Ад – Песня VII
Круг четвертый. – Плутос. – Скупцы и расточители. – Круг пятый. – Стигийское болото. – Гневные. Путники передвигаются по территории Османской империи до Константинополя.

 
«Pарe Satan, рарe Satan aleppe!» —
Хриплоголосый Плутос закричал.
«Хотя бы он и вдвое был свирепей, – 3
 
 
Меня мудрец, все знавший, ободрял, —
Не поддавайся страху: что могло бы
Нам помешать спуститься с этих скал?» 6
 

Путники, направляясь из порта Салоники в Константинополь [Рис. А.V.1] вступают в Османскую империю – Блистательную Порту. Впереди виден высокий минарет, с которого раздаётся крик муэдзина: – «Изыди Сатана, изыди Сатана, именем Аллаха». Однако Вергилий не страшится этого и ободряет Данте.

В Аду слова Плутоса, которому известны грядущие судьбы, звучат так: – «Папа Сатана, папа Сатана идёт, спаси Аллах». Плутосу прекрасно известно: – Данте будет папой – главой Католической христианской Церкви (для мусульман Сатаной), он извещает об этом со страхом, но правители Османской империи не слышат его.

Путникам предстоит спуститься со скал. На небе это – самая верхушка Северного звёздного неба, на Земле – южные отроги Балканских гор Македонии на границе с Турцией.

 
И этой роже, вздувшейся от злобы,
Он молвил так: «Молчи, проклятый волк!
Сгинь в клокотаньи собственной утробы! 9
 
 
Мы сходим в тьму, и надо, чтоб ты смолк;
Так хочет тот, кто мщенье Михаила
Обрушил в небе на мятежный полк». 12
 
 
Как падают надутые ветрила,
Свиваясь, если щегла рухнет вдруг,
Так рухнул зверь, и в нем исчезла сила. 15
 
 
И мы, спускаясь побережьем мук,
Объемлющим всю скверну мирозданья,
Из третьего сошли в четвертый круг. 18
 

Михаил – архангел, который в «Апокалипсисе» свергает с неба сатану и его войско.

Вергилий заявляет Плутосу – созвездию Цефей, что они входят в его владения велением Господа, для мусульман – Аллаха. Ад существует и у мусульман. Поэтому Цефей умолкает и как бы сдувается.

В Восточном обществе, подчиненном обычаям и законам Ислама, сила приказа или распоряжения свыше священна и не подлежит критике.

Упоминается корабельная оснастка, значит, путники дальнейший путь продолжают морем или по берегу моря. Если посмотреть на карту, путь идёт по северному берегу Эгейского моря, в сторону Мраморного моря; тут проходит старая дорога, по которой можно передвигаться на восток. Морем, при юго-западных ветрах и штормах, вдоль северного побережья Эгейского моря идти невозможно, на что указывают и упавшие ветрила и сломанная щегла – часть корабельной мачты.

Созвездие Цефей склоняется за горизонт – в Ад. Путники входят с четвёртый круг Ада, где казнятся скупцы и расточители.

По Земле путники перемещаются не пешком. Вдоль больших дорог, извивающихся по берегам морей, полно селений, люди в которых промышляют извозом, предоставляя за плату путешественникам лошадей и повозки. Данте и Вергилий едут в повозке; для разнообразия, в седлах быстрых лошадей. Путешествуют они не одни – подчиненные Вергилия – Геркулеса обеспечивают их охрану и перевозку поклажи.

