АД – Песня VI
Круг третий. – Цербер. – Чревоугодники. Поэты путешествуют сушей, строго на восток, в сторону Константинополя.

 
Едва ко мне вернулся ясный разум,
Который был не в силах устоять
Пред горестным виденьем и рассказом, – 3
 
 
Уже средь новых пыток я опять,
Средь новых жертв, куда ни обратиться,
Куда ни посмотреть, куда ни стать. 6
 
 
Я в третьем круге, там, где дождь струится,
Проклятый, вечный, грузный, ледяной;
Всегда такой же, он всё так же длится. 9
 
 
Тяжёлый град, и снег, и мокрый гной
Пронизывают воздух непроглядный;
Земля смердит под жидкой пеленой. 12
 

 
Трёхзевый Цербер, хищный и громадный,
Собачьим лаем лает на народ,
Который вязнет в этой топи смрадной. 15
 
 
Его глаза багровы, вздут живот,
Жир в чёрной бороде, когтисты руки;
Он мучит души, кожу с мясом рвёт. 18
 
 
А те под ливнем воют, словно суки;
Прикрыть стараясь верхним нижний бок,
Ворочаются в исступленье муки. 21
 
 
Завидя нас, разинул рты, как мог,
Червь гнусный, Цербер, и спокойной части
В нём не было от головы до ног. 24
 

 
Мой вождь нагнулся, простирая пясти,
И, взяв земли два полных кулака,
Метнул её в прожорливые пасти. 27
 
 
Как пёс, который с лаем ждал куска,
Смолкает, в кость вгрызаясь с жадной силой,
И занят только тем, что жрёт пока, – 30
 
 
Так смолк и демон Цербер грязнорылый,
Чей лай настолько душам омерзел,
Что глухота казалась бы им милой. 33
 

 
Меж призраков, которыми владел
Тяжёлый дождь, мы шли вперёд, ступая.
По пустоте, имевшей облик тел. 36
 

 
Лежала плоско их гряда густая,
И лишь один, чуть нас заметил он,
Привстал и сел, глаза на нас вздымая. 39
 
 
«О ты, который в этот Ад сведён», —
Сказал он: «Ты меня, наверно, знаешь;
Ты был уже, когда я выбыл вон». 42
 
 
И я: «Ты вид столь жалостный являешь,
Что кажешься чужим в глазах моих
И вряд ли мне кого напоминаешь. 45
 
 
Скажи мне, кто ты, жертва этих злых
И скорбных мест, и казни ежечасной,
Не горше, но противней всех других». 48
 

 
И он: «Твой город, зависти ужасной
Столь полный, что уже трещит квашня,
Был и моим когда-то в жизни ясной. 51
 
 
Прозвали Чакко граждане меня.
За то, что я обжорству предавался,
Я истлеваю, под дождём стеня. 54
 
 
И, бедная душа, я оказался
Не одинок: их всех карают тут
За тот же грех». Его рассказ прервался. 57
 

 
Я молвил: «Чакко, слёзы грудь мне жмут
Тоской о бедствии твоём загробном.
Но я прошу: скажи, к чему придут 60
 
 
Враждующие в городе усобном;
И кто в нём праведен; и чем раздор
Зажжён в народе этом многозлобном?» 63
 

 
И он ответил: «После долгих ссор
Прольётся кровь и власть лесным доставит,
А их врагам – изгнанье и позор. 66
 
 
Когда же Солнце трижды лик свой явит,
Они падут, а тем поможет встать
Рука того, кто в наши дни лукавит. 69
 
 
Они придавят их и будут знать,
Что вновь чело на долгий срок подъемлют,
Судив осаженным и плакать, и роптать. 72
 

 
Есть двое праведных, но им не внемлют.
Гордыня, зависть, алчность – вот в сердцах
Три жгучих искры, что вовек не дремлют». 75
 

 
Он смолк на этих горестных словах.
И я ему: «Из бездны злополучий
Вручи мне дар и будь щедрей в речах. 78
 
 
Теггьяйо, Фарината, дух могучий,
Все те, чей разум правдой был богат,
Арриго, Моска или Рустикуччи, – 81
 
 
Где все они, я их увидеть рад;
Мне сердце жжёт узнать судьбу славнейших:
Их нежит небо или травит Ад?» 84
 

