ад, вся промышленность работала на производство оружия и оснащение фронта. Надо как-то перестраиваться, налаживать быт, настраиваться на будущее. После всего, что пережило это поколение, любое будущее без ежедневных похоронок и бомбежек – уже счастье. Люди радовались куску черного хлеба с сахаром и обычному чаю, простой картошке и соевым конфетам. Нам трудно понять какая трагедия, когда соседка Шарапова и Жеглова потеряла карточки на продукты. Это было равноценно смерти от голода. Именно это изобилие у банды и глаза женщины, которой нечем кормить своих детей обостряет у Шарапова и Жеглова чувство справедливости. Моя бабушка рассказывала про это время. Одно из страшнейших времен, бедное послевоенное, когда если у тебя случайно вещь была лучше, чем у других, то могли и избить на улице или резали пальто прямо в школе. Не потому что были хулиганами, а от обостренной несправедливости. От страха и злости. Когда люди вроде выжили, победили врага, а лучше жить почему-то не стали.

Сюжет. Про сюжет писать бессмысленно. Все мы его знаем. Все крылатые фразы Жеглова и живые образы карманников и воров. Этим образам конечно повезло с воплощением, каждого преступника сыграли замечательные артисты, точно и филигранно. А в этой книге сюжет не главное, главное люди и атмосфера времени. Но очень жаль, что смотря на этих людей из будущего, просто приходится с сожалением признаться – эра милосердия не наступила. Но вы заблуждайтесь, ваша вера в будущее делает вас счастливее.

Полыхая весь от ярости, думал я про себя: пускай он, гадина, скажет им, что не служил я в автобате шофером, а вместе с ним плавал через Вислу за «языками», пусть он им, паскуда, скажет, что я сорок два раза ходил за линию фронта и не две у меня отобранные медали, а семь – за Москву, за Сталинград, «За отвагу», «За боевые заслуги», за Варшаву, за Берлин, за Победу! Скажи им, уголовная рожа, про две мои Звездочки, по «Отечественную войну», про мое «Красное Знамя», поведай им,…, про пять моих ран и расскажи заодно про надпись мою на рейхстаге! И про моих товарищей, которые не дошли до рейхстага, и про живых моих друзей, которых ты не видел, но которые и после меня придут сюда и с корнем вырвут, испепелят ваше крысиное гнездовье…

И да, это наша история. Никто ее у нас не отберет. Никогда.

Вторая часть дилогии о противостоянии советских спецслужб с собственным народом. Впрямую она не продолжает события первой книги, только косвенно. Персонаж этой книги, Павел Егорович Хваткин, чем-то похож на героя из «Петля и камень в зеленой траве», он состоит в союзе писателей, он так же безудержно пьёт. Правда есть существенное отличие — он бывший работник органов, полковник МГБ в отставке. Здесь и кроется косвенная связь с первой книгой, там герой — простой человек, если это словосочетание можно применить к сыну генерала... ну, он точно человек не идущий в ногу с генеральной линии партии. А тут персонаж как раз за ней очень следит, ведь это помогает ему избегать чисток, в том числе и в органах, предвидя их заранее. Желание выжить становится главным стремлением, идеей и целью Хваткина. Главная печаль то, что он не может забыть всё когда-то происходившее. А возможно главная печаль то, что уже нельзя просто так стрелять людей, а его желание — снова к этому вернуться.

Забвения. Я хочу забвения. Чтобы все всё забыли. Мы сможем помириться. Но... раз я все помню так отчетливо, значит есть и другие, такие же памятливые? Из тех, кому удалось сменить роль. И выжить.

Мы убивали людей не потому, что надо, и не потому, что хотели, и не потому, что это нравилось!
— А почему?
— Потому что знали: можно. Нам можно.

Честно говоря, никогда мы не боялись ничьей мести, но этот прекрасный порядок, делавший всю семью заложниками и соответчиками, очень помогал нам правильно воспитывать недостаточно сознательное население.