 
О правосудье божье! Кто страданья,
Все те, что я увидел, перечтет?
Почто такие за вину терзанья? 21
 
 
Как над Харибдой вал бежит вперед
И вспять отхлынет, прегражденный встречным,
Так люди здесь водили хоровод. 24
 
 
Их множество казалось бесконечным;
Два сонмища шагали, рать на рать,
Толкая грудью грузы, с воплем вечным; 27
 
 
Потом они сшибались и опять
С трудом брели назад, крича друг другу:
«Чего копить?» или «Чего швырять?» – 30
 
 
И, двигаясь по сумрачному кругу,
Шли к супротивной точке с двух сторон,
По-прежнему ругаясь сквозь натугу; 33
 
 
И вновь назад, едва был завершен
Их полукруг такой же дракой хмурой.
И я промолвил, сердцем сокрушен: 36
 

Что может быть скупее моря? Все испарения моря, изливаясь осадками на суше, возвращаются по извечному кругу обращения воды в природе, обратно в него. Корабли, застигнутые бурей, опускаются на дно, Люди, утонувшие в нём, пропадают навсегда. Море неохотно отдаёт свои богатства.

Что может быть расточительнее моря? Бегущие бесконечной чередой водяные валы бросаются на скалы, разбиваясь вдребезги, в мельчайшую водяную пыль. Но морю их не жалко. Вслед за ними оно надвигает бесконечные новые волны, готовые повторить судьбу своих предшественниц. Ударяясь о скалы, волны поворачивают вспять и грудь в грудь встречают новые волны, разбиваясь друг о друга. Постоянный плеск волн, соединяясь с воем и свистом ветра создаёт «голос моря», в котором можно различить и угрозу, и жалобу, и ругань.

Эгейское море в январе-феврале штормит, поэтому Вергилий и Данте продвигаются берегом, вдоль которого юго-западные ветра гонят бесконечные ряды огромных волн.

Харибда – водоворот, образованный встречными течениями в Мессинском проливе, у сицилийского берега, против Сциллы (мыс Шильо) на итальянском берегу.

Волны, пологие на глубокой воде, на отмели (как над Харибдой) вырастают грозно в высоту, покрываясь пенными гребнями, пока не столкнутся со скалами берега, либо обратной волной.

 
«Мой вождь, что это за народ понурый?
Ужель все это клирики, весь ряд
От нас налево, эти там, с тонзурой?» 39
 
 
И он: «Все те, кого здесь видит взгляд,
Умом настолько в жизни были кривы,
Что в меру не умели делать трат. 42
 
 
Об этом лает голос их сварливый,
Когда они стоят к лицу лицом,
Наперекор друг другу нечестивы. 45
 
 
Те – клирики, с пробритым гуменцом;
Здесь встретишь папу, встретишь кардинала,
Не превзойденных ни одним скупцом». 48
 

Данте интересуется у Вергилия: – какой народ казнится в этом круге Ада, так похожий на клириков – священников, выбривающих темя? Тот отвечает: – это все те, кто не умеет в жизни тратить в меру. Здесь казнятся скупцы и расточители, не умеющие тратить в меру, не исключая пап и кардиналов.

Волны, вырастая рядами, покрываются вокруг гладкого гребешка ожерельем пены, как тонзурой клирика и опускают свои гребешки вниз (понуро), идя друг за другом как грешники, с опущенной головой.

 
И я: «Учитель, я бы здесь немало
Узнал из тех, кого не так давно
Подобное нечестие пятнало». 51
 
 
И он: «Тебе узнать их не дано:
На них такая грязь от жизни гадкой,
Что разуму обличье их темно. 54
 
 
Им вечно так шагать, кончая схваткой;
Они восстанут из своих могил,
Те – сжав кулак, а эти – с плешью гладкой. 57
 
 
Кто недостойно тратил и копил,
Лишен блаженств и занят этой бучей;
Ее и без меня ты оценил. 60
 

Данте, встречавший на своём веку немало расточителей и скупцов среди церковного клира, говорит Вергилию о том, что мог бы многих из них узнать.

В левом полукружии движутся скупцы, в правом – расточители. Они в меру не умеют делать трат – одни скупы, другие – расточительны. Наперекор друг другу нечестивы – виновные в противоположных грехах. С плешью гладкой – потому что, по итальянской поговорке, «Промотались до последнего волоса».