 
И он: «Они средь душ ещё чернейших:
Их тянет книзу бремя грешных лет;
Ты можешь встретить их в кругах дальнейших. 87
 
 
Но я прошу: вернувшись в милый свет,
Напомни людям, что я жил меж ними.
Вот мой последний сказ и мой ответ». 90
 
 
Взглянув глазами, от тоски косыми,
Он наклонился и, лицо тая,
Повергся ниц меж прочими слепыми. 93
 

 
И мне сказал вожатый: «Здесь гния,
Он до трубы архангела не встанет.
Когда придёт враждебный Судия, 96
 
 
К своей могиле скорбной каждый прянет
И, в прежний образ снова воплотясь,
Услышит то, что вечным громом грянет». 99
 

 
Мы тихо шли сквозь смешанную грязь
Теней и ливня, в разные сужденья
О вековечной жизни углубясь. 102
 
 
Я так спросил: «Учитель, их мученья,
По грозном приговоре, как – сильней
Иль меньше будут, иль без измененья?» 105
 
 
И он: «Наукой сказано твоей,
Что, чем природа совершенней в сущем,
Тем слаще нега в нём, и боль больней. 108
 
 
Хотя проклятым людям, здесь живущим,
К прямому совершенству не прийти,
Их ждёт полнее бытие в грядущем». 111
 
 
Мы шли кругом по этому пути;
Я всей беседы нашей не отмечу;
И там, где к бездне начал спуск вести,
Нам Плутос, враг великий, встал навстречу. 115
 

Наступила новая ночь, звёздное небо засияло мириадами светил. После тяжёлых воспоминаний Данте всё ещё был измучен. Он в третьем круге Ада, на третьем круге звёздного неба, где потоки звёзд льются в ледяной темноте вниз, подобно ливню или снегу.

На Земле шёл холодный ливень, переходящий в тяжёлый град, мокрый снег и вьюгу. Град, снег и изморось пронизывали непроглядной пеленой воздух. Земля смердела (смерзалась) под покровом снега – жидкой пеленой. Точный образ, – с одной стороны пелена чисто белая, как пелёнки младенца, с другой – замёрзшая вода.

Цербер – в греческой мифологии – трёхглавый пес, охраняющий вход в Аид. У Данте это также трехглавое чудовище, бес с чертами пса и человека (борода, руки), терзающий чревоугодников.

На звёздном небе появился Цербер. Какому созвездию он соответствует? Кажется, трёхголовых созвездий на небосводе нет. За ответом обратимся к Марку Манилию, изображённому, как и Арат Солийский на гравюре Альбрехта Дюрера.

Марк Манилий, астролог, в своём астрологическом трактате – «Астрономика» предполагал, – южная приполярная область неба соответствует симметричной ей северной области. Буквально соответствует, до созвездий. Вот что он писал: «Там можно видеть таких же смотрящих в противоположные стороны Медведиц и между ними Дракона, огибающего их; мы думаем, что тот, недоступный нашему взору круг неба вращается такими же созвездиями, так же, как поддерживается такой же вершиной оси». Под такими же созвездиями Марк Манилий подразумевал Большую Медведицу, Малую Медведицу и Дракона. Конечно, аналогов им на южном небе не обнаружилось. ⁸

Но, по этому отождествлению, Марка Манилия можно определить во время до «Великих Географических открытий» конца XV века.

Эта троица приполярных созвездий северного звёздного неба и упоминается в «Комедии», как трёхголовый Цербер [Рис. А.VI.I]. Три созвездия, никогда не заходящие за горизонт, можно представить себе, как стража Ада – пса Цербера, выведенного Геркулесом из Ада и прикованного на цепь к полярной ости. Цербер следит, чтобы другие созвездия не вырывались навсегда из-за горизонта, «загоняя» их снова и снова за горизонт, в Ад.

А.VI.1 Северные приполярные созвездия, – Дракон (Draco), Большая Медведица (Ursa Major) и Малая Медведица (Ursa Minor) на старинной «Карте Звёздного Неба» Петера Планциуса (1552—1622 годы).

Эти три незаходящих северных созвездия у Данте названы Цербером:

Среди северных созвездий только эти три являются хищниками, не считая хищных птиц. Они занимают громадную территорию звёздного неба и никогда не заходят за горизонт (не тонут). Созвездие Малая Медведица ещё называется Киносура – хвост пса (собаки).

Цербера окружают созвездия, – Возничий, Жираф, Цефей в зимней одежде и сапогах, Лебедь, Лира в виде птицы с маленькой лирой, повешенной на шею, Геркулес, попирающий ногой голову Дракона, Волопас в зимней одежде, шапке и сапогах (созвездия Гончие Псы и Рысь ещё не введены Яном Гевелием), Волосы Вероники, Дева, Лев, Рак. Ниже видны созвездия Гидра, триколор Корабля Арго, Чаша, Ворон, голова Центавра, Весы, Волк или Зверь, Скорпион, на которого наступает Змеедержец. В руках у Змеедержца огромная Змея, разевающая пасть на Северную Корону.

Художник наложил звёздное небо на Земной Шар, где просматривается название Тихого Океана (MAR DEL ZVR).

Данте назвал Цербера псом по простой причине, – созвездие Малая Медведица имеет и другое название – Киносура = хвост пса. При описании Цербера, он явно воспроизводил образ большой медведицы с багровыми глазами, вздутым животом, чёрной бородой, измазанной жиром, лапами со страшными когтями, которыми медведица рвёт плоть своих жертв.

Трудно представить себе трёхголового пса или медведя, но тут на помощь придут сразу три образа:

– Собачья упряжка севера, где могло быть три собаки и больше:

– Русская тройка из трёх тесно запряженных лошадей. Рысак смотрит прямо, а головы пристяжных лошадей оттянуты так, что они смотрят в разные стороны. Если запрячь тройку вороных, налицо будет практически полное соответствие с Цербером;

– Помещики того времени практиковали такую зимнюю забаву, как катание на тройке, запряжённой медведями. И здесь уже сходство с Цербером будет совершенно полным.

Созвездия под Цербером ворочаются, опускаясь нижней частью за горизонт, как бы прикрывая верхним боком нижний, в предвкушении мук Ада. Чуть ниже созвездия Большая Медведица находится созвездие Гончие Псы [Рис. А.VI.2] (воют, будто суки), введённое на звёздное небо Яном Гевелием.

А.VI.2 Созвездие Гончие Псы (CANES VENATICI) из Атласа «Uranographia» Яна Гевелия 1690 года.

Двух Гончих Псов – Астериона (Asterion) и Чару (Chara) держит на сворке знаменитый охотник – созвездие Волопас (Bootes) или Страж Медведиц (Arctophilax) – бородатый, в прекрасной тунике и поножах хранитель Северной Короны. Ярчайшая звезда созвездия Волопас – переменный красный гигант Арктур располагается на подоле туники.

Псы гонят созвездие Большая Медведица (Ursa Major), под ними созвездие Волосы Вероники (Coma Berenices). Ясно виден Ковш Большой Медведицы от кончика длинного хвоста (загадка изображения Медведиц, не имеющих хвоста, на «Звёздных Картах»). Волопас наступает ногой на созвездие Гора Менала (Mons Menalis), справа от него созвездие Северная Корона (Corona Serpent). Большая звезда в ошейнике Чары носит название Сердце Карла (Cor Caroli).

Гончие Псы и Гора Менала были введены Яном Гевелием. Ноги Волопаса пересекает Тропик Рака (Tropicus Canceri).

Цербер назван поэтом гнусным червем по созвездию Дракон, напоминающему огромного червя, который всё время извивается кольцами, поэтому в нём не найти спокойной части. Созвездие Дракон также разевает пасть на созвездие Северная Корона, как и созвездие Змея – Минос. Описывая Цербера, поэт придал ему черты всех трёх вышеуказанных созвездий.

Путники переправились морем с острова Крит в сторону Македонии, горы и леса которой в это время года были покрыты глубоким снегом, а погода переменчивой от холодного дождя, до мокрого снега. Македония – страна, где медведи водятся в изобилии.

Можно определить и точное место, где высадились переправившиеся на корабле с острова Крит (от Миноса) путники. Внимательно посмотрим на карту Греции и Крита:

Если отправиться в плавание с острова Крит вдоль восточного побережья Греции, на подходе к порту Салоники слева видна гора Олимп, справа открывается вид на полуостров с очертаниями трёхголового Цербера, средний из отростков которого оканчивается мысом Дрепанон (Дракон) [Рис. А.VI.3]. Дальнейший путь Данте лежал через порт и город Салоники.

А.VI.3 Трёхголовый полуостров на востоке Греции, давший Данте образ трёхголового Цербера на Земле.

Поэты высадились в порту Салоники, чтобы продолжить путешествие по суше. Плавание Эгейским морем зимой очень опасно из-за сильных штормов.

Созвездие Геркулес – Вергилий, стоя ногой на голове созвездия Дракон – одной из голов Цербера, руками к горизонту, достало до заснеженной земли и захватило два полных кулака земли. Потом он метнул её в пасти Цербера – созвездий Большой и Малой Медведиц. Почему не созвездия Дракон? Да потому, что тот, как и любая змея, лишён громкого голоса. Здесь можно увидеть два образа:

– Он дал взятку береговой страже за разрешение идти дальше, ведь со стражниками не всегда договоришься, как с начальством, показав им бумагу с печатью. Деньги, злато – это и есть прах земной;

– Другой образ, не менее яркий. Медведь, привязанный на цепи, вытаптывает в постоянном движении снег вокруг себя и, страдая от жажды, постоянно ревёт. Вергилий слепил снежок и бросил медведю. Медведь замолк и с жадностью начал пожирать свежий снег, пытаясь утолить жажду. Все три созвездия – Дракон, Большая и Малая Медведицы, никогда не могут попить воды, которой напоена Земля летом, и похрустеть снегом, которым она покрыта зимой.

На Земле стражники перестали обращать внимание на путников, и начали с жадностью делить полученную взятку между собой.

Путники идут меж призраков, находящихся во власти тяжёлого дождя – снега. Отсюда образ хождения по пустоте, имевшей облик тел – рыхлые снежные сугробы проваливались без сопротивления, когда наступишь на них. На небе это – созвездия – чёрная пустота, облик тел которым придают художники – иллюстраторы.

Мокрый снег на земле лежит плоской густой грядой. Там, где есть стоячие препятствия, камни или кусты, снег, облепляя их, создаёт образы каких-то фигур. Одна из этих теней обратилась к Данте, как старый знакомый, недавно умерший, но распознать этого человека в облепленной мокрым снегом тени было невозможно.

Появился Чакко – обжора, хорошо знакомый поэту и его согражданин.

«Жил во Флоренции некто, всеми прозываемый , человек, прожорливее которого не бывало никогда», – так рассказывал о нём Джованни Боккаччо, в посвящённой ему новелле «Декамерона». Чакко

Чакко – сам Боккаччо (прочтите наоборот – Оч). Данте официально жил раньше него, но поэт опровергает это – он не мог встретить того в Аду и знать новеллу, посвященную Чакко, умерев раньше него. Ясно главное, – . чакко Данте, Боккаччо и Петрарка неразрывно связаны в истории

– итальянский писатель и поэт, представитель литературы эпохи раннего Возрождения. Отождествлён в [I] с Карлом Эдуардом Стюартом (Красавчиком принцем Чарли) (1720—1788 годы), проводившим свои дни при папском дворе в Авиньоне, вместе с Данте, после изгнания его отца с трона Англии. Джованни Боккаччо ⁹

Автор поэм на сюжеты античной мифологии, психологической повести «Фьямметта», пасторалей, сонетов. Главное произведение – «Декамерон» – книга новелл, проникнутых гуманистическими идеями, духом свободомыслия и антиклерикализма, неприятием аскетической морали, жизнерадостным юмором, многоцветная панорама нравов итальянского общества.

Боккаччо окончательно поселился в Авиньоне и неоднократно избирался своими согражданами для дипломатических поручений. Дружба его с Петраркой = Пьетро Метастазио (1698—1782 годы) началась в Авиньоне и продолжалась до самой смерти последнего. Петрарке он был обязан расставанием со своей прежней разгульной и не совсем целомудренной жизнью и требовательностью к самому себе. Его отправляли в Падую, чтобы возвестить Петрарке об отмене приговора об его изгнании и уговорить его занять кафедру во Флорентийском университете. Его стараниями флорентийцы, некогда изгнавшие своего великого гражданина Данте, учредили особую кафедру для объяснения поэмы последнего, и эта кафедра была поручена Боккаччо.

Боккаччо – первый гуманист и один из учёнейших людей Италии. У Андалонэ дель Неро он изучал астрономию и целых три года содержал в своём доме калабрийского грека Леонтия Пилата, большого знатока греческой литературы, чтобы читать с ним Гомера.