Цитаты из книги «Всё и ничто»

Он ее не окликнул. Сидел за круглым белым столом и не сводил глаз с озера. Поверхность была такой гладкой, что казалось, будто кто-то натянул сверху пленку. Лодки ждали, утки плавали. Он глубоко вздохнул и понял, как же хорошо быть одному.

Мы ведь оба скармливаем людям сущую ерунду. Кино и словоблудие, чтобы заглушить боль. – Черт, ты слишком уж задумываешься. – Не мели чушь, нельзя задумываться слишком.

Мне думается, что иногда ты достигаешь такого этапа в своей жизни, когда понимаешь, что ничего не выходит и нужно либо все изменить, либо смириться.

Иногда он забывался, и тогда ей казалось, что он выпускает из нее воздух, как из лопнувшего воздушного шарика. И что она обязательно умрет.

Для мужчин все по-другому, хотелось ей сказать, но она так и не рискнула это выговорить. Женщины их растят; мы отдаем им годы своей жизни, мы уродуем себя, наполняем свое тело чужими гормонами. Разумеется, мы не возвращаемся потом к норме. Черт, да вы, мужчины, даже половины всего не знаете. Как только появляется ребенок – все, мы уже больше не единое целое, даже после того как обрежут пуповину. Но чтобы Кристиан это понял, он должен переступить через себя, а на это никто не способен.

Ты единственный человек, с кем я хочу разговаривать, и наверняка это что-нибудь да значит.

Они попали, как Алиса, в пространство между реальностью и абсурдом.

– И ты счастлив? – Счастлив, как любой другой. Она посмотрела на него поверх бокала: – Это всегда было твоей проблемой, Кристиан. Ты никогда не ждешь, что будешь счастлив. Тебе вполне достаточно удовлетворенности.

Кристиан считал, что это самая глубокая любовь – когда ты любишь человека, которому в данный момент ничего от тебя не нужно. Но пока он стоял над кроваткой сына, ему пришло в голову, что он все перепутал, на самом деле все с точностью до наоборот.

Когда они прощались, Кристиан заметил в канаве голубя со сломанной лапой, который выглядел таким несчастным, что захотелось найти кирпич и покончить с его мучениями. Серые перья растрепаны, на спине – плешина, другие голуби, по-видимому, его бросили.