Прошлое преследует Хваткина, словно древнегреческие Эринии, не давая покоя, не позволяя забыть или найти прощение. И хотя ему бы хотелось, чтобы духи возмездия сменились на Эвменид, в нём кроется слишком много ожесточённости и беспамятства, чтобы это стало реальностью. Ведь вся сотворённая жестокость возвращается к палачу в виде невыносимого бремени. И его желание «забвения» — не надежда на покаяние, а стремление избавиться от ответственности, забыть собственную роль в преступлениях, стать таким же «пострадавшим» от системы, как и те, кого он уничтожал. Ведь по его мнению если он действовал по приказу, ответственность должна быть перенесена на руководство.

По законам всего мира палач не может и не должен оценивать правосудность приговора. Это в его компетенцию не входит, милый ты мой друг. И ответственности за исполнение неправосудного приговора он тоже не несет. Вот так-то! Нет такого закона! И обвинять меня поэтому ни в чем нельзя, поскольку это противоречило бы фундаментальной идее юриспруденции: нуллюм кримен, нуллюм пёниа сине леге — нет преступления, нет и ответственности, если нет закона. Все понятно?

Портрет Хваткина создан с ясностью и откровенностью. Он не испытывает раскаяния за свои действия. Скорее, его мучает ощущение утраты власти. Переход от активного палача к пенсионеру вызывает в нём тоску по временам, когда он был неуязвим и неподсуден. Это своеобразная ненормальная форма тоски. Тоски по боевому прошлому, вместо того чтобы размышлять о лучшем будущем. Так что это можно рассматривать как деградацию. Причём деградация не только человека, но и всей системы, породившей кучу таких «Хваткиных». Система, которая когда-то была всемогущей, рано или поздно теряет свою хватку, прекращает хватать людей, а её деятели отодвигаются в сторону, на обочину истории. Тут и скрыта главная печаль героя: он не может смириться с новым миром, где его методы больше не востребованы.

У Вайнеров снова получилось создать ужасающую, наводящую тоску картину времени репрессий:

Для кого — тюрьма, а для кого — Отчизна. Для кого — вертухай, а для кого — верный солдат Родины.

Кто не пережил сам, кто не испытал животного палящего ужаса от своей беззащитности, полной обреченности, совершенной подвластности громадной жестокой воле, тот этого понять не может.

Даже пытались построить систему кары — старались угадать, за что берут сейчас.
По профессии? По нации? По очередной кампании? По происхождению? По заграничному родству? По алфавиту?
Где берут?
Когда берут?
И конечно, никакой системы не получалось, потому что они сами не хотели поверить в то, что брали везде, всегда, за все, ни за что.

Великая благодать всеобщего стукачества, сытная манна тотального осведомительства, свежий воздух агентурной информации!

Детективная линия здесь никакая - медленное расследование кражи скрипки Страдивари у известного московского скрипача. Вроде как, основано на реальных событиях, но интереса не добавляет. Получше вставки с эпизодами жизни самого Антонио Страдивари, но на исторический роман их маловато.
Зато! Волшебный жанр советского мифотворчества. Просто идеальный образец - и по форме и по содержанию.
Высокообразованные и тонкочувствующие следователи-философы, воры, ведомые не чем-нибудь, а завистью к таланту, комиссары-бессеребреники; умницы-красавицы-сотрудницы Петровки. А уж диалоги, все время переходящие в монологи, чтобы было где проставить все цензурные галочки. Схематичность героев компенсируется их детализацией: каждый говорит по-своему (с хорошим чтецом совсем неплохо) и еще и полный психологический портрет дорисовывается в сознании следователя.
Не знаю, каким черствым чурбаном надо быть, чтобы не захотеть жить в таком мире - с честной милицией, заботливыми врачами, не от мира сего музыкантами-виртуозами, нежной исправительной системой и людьми в свободное время думающими о минотавре..