Оказывается, Арчибалд Кронин - "двуликий": Кронин писал такие великие вещи, как "Цитадель", "Замок Броуди", "Три любви" и, наверное, другие (просто я пока прочла не все), а Арчибалд - "Юные годы" (продолжать "Путем Шеннона" я даже и не стала) и эту дилогию. Эти две ветви значительно разнятся между собой - не сюжетными перипетиями, а отсутствием во второй психологической глубины, которой славятся примеры первой, и за которые я так люблю Кронина. Да и в принципе, обе ветви очень разные в сравнении: дело даже не в трагедии, что присутствует как "опомнился, да слишком поздно" в "Цитадели", в качестве безумной страсти, заменившей любовь в "Три любви" или полностью пропитавшей каждого из персонажей "Замка Броуди" и едва наметившейся в дилогиях. Не хватает героям Шеннону и Кэрроллу душевной, что ли, наполненности, - они больше плывут по течению, не беря на себя ответственность, пусть и совершая ошибки, но значит живя, как это делают Эндрью Мэйсон, Люси и ребята Броуди...
Ярче всего, наверное, проиллюстрируют главного героя "Песенки в шесть пенсов и кармана пшеницы" Лоуренса Кэрролла два слова: "непонятливый" и "бесхарактерный". Непонятлив Лоуренс не только как мужчина, чувствующий себя полным ослом в намеках, когда не догадывается, чего откровенно желает от него женщина, но и в целом в жизни - не предвидит последствий, не ощущает, что на самом деле имеют ввиду люди, поступая тем или иным образом, показывая те или иные чувства и реакции. Наверное, недогадливость эта проистекает как раз-таки из бесхарактерности, в силу которой Кэрролл практически каждого встречного в своей жизни воспринимает в качестве улучшателя его собственной жизни - товарищество с кузеном даст перспективы, мужчины постарше откроют мир, дяди вытащат из трущоб... Конечно, каждый человек в нашей жизни - наш учитель, следуя примеру которого или наоборот воспринимая в качестве антипримера, мы можем подправить собственное существование, но за свою жизнь мы ответственны сами - не мать, не кузены, не любимые, не родственники или люди-связи делают нас счастливыми, продвигают, открывают горизонты или наоборот портят жизнь, закрывая перед носом двери в будущее - а исключительно мы сами - я сам. Лоуренс же никогда не опирался на себя, он всегда ищет поддержки в ком-то: достойном или нет даже неважно, главное он видит луч света, просвет, свет в конце тоннеля только снаружи, из-за чего по сути и не живет, так как потеряв себя мы теряемся в этом мире.
А потеря в мире означает ведь не только неумение наладить чисто финансово-бытовые аспекты - намного глубже проблема такой утраты: неумение любить других, раз не любишь себя (а как тут себя любить-то, если тебя и нет по сути), неспособность входить в истинный контакт с другими, так как с собой такого контакта нет, отсутствие жизненной линии, пусть и извилистой, пусть и сворачивающей иногда совсем не в ту сторону, но все же представляющей собой твой личный путь. Так и Лоуренс будто та какашечка в проруби барахтается с детства, не находя пристанища внешнего (ведь внутреннего-то нет), мотыляется между родственниками, которые не дают стержня пареньку не потому, что сами плохи (хотя с обеих сторон родственнички те еще - дядя дяди "краше"), а потому, что такой стержень взращивается человеком внутри себя самостоятельно. Потому-то и разочарован так часто Кэрролл в женщинах - выбирают они не тех, видите ли, только вот и сам он не подал сигнала им, хотя те так рассчитывали, несчастлив, если уж говорить честно, - не использовал своих шансов, коих весьма до фига предоставляла ему жизнь. Говорят, дуракам везет, вот и Лоуренс выезжал исключительно за счет своей удачи - получена стипендия при написанном в страстях вступительном эссе, семейное счастье, ждавшее его годами, благодаря активности сперматозоидов... А займись Кэррол хоть чуточку своей жизнью осознанно - каких бы вершин мог достичь с таким-то потенциалом, с такой-то перспективностью...
С женщинами, правда, везло Лоуренсу намного меньше - но тут уж, что из себя представляешь, то и притягиваешь: неопределившаяся Нора; неумеющая, раз видит, что мужчина в намек не врубается будто сам полено, высказать желания напрямую вместо того, чтобы обижаться потом всю жизнь, Кети; выбирающая пользоваться, чувствовать удовлетворение, а не возвышенные, простите, тавтология, чувства, Лотта... Чистое везение, что на фоне всей этой самоутраты, бестолковости из-за неосознанности, финалом становится хеппи энд, когда одной лишь беседы с совестью Лоуренсу Кэрроллу хватает, чтобы исправить все, что было наворочено за столькие годы. Наверное, в купе именно эта счастливая развязка, несоразмерная проделанной над собой работе героя; суть сюжета, заключающаяся в бесцельном шатании персонажа по жизни; отсутствие глубинной проникновенности истории, вместо чего больше лапки потирал в предвкушении кармической ответки, чем сопереживал или сочувствовал, и привели к не самой высокой для Арчибалда Кронина моей оценке.