Зимнее море штормит, начинается четвёртый круг Ада. Откровенно описаны морские валы, сшибающиеся друг с другом, отступающие и снова сшибающиеся. Каждая волна, вздымаясь, как бы копит воду, расшибаясь – отхлынет и оголит берег, растрачиваясь, чтобы следующая волна повторила это движение. На звёздном небе – движение созвездий в зенит и обратный спуск за горизонт, в Ад.

На них такая грязь – говорит Вергилий, имея в виду пенный прибой, который обратным движением смывает с берега песок, камни и всё, что может плавать. Море никогда не успокаивается, поэтому души, казнимые в нём, лишены блаженства и заняты только этой бучей.

 
Ты видишь, сын, какой обман летучий
Даяния Фортуны, род земной
Исполнившие ненависти жгучей: 63
 
 
Все золото, что блещет под луной
Иль было встарь, из этих теней, бедных
Не успокоило бы ни одной». 66
 
 
И я: «Учитель тайн заповедных!
Что есть Фортуна, счастье всех племен
Держащая в когтях своих победных?» 69
 

Скупцы и расточители все служат Фортуне, ожидая от неё новых даяний, а картина, которую наблюдают поэты, показывает: – все её даяния – обман летучий. Всё золото мира не может ни на толику успокоить бури страстей расточителей и скупцов, так же, как никогда не стихает море.

Фортуна – римская богиня судьбы и случая.

Вергилий говорит: – представшая перед ними картина ясно иллюстрирует обман Фортуны. Данте, пользуясь случаем, спрашивает его: – «Что есть Фортуна, держащая в своих когтях человеческое счастье?»

 
«О глупые созданья, – молвил он, —
Какая тьма ваш разум обуяла!
Так будь же наставленьем утолен. 72
 
 
Тот, чья премудрость правит изначала,
Воздвигнув тверди, создал им вождей,
Чтоб каждой части часть своя сияла, 75
 
 
Распространяя ровный свет лучей;
Мирской же блеск он предал в полновластье
Правительнице судеб, чтобы ей 78
 
 
Перемещать, в свой час, пустое счастье
Из рода в род и из краев в края,
В том смертной воле возбранив участье. 81
 
 
Народу над народом власть дая,
Она свершает промысел свой строгий,
И он невидим, как в траве змея. 84
 

Вергилий попрекает Данте за ошибочную мысль, будто Фортуна держит «в когтях своих» счастье всех племен, поясняя: – она – лишь исполнительница справедливой Божьей воли.

Бог, воздвигнув тверди, создаёт им вождей. Это – Ангелы – «движители», «умы», «разумы», управляющие вращением небесных сфер и сообщающие им силу влияния на земную жизнь. Каждой части, то есть каждой из небесных сфер, сияет своя часть, свой Ангельский круг. Мирским же блеском, земным счастьем, распоряжается Фортуна; здесь она полновластна, как в прочих царствах – в небесных сферах, остальные Боги или Ангелы-движители.

Именно потому, что земные дела находятся во власти Фортуны, «ничто не вечно под Луной», также изменяющейся от новолуния до полнолуния и претерпевающей затмения, зато выше Луны, в прочих сферах, всё вечно и неизменно.

 
С ней не поспорит разум ваш убогий:
Она провидит, судит и царит,
Как в прочих царствах остальные боги. 87
 
 
Без устали свой суд она творит:
Нужда ее торопит ежечасно,
И всем она недолгий миг дарит. 90
 
 
Ее-то и поносят громогласно,
Хотя бы подобала ей хвала,
И распинают, и клянут напрасно. 93
 
 
Но ей, блаженной, не слышна хула:
Она, смеясь меж первенцев творенья,
Крутит свой шар, блаженна и светла. 96
 

Привожу размышления о Фортуне из бессмертного произведения, сожженного на костре инквизиции философа Джордано Бруно: – «Изгнание торжествующего зверя», особенно уместные для путешествующих:

«И вот, в то время как Отец богов осматривается кругом, сама по себе, бесстыдно и с необычным нахальством, выскакивает вперед Фортуна и говорит: